Как пенсионная реформа открывает обществу глаза на кризис политического представительства и публичной политики в России
Страшнее самой пенсионной реформы могут быть только нелепые попытки депутатов от партии власти ее оправдать. В течение целого месяца не проходит недели, чтобы очередное выступление депутата Государственной Думы не закончилось скандалом. Начало этой истории было положено депутатом Еленой Ямпольской, которая 18 июля на пленарном заседании Государственной Думы призвала россиян «выйти из зоны комфорта». Зоной комфорта, психологической привычкой, которой подвержены россияне и от которой надо избавляться, был объявлен выход на пенсии по действующим правилам в 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин[1][2].
Далее, 11 августа, неожиданную реплику на встрече с жителями Заводского района Саратова высказал Председатель Государственной Думы РФ, а ранее 1-й замруководителя Администрации Президента РФ Вячеслав Володин: «У нас с вами пенсионная система государственная имеет дефицит, в ней вот такая дыра, и за счет бюджета её наполняют. Будут у нас дальше государственные пенсии или нет, это тоже вопрос, потому что бюджет стал дефицитным»[3]. То есть, если верить словам спикера российского парламента, вопрос стоит уже не просто об ужесточении порядка получения пенсии, но об ее полной отмене. Так и рисуется в воображении следующий вектор пенсионной реформы.
Наконец, 7 августа в горячую дискуссию оказалась вовлечена Ольга Баталина, депутат Государственной Думы текущего и прошлого созывов. Причем в прошлом созыве Госдумы Баталина как раз возглавляла Комитет по труду, социальной политике и делам ветеранов, то есть была в числе ведущих лиц, ответственные за формирование государственной социальной политики. Попытка Баталиной на встрече с жителя города Маркс Саратовской области убедить собравшихся в неизбежности повышения пенсионного возраста натолкнулась на жесткую критику аудитории, которая выразила резкое несогласие с депутатом, попутно заставив Баталину оправдываться в размере своей заработной плате (320000 рублей со слов депутата). Никакие доводы и подготовленные статистические выкладки Баталиной не возымели действие на граждан, которые однозначно высказались против повышения возраста выхода на пенсию[4].
Это далеко не полный перечень сводок из регионов, где депутаты партии власти и чиновники вынуждены искать хоть какие-то слова оправдания и аргументы перед гражданами за поддержку правительственной пенсионной реформы, против которой согласно опросам общественного мнения выступает более 90% россиян.
В данных случаях, мы видим нечто большее, чем группу депутатов, поставленных в неловкое, неприятное для себя положение общения с разгневанным населением. Все, что мы видим сегодня, и будем видеть на протяжении многих месяцев проламывания правительством текущего варианта пенсионной реформы – это логичный финал пятнадцатилетней истории уничтожения в России институтов публичной политики. Разумеется, 15 лет, срок, взятый условно. Можно брать рубеж этой эпохи с 2003 года, с года получения партией «Единая Россия» абсолютного большинства в Государственной Думе России и превращения парламента страны в «неместо для дискуссий», можно с 2000 года, с начала президентства Владимира Путина, можно с 2007 года, с рокировки Путина-Медведева, когда стало ясно, что режим установился надолго и не будет исчерпан рамками конституции. Однако суть одна, за 15 лет в России стало значительно меньше политической конкуренции, открытости политического процесса, подконтрольности государственных институтов обществу. Произошло резкое сокращение числа независимых, или, по крайней мере, автономных политических акторов, тех, кто мог говорить от своего имени, иметь свою точку зрения, свои убеждения. Тенденцией обозначенной эпохи стало оформление политического пространства в виде пресловутой вертикали, где политики выстроены в иерархию, а высшие политические начальники отсылают низшим поручения, что делать, говорить, как голосовать. Те, кто в данную вертикаль не вписались, либо ушли из профессии, либо перешли в маргинализированное гетто несистемной оппозиции. Такова политическая реальность, сложившаяся в России и существующая на протяжении многих лет. Политики нет. По крайней мере, в ее публичном, демократическом виде.
Исчезновение публичной политики из российских реалий усилило другую тенденцию – исчерпание механизмов политического представительства. Представительство интересов представляет собой ведущую парадигму современного демократического общества, в которой власть черпает легитимность через убеждение, что ее истинная функция служить проводником потребностей тех или иных социальных групп. В классической модели демократии парламент представляет собой срез общества, где каждый более-менее массовый социальный слой имеет свой голос в лице выбранных представителей. В такой системе, депутат, получающий наказ от избирателя, едет исполнять или пробивать его в парламент страны. Условная «Баталина» не едет в регион по заданию президентского аппарата пропагандировать курс правительства, но услышав позицию своих избирателей на местах пытается поднять эту позицию на уровень общегосударственной политики.
И все это напрямую связано с тем, что мы имеем сегодня. Нужно понимать, что любое государственное решение, реформа, это не просто набор административных действий – раздача поручений, подготовка инструкций, планирование бюджетов. Государственное управление, это в том числе управление политическое, это взаимодействие с обществом, посредством которого власть транслирует свои ценности, убеждения, свою идеологию сверху вниз и получает, что важно для демократических систем, обратную связь. В качестве примера можно привести кейс с коллективизацией в Советском Союзе 1929-1934 гг. Данное мероприятие известно как сложный комплекс экономических и хозяйственных реформ. Однако нередко упускается из вида другая сторона коллективизации как массовой политической кампании, которую запустила власть, в которой, используя все возможные средства пропаганды и агитации: централизованный партийный аппарат, ячейки на местах, идеологию – руководство страны попыталось обосновать свою аграрную политику, найти сторонников или, по крайней мере, минимизировать сопротивление. В данном случае мы опустим предметный спор по коллективизации и ее итогам, но отметим, что это было в том числе политическое мероприятие, в том числе битва за умы и сознание масс, крестьянских масс. Да, нередко политические меры сочетались с полицейскими, особенно когда первые проваливались. Но административное управление немыслимо без политического. Превосходная зарисовка того, как велась большевиками политическая работа в деревне, дана в произведении Михаила Шолохова «Поднятая целина»: дебаты на собраниях, мобилизация местного актива, подомовая агитация селян и пр. У большевиков тогда был политический опыт, и они его использовали.
