Коллега Юрий Угольников написал любопытную статью «Маркс, диалектика и неолиберализм», в которой попытался, используя в том числе некоторые формулы из гегелевской диалектики, осмыслить целесообразность борьбы с неолиберализмом. Идеи, высказанные им в данной публикации, представляются мне достаточно спорными, что и послужило причиной написания этого ответа на материал Угольникова.
Напомним, его статья начинается с признания того факта, что знаменитую триаду «тезис-антитезис-синтез» понимают зачастую очень превратно, так как, мол, считается, будто антитезис противоположен тезису и снимается в синтезе.
«Суть, однако, не в этом», — пишет Угольников, после чего закономерно ждешь верного растолкования гегелевской формулы, которое, по мысли моего коллеги, должно быть таким:
«Доведение тезиса до логического конца и порождает его противоположность. Антитезис и есть в то же время законченный, доведенный до завершения тезис, а синтез — завершенный и доведенный до логического конца антитезис».
Трудно согласиться с подобным рассуждением, ибо антитезис не есть доведенный до логического конца тезис, а скорее оппозиция оному. В свою очередь синтез, как и следует из самого смысла этого слова, является неким обобщением, которое включает в себя плюсы и тезиса и антитезиса, в то же время исключая их минусы. Приведем простой пример. Берется утверждение — тезис — что все люди должны работать. Антитезисом здесь станет мысль, что вышеприведенное умозаключение неверно. Синтезом же, что работать должны все, кроме, например, пенсионеров, инвалидов, детей и так далее.
Впрочем, не будем особо останавливаться на этом моменте, тем более что и автор разбираемой нами статьи делает точно так же. Разделавшись, как ему кажется, с утрированным пониманием диалектической триады, он переходит к анализу идей Маркса.
Мимоходом упомянув, что доисторические общества Маркса не интересовали (зато Энгельса очень даже!), он говорит, что этот философ и экономист:
«…увидел в историческом процессе не только материал, требующий организации, но и возможного союзника. Бессмысленно пытаться плыть против исторического потока, если можно дождаться, пока река сама вынесет нас на отмель. Бесполезно строить новое общество там, где для этого нет предпосылок, — из этого может получиться только царистский режим «на коммунистической подкладке», какой-то «новый извод древнекитайского или перуанического государства», как о том писал Георгий Плеханов. Подтверждение его мыслей мы неоднократно получали в прошлом столетии».
Аналогия с попыткой плыть против потока не очень убедительна, так как, во-первых, для того, чтобы оказаться на отмели не обязательно плыть в сторону, противоположную течению. Не лучше ли прибавить к скорости несущих тебя стихий и свою собственную, чтобы ускорить приближение к отмели? Во-вторых, если просто ждать, когда же тебя вынесет, то можно ненароком и захлебнуться.
Угольников пишет, будто подтверждение мыслей Плеханова мы неоднократно получали в прошлом столетии, по всей видимости, намекая на то, что ни одна из попыток построить социалистическое общество не удалась, и почти во всех странах, где это пробовали сделать, установились диктаторские режимы, если не сказать тоталитарные. Однако получилось ли у французских революционеров создать страну, где действительно восторжествовали бы принципы свободы, равенства и братства? Нет, но вместо этого была уничтожена феодальная система, установлен новый, более прогрессивный порядок, и на какое-то время якобинцам удалось даже выйти за исторический предел своих возможностей.
Можно взять пример из событий не столь далеких. В 1917 году меньшевики и значительная часть большевиков выступали против свержения Временного правительства, рассчитывая быть чем-то вроде левой оппозиции при капиталистическом режиме, «пока условия не созреют». Однако политическая практика не терпит подобного идеализма. Режим Керенского был обречен, до тех пор пока откладывал решение земельного вопроса до окончания Первой Мировой войны, не спеша из нее выходить и подписывать мир. История предопределила дать власть тем, кто согласился бы выполнить чаяния масс, невзирая на теоретические выкладки основоположников марксизма. Взять на себя эту роль согласились большевики. Построить социализм они не сумели, но разве значит, что им не стоило свергать Керенского? Или же просвещение народа, повышение его уровня жизни, создание мощнейшей индустриальной базы не говорят нам о том, что игра стоила свеч? И, кстати, в том числе не из страха ли перед красными западная буржуазия пошла на реформы и, грубо говоря, согласилась поделиться частью своих богатств, дабы не потерять их все?
Угольников пишет, что неолиберальный проект еще не завершен и что он сам должен создать почву для чего-то нового. Более того:
«Но важно понять, что, как часто бывает в истории, зло — в данном случае неолиберализм — рано или поздно должно принести благо… Победить неолиберализм поможет не сильное государство, не общественные и государственные монополии, а он сам…»
Подобный фатализм, пусть и со знаком плюс, напоминает реплику в одном из монологов Жванецкого: «Связать деньги населения, а потом их самих, и рынок даст о себе знать». О каком благе толкует Угольников? В чем оно должно состоять, как мы его узнаем и определим, что час настал, и неолиберальный проект все-таки завершен? На мой взгляд, как раз борьбой с ним и можно это выяснить. История не знает ни одного примера, чтобы правящий класс по доброй воле расстался со средствами производства. Такого никогда не было и не будет. Даже сокращение продолжительности рабочего дня стоило пролетариям бесчисленного количества забастовок, акций протеста и прочих форм сопротивления, чтобы заставить капиталистов пойти на уступки.
Сам себя неолиберализм не победит. Если с ним не бороться, он только укрепится, усилится и усложнит способы его ликвидации, а, стало быть, и продлит сроки своего бытия. Выжидательная позиция между тем может стать универсальной индульгенцией на бездействие.