Амон — персонаж анимационного сериала «Аватар. Легенда о Корре»
В конце прошлого года на канале 2х2 прошла премьера довольно среднего мультсериала «Аватар. Легенда о Корре» (никакого отношения к фильму Дж. Кэмерона он не имеет). Сериал посредственный, если бы не охранительный пафос, моего внимания он бы не привлёк.
Первый сериал, описывающий мира Аватара, был рассчитан на совсем юную публику, назывался он «Аватар. Легенда об Аанге», при этом в нём довольно прозрачно обыгрывались взаимоотношения Китая и Тибета. Новый сериал переключается уже на американские реалии, как дань предшественнику, китайский колорит сохраняется, но в целом реалии (автомобили, радио, самолёты, небоскрёбы) скорее указывают на Нью-Йорк или Лос-Анджелес времен великой депрессии.
Вселенная «Аватара» — мир, в котором помимо обычных людей живут маги, управляющие разными стихиями: огнём, водой, землёй и воздухом. На распространенные в Китае представления о пяти стихиях не очень похоже, ну и ладно, делается-то всё в первую очередь для западного зрителя.
Периодически в этой вселенной случаются какие-то временные неполадки, когда начинается уже совсем ужас-ужас, приходит очередная реинкарнация аватара – владыки всех стихий, наводит порядок на подвластных территориях и всем становится хорошо.
В этот раз, в основанном прежним аватаром городе Республика заводятся революционеры — уравнители, недовольные властью магов, возглавляет уравнителей энергичный лидер, с диктаторскими замашками — Амон. Он носит маску — легкий намек на маску Гая Фокса, ставшую символом Анонимуса, к тому же маска Амона напоминает маску маньяка-убийцы Конструктора, из фильма «Пила» (что тоже показательно, и должно внушать зрителям ужас). Амон способен лишить мага его сверхъестественных способностей. Неимоверными усилиями «зло» удаётся победить, Амон сам оказывается магом и даже сыном беглого преступника. Все счастливы.
Почему в фильме уравнители ненавидят магов, а не на богачей-миллиардеров? Более того, почему один из этих богачей – гибрид Форда с Эдисоном становится ближайшим помощником Амона? Наверное потому, что стать миллиардером у среднестатистического американского (да и не только американского) подростка не так много шансов. Какой-нибудь чемпионат выиграть в бейсбол, или регби – другое дело. Ведь каждый подросток хочет выиграть кубок, а если не хочет, не для них снимают. Единственным занятием магов, помимо решения насущных государственных вопросов, видимо, являются «спортивная магия».
Несмотря на нетрадиционный объект ненависти, в уравнителях легко узнать социалистов, и антикапиталистов, активизировавшихся в современной Америке с началом экономического кризиса.
Если перевести с образного языка на обычный, вопросы, предъявленные создателями мультфильма социализму таковы: как установить равенство, если один подметает улицы, а другой, например, проводит сложнейшие хирургические операции? Нельзя же поголовно всех превратить в дворников. Должны быть люди творческих профессий, должны быть гении, в конце концов. У авторов фильма довольно странное понимание равенства. Практически как у «революционеров» из анекдота о внучке декабриста:
– И чего же вы хотите?
– Что бы не было богатых.
– А дедушка хотел, что бы не стало бедных.
Разумеется, нельзя просто взять и объявить: «с этого дня все поголовно занимаются развитием просвещения и нанотехнологий». В конце концов, кто-то должен и унитазы чистить (хотя не обязательно это должен быть именно кто-то). Но, почему не стремиться к тому, чтобы одаренных людей становилось больше и по возможности делать человеческий труд творческим. Развитие интеллектуальных способностей и увеличение продолжительности жизни – задачи, стоящие сейчас перед всем человечеством. Новая информация появляется в громадных количествах. Если человечество не научится жить дольше и думать лучше, оно постепенно утратит контроль над информационными потоками и превратится в бессмысленный придаток к созданным им же информационным системам. Оно, может быть, будет даже счастливо в своём вегетативном существовании, как могут быть счастливы овощи на грядках, получающие своевременный полив и порции удобрений, и всё же оно будет медленно деградировать.
Разумеется, невозможно создать общество, состоящее только из новых да Винчи, Микеланджело, Лейбницев и Платонов, но почему к этому не стремиться? Интересно ведь было бы с кем-нибудь из них поговорить на досуге.