В этом отношении попытка руководства «Единой России» и Администрации Президента спустить депутатов в регионы, направить на встречи с населением, превратив депутатов Госдумы в высокопоставленных агитаторов – это классический ход для любого политического режима. Но тут есть одна оговорка, этот ход будет успешен, если у вас есть, остались политики. Не люди с депутатскими корочками, но политики, прошедшие горнило политической борьбы, предвыборной конкуренции, дебатов, уличных встреч с избирателями. Политики, опирающиеся на реальную поддержку снизу, представляющие определенные социальные интересы. Именно способность иметь политические убеждения, опираться на социальные слои и группы, на идущие снизу интересы, способность бороться и отстаивать все это отличает политика от политической куклы, политический институт (парламент, партия, выборы) от политической декорации. 10 лет назад, мой профессор политологии Алексей Юрьевич Зудин сказал на лекции: «Политические декорации оживают». Сегодня, я бы добавил, что далеко не все, а попытка спустить политических кукол в политику вызывает их быстрое разоблачение. Проблема Баталиной, Володина, Ямпольской и многих других в том, что у этих людей либо никогда не было, либо давно нет практики настоящей политической работы, практики общения с живыми людьми, гражданами, избирателями. Даже у Вячеслава Володина, с его большим опытом политтехнолога и куратора политического блока Администрации Президента: проводить встречу с рассерженными пенсионерами и планерку с чиновниками не одно и то же. Впервые за долгое время мы концентрировано увидели лицо т.н. российских «политиков», не умеющих говорить с населением одним языком, не отвечающих за свои слова, не способных держать удар.
Мы прекрасно понимаем, чего для них стоит этот концептуальный кульбит, когда до выборов «Единая Россия» обещает, что «власть не будет отказываться от своих социальных обязательств» (крайне популярный лозунг в СМИ последних 5-10 лет, который вдруг исчез в последние месяцы), а после идет самый что ни на есть явный отказ от этих самых обязательств. Противоречие слишком явное, чтобы скрыть его от населения. И получается, что продвигать непопулярную реформу, должно ровно то поколение политиков, которое выросло на выборах с предрешенным результатом, с регулярным отказом от предвыборных дебатов, с подобранными конкурентами из договорной оппозиции, когда остальные отсеяны муниципальным фильтром. Политики, которым не приходилось отбиваться от нападок свободных и влиятельных СМИ. Политики, побеждающие за счет того, что смогли договориться о поддержке административного ресурса, а не потому что достучались до сердец избирателей на многочисленных предвыборных встречах и митингах. Вот они и делают, что могут, произнося речи, которые только подогревают гнев населения.
Политическая структура современного российского режима абсолютно не готова к испытанию непопулярными реформами, к испытанию публичной политикой. Но готова ли к ней оппозиция?
Ответ на этот вопрос дается сегодня. С одной стороны мы видим попытки целого ряда политических и общественных объединений запустить процесс гражданской мобилизации, титанические усилия Олега Шеина, Георгия Федорова, Оксаны Дмитриевой, многих участников коалиции «Народ против». С другой стороны несерьезное отношение к организационной работе, ритуальное проведение протестных акций, слабый контакт с населением, не налаженная работа агитационных групп по-прежнему представляют собой скорее правило, чем исключение. Чтобы победить, нужно наращивать усилия, активней вести работу с населением.
Важно отметить то противоречие, которое складывается в политической ситуации сегодня. Идеологически правительство проваливает задачу повышения пенсионного возраста. Это доказано стремительным падением рейтингов Президента и Правительства РФ. Так, рейтинг поддержки Владимира Путина упал с 80% до 69%, Правительства – с 45% до 34%. При этом в институциональном отношении, правительство уверенно держит обстановку, так как ни одна политическая сила (партия, движение, политик) не стала центром притяжении протестных настроений. Протест остается психологическим настроением граждан в большей степени, нежели политическим действием. Все это создает окно возможностей для появления в России реальной публичной политики и реальных политиков. Зайдя со стороны социальных и материальных интересов граждан, со стороны пустеющего холодильника и кошелька, политика, так или иначе, постучалась в умы значительной части граждан. Политизация стала необходимостью. Это же вызов и для самих политиков, вызов их актуальности, адекватности, профессионализму. Куклы, спойлеры, мурзилки должны уступить место настоящим Политикам, тех, кто ведет людей, тех, за кем люди готовы идти, тех, кто предлагает не игру, а реальную повестку и стратегию.
[1] https://www.youtube.com/watch?v=s2t24skdYXE&t=7s
[2] http://portal-kultura.ru/articles/obozrevatel/212927-elena-yampolskaya-my-stoim-na-poroge-ochen-vazhnoy-mentalnoy-revolyutsii/
[3] https://www.youtube.com/watch?v=za4cnuIeWLw
[4] https://www.youtube.com/watch?v=U2FfRIYyPtM
