Разрушенное здание рядом со станцией метро в Москве. © vesti.ru
Это был административный раж. Те, кто восхищаются мощными всесильными бюрократическими машинами, в ночь с 8 на 9 февраля могли испытать истинный восторг. Как решительно и жестко, как продумано и спланировано, как организовано и грамотно московские власти провели наступательную операцию на малый бизнес столицы. Уничтожение ста торговых объектов в центре столицы за одну ночь – такого не помнят даже старожилы Тверской 13, заставшие лучшие лужковские времена.
Акция властей уже вызвала волну критики в интернете, на всевозможных площадках социальных сетей, в среде столичной «либеральной» оппозиции. Действия и правда противоречивые. Какова же логика случившегося и чего нам ждать дольше от столичных властей?
Позволю напомнить читателям, что борьба нынешнего мэра Сергей Собянина с уличной торговлей началась не вчера. Первое, чем прославился нынешний градоначальник, сразу после вступления в должность – это ликвидация ларьков и киосков возле станции метро «Улица 1905 года» далекой осенью 2010 г.
Колорит ситуации, показывающей тип нашего управления, усиливает одна деталь: решение об очистки площади перед метро Сергей Семенович принял лично после прогулки по территории района.
Вот так вот, прогулялся по территории вверенного города, что-то не понравилось, и тут же команда «убрать!», которую верный аппарат мэра ревностно побежал исполнять.Представьте себе такую картину в цивилизованном европейском или американском городе.
Затем, уже осенью 2012 г. последовал указ мэра № 614-ПП «Об утверждении Положения о взаимодействии органов исполнительной власти города Москвы при организации работы по освобождению земельных участков от незаконно размещенных на них объектов…», который вывел борьбу с т.н. «самостроем» на новый уровень. Это уже забытая веха биографии нынешнего мэра, но системная компания против киосков началась именно тогда и была в чем-то не менее массовой. За два-три месяца было ликвидировано по различным оценкам от 2500 до 8000 объектов торговли с имуществом на общую сумму более 36 млрд. руб. Методы те же – в те дни перед главами управ ставились задачи любыми средствами вывезти несанкционированные торговые объекты в суточный срок. Правда, в некоторых случаях, чиновники оказывались вынужденными вернуть всё назад.
При этом, вопреки расхожему мнению, под удар попали не только палатки в центре Москвы, но и торговые объекты, находящиеся на самом отшибе столицы, почти у МКАДа (например, шиномонтажки, автомойки, мастерские). Логика кампании, озвученная мэром в те дни, гласила: «Земля – это главная ценность города». Соответственно, расходуется она неразумно, в этом виноваты недобросовестные предприниматели, строящие свои торговые предприятия как и где попало, настало время навести порядок.
Долгое время на страже предпринимателей стоял закон, точнее даже целый Гражданский кодекс. Однако, после принятия в сентябре 2015 г. депутатами Госдумы РФ поправок в ГК (№ 258-ФЗ), последние препоны для мэрских бульдозеров оказались устранены. Дальше мы знаем.
На самом деле, вопрос о борьбе со столичным «самостроем» или малым бизнесом (пускай каждый решает сам, как правильно называть палатки у метро) вскрывает гораздо более широкие и значимые проблемы столичной (да и российской) политической реальности. В вопросе сноса торговых объектов московская мэрия вполне резонно указывает на бардак, творящийся в системе размещения розничной торговли в городе.
Понятное дело, что в хаосе 90-ых, да и в 2000-ые магазины, палатки и ТЦ ставились не там, где надо жителям города, а там где хотелось предпринимателям. В результате город оказался «изуродован» кучей типовых киосков, торговых центров, который портили внешний вид столицы, мешали проходу/проезду горожан. Не прибавляло порядка в столичную торговлю ситуация, когда торговые площади имели массу собственников, кучу арендаторов-субарендаторов, тут цвели и теневой бизнес, массовое нарушение санитарных норм, трудовых прав, миграционного законодательства, прав потребителей (которым случись что – просто не на кого жаловаться) и даже «уголовщина», вроде подпольной игорной деятельности.
Однако лечение иногда может вызывать больше негатива, чем болезнь. Взять все и снести, решение, безусловно, эффектное, но не продуктивное, ведь под одну гребенку попали и те предприятия, кто честно вел бизнес и был нужен москвичам и те самые «фирмачи» из безликих ТЦ.
Распутать этот узел противоречий, невозможно без отказа от некоторых устоявшихся политико-административных практик управления столицей.
Сегодняшнюю модель руководства городом можно охарактеризовать несколькими характеристиками:
- Элитизм – решения принимаются ограниченным кругом лиц из аппарата мэра и правительства города, без открытого согласования интересов различных социальных групп и политических сил;
- Авторитаризм – эти решения принимаются без широкой дискуссии и становятся обязательными для всех;
- Сверхцентрализм – решения принимаемые мэрией спускаются вниз по административной вертикали без согласования с исполнителями;
- Бюрократизм – решения принимаются исключительно людьми из исполнительной, мэрской ветви власти, тогда как Мосгордума выполняет роль декоративной структуры, легитимирующей уже принятые чиновниками решения;
- Начальственный субъективизм – мотивом принятия решений становится взгляды и цели людей, наделенных властью, которые трактуют общественный интерес через призму собственной точки зрения.
