Переворотам в странах периферии принято давать красивые и замысловатые названия. Пожалуй, бунтам в Северной Африке подошло бы название «революций кофеен» – по местам, традиционно служащим политическими клубами в арабских странах. Основатель египетской организации «Братья-мусульмане» Хасан аль-Банна, например, построил свою структуру именно с разговоров в кофейнях с первыми встречными.
Обсуждение «революции кофеен» тонизирует, как знаменитый напиток, и заставляет заходить далеко в выводах, как спор в засидевшейся компании. Люди поосторожнее боятся прихода исламистов к власти в охваченных волнениями странах. Личности с авантюрным складом характера и оппозиционеры верят, что «нет у революции конца», и надеются едва ли не на скорое падение российских Бен Али с Мубараками. Остается представить, как в Кремль врывается толпа арабской молодежи, прорвавшаяся в Россию на плечах возвратившихся из Египта туристов. Арабы братаются с местными футбольными фанатами и заставляют руководство страны бежать в Саудовскую Аравию. Но только холодный взгляд на проблему может опровергнуть и досужие страхи, и досужие надежды. Куда же будут развиваться события в странах Северной Африки, выйдя из «кофейной» стадии?
Посмотрим на проблему исламистов. В Тунисе до «жасминовой революции-2» они были крайне слабы, их лидеры находились либо в тюрьме, либо в эмиграции. В основном они попытались примкнуть к акциям протеста уже на последней стадии. Например, 18 января 2010 года шествие за изгнание из тунисского правительства соратников свергнутого президента Бен Али возглавил 63-летний Садок Шуру. Это бывший глава исполкома исламистской партии «Ан-Нахда», до этого 20 лет проведший за решеткой.30 января на родину возвращается и лидер «Ан-Нахды» Рашид Ганнуши. Учитывая, что нынешнего премьера страны зовут Мухаммед Ганнуши, тунисцам практически впору загадывать желание. Некоторые эксперты считают, что загадают они именно приход к власти Ганнуши-исламиста. И даже сравнивают конец эмиграции последнего с возвращением на родину имама Хомейни. Но разница с положением имама все же разительная. Последний, вернувшись на родину, мог опереться на очень влиятельное исламское духовенство. А Рашиду Ганнуши опираться почти не на кого. Можно, конечно, провести параллель с вернувшимся в пост- и предреволюционную Россию Лениным. К слову, в молодости будущий лидер тунисских исламистов был под впечатлением идей Энвера Ходжи и даже собирался отправиться в Албанию, но в последний момент передумал и уехал на учебу в Дамасский университет. Возможно, попав в Албанию, он бы глубже заинтересовался марксизмом. Как бы то ни было, не то время и масштаб не тот. Пойти событиям на самотек не позволят ни европейцы, ни вечно воюющее с исламистами руководство соседнего Алжира.
В Египте все гораздо серьезнее. Здесь «Братья-мусульмане», самая мощная оппозиционная партия, не спешили вступать в уличное противостояние – но явно не от слабости. Вероятно, «Братья» решили поберечь силы и проверить, насколько жестким будет отпор правящего режима. Кроме того, в США вряд ли бы стали со столь плохо скрываемом одобрением отзываться о египетском бунте, если бы он проходил под явно исламистскими лозунгами. Аналитической работе основатели «Братства» большое значение придавали еще на заре его истории, в 1920-1930-х годах, и теперь явно все просчитали. А потенциал у египетских исламистов куда больше, чем у их тунисских коллег. Хотя бы потому, что эта организация глубоко укоренена в египетском обществе, проникая в самые разные сферы. Как заявлял в 1938 году упомянутый выше аль-Банна: «"Братья-мусульмане" – это салафитский призыв, суннитский путь, суфийская истина, политическая организация, спортивное общество, научно-культурная ассоциация, торговая компания, социальная идея». У «Братьев» традиционно сильные позиции в профсоюзах, в том числе объединениях адвокатов, инженеров, фармацевтов, вузовских преподавателей. В начале 2000-х только массовые аресты активистов организации помогли властям не допустить победы исламистов на выборах в профсоюзные комитеты. Так что, если вы слышите о большой роли профсоюзных активистов в египетских акциях протеста, это вовсе не значит, что они не связаны с «Братьями-мусульманами». У последних, кстати, традиционно сильные позиции в крупных городах страны в Нижнем Египте, включая Александрию и Каир. В очередной раз упомянем покойного основателя движения. Он за свою жизнь сменил несколько профессий (от мастера-часовщика до школьного учителя), самые разные среды общения, и его последователи также не замыкаются в узком кругу своих единомышленников.
И все же, как же так получилось, что в Тунисе с подконтрольной или подавленной оппозицией и такими же (до последнего момента) профсоюзами режим пал, а в Египте он держится дольше, несмотря на наличие довольно сильной оппозиции и давних традиций протеста. Кстати, в Алжире, где беспорядки начались почти синхронно с Египтом, правящий режим тоже пока держится. А дело в том, что в Египте и Алжире сильнее оказались армия и спецслужбы и их готовность поддерживать правящей режим. Назначив шефа разведки Омара Сулеймана вице-президентом, Хосни Мубарак показал, какой группировке он идет навстречу. Кстати, свергнутого президента Бен Али в Тунисе как раз армия и подвела, просто отказавшись бороться с демонстрантами. По слухам, подавая Бен Али рапорт об отставке, начальник штаба Сухопутных войск тунисской армии генерал Рашид Аммар заявил главе государства: «С тобой покончено».
В массовых беспорядках, подобных тем, что охватили страны Северной Африки (а теперь перекидываются и в иные уголки мусульманского мира), всегда много непредсказуемого. Но очень может быть, что иметь они будут иметь как раз обратный эффект. Добившись уступок от напуганных беспорядками правящих элит по нужным им вопросам, США и европейские политики будут искать «сильную руку», которая бы взяла под контроль ситуацию в мятежных государствах. По крайней мере, массовые акции протеста в странах третьего мира не раз приводили к замене гражданских авторитарных режимов на откровенную военную диктатуру. Вспомним Пакистан, где режим обладавшего авторитарными замашками Зульфикара Бхутто сменила власть военных во главе с генералом Зия-уль-Хаком. Конечно, сейчас откровенные диктатуры не в моде. Но Северную Африку вполне может ждать издание «Бен Али №2» (выходца из среды военных или спецслужб, отдающего дань либеральной риторике).