Но даже если не строить грандиозных планов, помимо чистки унитазов и клоак есть масса вещей, которыми тот же ассенизатор может заниматься на досуге. Представление о распространении одаренности, как о какой-то пирамидальной конструкции, у подножия которой лежат бездари всех мастей, а завершают которую так же всех мастей гении — нелепость. Градация талантливости подозрительна – кто будет определять степень таланта у того или иного человека? Самый простой и наименее точный способ сегодня — подсчитать заработанные им денежные единицы. Как правило, таким подсчётом всё и подменяется. «Работа, усмешка, виселица».
Разные социальные роли, разные таланты и возможности в таком случае подменяются простой дилеммой: талантлив/не талантлив, успешен/не успешен. Жизнь человека представляется как постепенное переползание с одной социальной ступеньки на другую, по одному заранее намеченному маршруту. Но закрепление единственной социальной роли бессмысленно. Невозможно превратить одну из функций человека в подлинное его лицо. Несменяемость роли возможна только в кастовой системе: родился чистильщиком обуви так и будешь им до конца своих дней. Социальные роли, намертво прикреплённые к человеку — признак несвободы. Истории поколения «дворников и сторожей» воспринимаются как нечто ужасное, и понятно, что дворниками и сторожами они становились не от хорошей жизни, но, в принципе, в этом нет ничего страшного. Великий, действительно великий, российский прозаик Анатолий Гаврилов работал почтальоном, но он не стал от этого писать хуже, поэт Андрей Родионов раскрашивал ткани в большом театре, и от этого тоже не стал хуже писать. Не каждый почтальон станет Гавриловым, не каждый моляр – Родионовым, но в принципе шанс есть у каждого. Бетховен до конца своей жизни не умел даже умножать числа – кем он был с точки зрения не то что бы выдающегося, а просто разбирающегося в математике человека? При этом он всё же оставался Бетховеном.
Одаренных, гениальных людей, больше, чем это кажется из краткого курса истории мировой культуры. Иерархия: есть гении, а есть окружение, есть признанные искусства, а есть ремесло – создаётся задним числом. Швея, трудившаяся в XV веке над облачением митрополита московского могла быть не менее талантлива, чем Андрей Рублёв, просто мы её не знаем. Не знаем потому, что живопись считается делом более возвышенным и важным – более «искусством», чем какое-то вышивание. И ещё потому, что рынку искусства нужны «шедевры», нужны мифы и бренды, помогающие продавать картины, скульптуры, книги.
Выстраивание иерархии в искусстве часто лишь условность. Кажется, это имел в виду Иосиф Бродский, когда говорил о современниках Пушкина, что появляется «плеяда» гениев, но «помнят только одного».
Для спекуляции нужны мифы, для власти нужны генералы и вожди. Оговорюсь, что слова Бродского, наверное, не стоит понимать так, что в «плеяду» надо записывать скопом всё окружение поэта, писателя или художника. Может, это кружение и бездарно, бывает по-разному, но, повторяю, в жизни всё не сводится к аккуратной лесенке от гения к черни и наоборот.
Не всегда проблема установления равенства решается массовой культурой так просто, как это делают в мультсериале. В первом фильме из кинотрилогии о Людях Х, мутант Магнит похитив мутанта-ребенка Роуг, пытается с её помощью превратить глав всех государств мира в мутантов же. В ходе эксперимента девочка может погибнуть. Магнит, покушаясь на убийство ребенка, перечеркивает своё собственное прошлое — свое детство в нацистском лагере и гибель родителей. Средствами комикса решается вопрос Достоевского: стоит ли мировая гармония слезы ребенка. Иван Карамазов, правда, адресовал этот вопрос творцу, но и с изменением адресата смысл вопроса остается прежним. Авторы фильма делают вывод: нет, не стоит. Вывод очевидный, правильный, подкупающий своей достоверностью и лёгкостью. В реальности, однако, нам не приходится обменивать жизнь конкретного ребенка на мировую гармонию и справедливость, да и на что-то более конкретное также её редко обменивают, обычно человек стоит перед другими вопросами: от его решения здесь и сейчас почти ничего не меняется, он голосует за НСДАП не потому, что они убивают людей, нет – убивают где-то далеко, не здесь, просто так хлопот меньше.
Человек, как правило, предпочитает неучастие в злодеянии возможности предотвратить ещё большее зло, если не известно точно: будет оно или нет. Для любого человека «одна смерть это трагедия, а тысячи – это статистика». Может, это и к лучшему: всё-таки твёрдой гарантии, что меньшее зло может предупредить большее, нет и быть не может. И всё же это большее, как правило, случается. Впрочем, почему за мировую гармонию обязательно надо расплачиваться кровавыми жертвоприношениями? С точки зрения кинематографиста — для того, чтобы был сюжет. Но живём-то мы не в кино, добро тоже иногда случается.