Получается система, где некий чиновник, сидящий в центре 12-миллионного мегаполиса, решает за жителя условного Восточного Дегунино или Ясенево, сколько торговых палаток должно стоять вокруг его дома, чем они должны торговать, и даже как они должны выглядеть, при этом руководствуясь своими понятиями целесообразности, правильности, эстетичности. Работать эффективно такая система не сможет по определению.
Чиновники объективно не знают проблем на местах, потому что не имеют эффективных каналов получения информации, а получить ее непосредственно они не могут.
Значит, чиновник превращается либо в мудреца «в башне из слоновой кости», раздающего умозрительные поручения и инструкции, либо в гастролера, вечно объезжающего территорию с целью разобраться на месте, но теряющего системность управления. Да и разобраться толком не получается, так как в каждую ситуацию нужно вникнуть отдельно.
Более того, эффективность системы снижается по мере того, как ее заполняет масса назначенцев, не избранных населением и не подотчетным перед ним. Это порождает естественную безответственность. Дело в том, что перед начальником всегда можно отчитаться о проделанной работе, принятых мерах, достигнутых показателях. Держать ответ перед населением, которое знает ситуацию непосредственно сложнее. Цифры и ЦУ для них значат мало, нужны реальные дела и решенные проблемы. Если у тебя под рукой хорошая политическая машина, вроде «Единой России», обеспечивающая лояльность законодательного органа и переизбираемость мэра, подконтрольные СМИ, не допускающие критику и всегда ищущие позитив, стимулов к иным методам работы, нежели бюрократические, нет.
Выход для города уже предлагался в прошлых материалах Рабкора (см. статьи «Муниципальный финт» и «Столичные полумеры в сфере ЖКХ») – развитие в Москве местного самоуправления. Сегодня, по факту в столице его нет. Одним из первых оно было уничтожено еще при раннем Лужкове – в особом порядке из него были изъяты все значимые функции.
Дошло до комичного – кроме определения дизайна районного герба, вопросов опеки и графика работы одного местного ДЮСШ, муниципалитеты не влияют ни на что.
Мировая практика показывает, что госуправление тем эффективней, чем больше руководящих функций спущено вниз, на землю, и решается в контакте с обществом под его непосредственным контролем. Такие сферы как работа ЖКХ, благоустройство, архитектурный надзор, торговое регулирование, соцзащита, культура, земельно-имущественные отношения однозначно должны быть спущены на муниципальный уровень власти. Невероятно представить себе, чтобы в Нью-Йорке, Лондоне или Париже мэрия диктовала районным муниципалитетам, где расставлять торговые объекты и как дворники должны мести придомовую территорию.
Кроме того, существует масса механизмов прямого народного волеизъявления – публичные слушания, местные референдумы, в конце концов, электронные голосования. В последнем случае есть даже опробованный механизм – голосования на порталах «Наш город» и «Активный гражданин», любимые детища Собянина за последние годы. Кстати, довольно эффективные площадки, вспомнить хотя бы голосования по уборке листвы или переименовании станции метро «Войковская». В последнем случае власть грамотно осекла «переименователей» ссылкой на общественное мнение – всё; дискуссия закрыта. Однако и тут модель управления городом диктует ситуацию: если ставить на голосования только удобные, безопасные вопросы или те, где результат заранее известен, формально демократические площадки превращаются в придаток бюрократического руководства.
Я не исключаю, что в случае, если бы вопросы размещения торговых объектов в районе реально ставились на голосования жителей, мы бы получили волну сносов и ликвидаций ТЦ и киосков гораздо более масштабную, чем имеем сегодня. Но качество этой политики было бы другим. Это были бы легитимные решения, гораздо более продуманные и взвешенные. Опять же, если бы жители получили действующие механизмы влияния на торговую политику своего района, изменились бы и принципы ведения бизнеса в столице. Это заставило бы предпринимателей чутко реагировать на общественные настроения, критику.
Если каждый обвешенный, обманутый, оскорблённый обслуживанием или недовольный ценами потребитель может поставить перед местным сообществом вопрос о целесообразности работы в районе такого бизнеса, последний попадает в явную зависимость от жителей. В такой ситуации взаимной зависимости, где жители заинтересованы в доступных, качественных, недорогих услугах, а предприниматели в получении торгового пространства для ведения бизнеса, появляется перспектива для предсказуемых взаимовыгодных отношений предпринимательства с местным сообществом на основании договоренностей.
Кому как не жителям района решать, где у них «самострой», а где нужный и полезный малый бизнес.
К сожалению, такой вектор развития города, создание которого практически и технически возможно уже сегодня, подменено элитарно-бюрократической моделью «мы все решим за тебя, мы знаем, что нужно москвичам». В подобной ситуации требования муниципальной реформы, развития низовой демократии, рационализации городского управления становятся требованиями потенциально широких народных масс и важным звеном политической повестки левых.
