День взаимной ненависти 16 марта, полдесятого утра. Рига. Площадь у Памятника свободы. Мы подошли к знаменитым часам "Лайма" на углу улицы Бривибас и бульвара Аспазияс – излюбленному месту для свиданий влюбленных. Но сейчас обстановка меньше всего располагала к романтике. Нашим глазам открылась потрясающая картина: огромные толпы возбужденного народа. И полчища полицейских – как представителей государственной полиции, так и "муниципалов", выстроившихся нескончаемыми шеренгами. Улочки Старой Риги, по которым мы пробирались на площадь, также кишели "полицистами", подозрительно вглядывавшимися в лица прохожих. С того момента, как Административный районный суд отменил решение Рижской Думы о запрете неонацистского шествия, всем причастным стало понятно – в этот день, невзирая на холодную погоду, здесь будет жарко.
У самого Памятника свободы двойной колонной, лицами друг к другу, выстроились группы разновозрастных граждан, сжимавших в руках древка национальных флагов. Склоненные друг к другу, они образовывали своеобразный тоннель, по которому должны были пройти участники шествия легионеров. У часов "Лайма" собрались их антагонисты – антифашисты, наглухо отделенные от своих противников полицейскими ордами. Над головами реяли гневные плакаты и карикатурные фигуры вырезанных из фанеры скелетов в гитлеровских касках. За митингующими следил запасной полицейский отряд, сидевший в припаркованном рядом автобусе. "Цепные псы режима" зорко вглядывались сквозь окна, готовые по первому сигналу вырваться наружу и приступить к привычному делу: хватать и заламывать руки. В отдалении послышались звуки песни – из глубины "старушки", от Домского собора к площади приближалась толпа неонацистов.Они находились еще достаточно далеко, когда несколько полицейских резким движением приблизились к группе участников антифашистского митинга и схватили нескольких наших парней: даугавпилчанина Юру Зайцева, жителя Илуксте Владика Никифорова и рижанина Мишу Аверина. Не отвечая на возмущенные вопросы, они поволокли их к "бобику" под номером ER2708 и с размаха швырнули внутрь. Машина со схваченными тут же отъехала. Я прервал свою беседу с историком Александром Дюковым и поспешил к эпицентру событий.
Тем временем участники шествия подошли совсем рядом. В едином строю двигались участники ультраправой организации Daugavas Vanagi, Рижского общества политрепрессированных, партии Visu Latvijai!, Клуба латвийских националистов и Объединения национальных воинов. Среди узнанных мною лиц в их рядах шагали лидер Национального фронта Айвар Гарда, экс-прокурор Улдис Паулс Стрелис (бывший руководитель Департамента по расследованию преступлений тоталитарного режима), знаменитый "перконкрустовец" Игорь Шишкин с несколькими своими подручными в черных беретах. Шли не только латвийские сторонники легионеров – "группу поддержки" образовал небольшой отряд молодых литовских националистов из организации Kaunas ultras со своими государственными флагами. Было много стариков, мужчин среднего возраста, молодых парней, девушек и даже детей. Отвечая на вопросы журналистов, школьники с энтузиазмом заявили, что каждый год отмечают с родителями "день памяти наших бойцов, которые вместе с немцами воевали против русских".
Когда шествие поравнялось с часами Laima, антифашисты дружно взревели: "Убийцы! Позор!" Руководитель Антифашистского комитета Эдуард Гончаров с сожалением оглянулся на мощные аудио-колонки, стоявшие поодаль. Их принесли сюда, чтобы звуковыми помехами мешать торжествующим возгласам "нациков", но полиция запретила использовать эту технику. Так они и шли под щелканье десятков фотоаппаратов: одни – угрюмо уставившись вперед и под ноги, другие – вызывающе оглядываясь по сторонам. Всего было человек триста. Нестройные голоса выводили какую-то строевую песню военных лет. Воздух почти ощутимо потрескивал от электрических зарядов взаимной ненависти… Из шествия неожиданно выскочил какой-то старик и подбежал к антифашистам, меряя их остервенелым взглядом. Истекающий слюною бешенства рот выхаркивал крик:
-Slepkavas! Sarkani slepkavas!!
Тем временем первые ряды вступили под сень склоненных флагов. Вскоре они достигли изножья Памятника свободы, к которому легли кроваво-красные бутоны цветов. После того как все участники шествия возложили свои приношения, у них начался свой митинг. Под серое холодное небо уносились воинственные призывы и озлобленные клятвы: мол, не забудем наших отцов и дедов, героически сражавшихся с большевистской гидрой!
Пока они там стояли, антифашисты продолжали скандировать: "Позор!", и их голоса временами заглушали патетические речи. Среди протестующих выделялся величественный человек с кипой на голове – директор Центра Симона Визенталя Эфраим Зурофф, специально приехавший в Ригу. Кстати, здесь он столкнулся с уникальной ситуацией. Его, еврея, борца с нацистской идеологией, самого назвали… фашистом! Подручная одиозного неонациста Гарды по имени Лига Музиканте распространила заявление, в котором обвинила Зуроффа в оскорблении латышских легионеров и "сионистском фашизме", объявив, что против шествия 16 марта выступили "красные и сионистсткие фашисты", скрывающиеся под маской антифашистов. Что поделать, гримасы искривленного сознания… Отвечая на мой вопрос о его отношении к происходящему, Зурофф сказал:
-Сегодня – очень печальный день для Латвии. В голове не укладывается, как государство способно разрешить официальное чествование памяти людей, сотни тысяч жертв которых навеки остались лежать в песках Румбулы, Саласпилса, в гигантских общих могилах под Ригой и Даугавпилсом?! Красноречивый факт – многие местные коллаборационисты после войны пытались получить убежище в США, однако им в этом было отказано. Что ярко свидетельствует об их причастности к преступлениям. Ведь многие местные жители непосредственно участвовали в годы войны в уничтожении мирного населения, и это отнюдь не миф "коммунистической пропаганды"!
…Всласть намитинговавшись, "нацики" двинулись в обратном направлении. И все повторилось: угрюмо сомкнутое шествие, свирепая боевая песня, испепеляющие взоры взаимной ненависти. Вновь один из легионеров, державший в руках плаках с надписью на русском: "1940 – страшный год!", приблизился к антифашистам. Он не молчал:
-Вы нас хватали, арестовывали, отправляли в Сибирь! Мы вам этого не забыли и не забудем! Поэтому мы с вами и сражались!
В ответ раздались насмешливые голоса:
– А сам-то ты хоть воевал? Или под юбкой у бабы отсиделся и теперь кричишь о борьбе с оккупантами!
Грохнул могучий презрительный смех десятков людей. Но старик продолжал стоять, вздымая в закостенелых руках плакат, меряя своих врагов бешеным взглядом. Чуть позже его увели несколько товарищей.
Кульминация осталась позади. Неонацисты отправились к автобусам, которые повезли их в местечко Лестене, где располагается крупное легионерское кладбище – продолжать поминать своих товарищей. Митинг у "Лаймы" тоже начал потихоньку расходится. Осталась тревожная мысль о схваченных товарищах. Где они? Что с ними?
Задержанных выпустили через три часа. Они рассказали, что после того как их привезли в 21 участок, сразу же бросили по отдельным камерам. В течение часа им вообще не объясняли, за что их схватили. Потом стали требовать некие "разъяснения" – что они делали у часов "Лайма"? Пытались давить морально, отпуская оскорбления, типа krievu dirsa (русская задница), в явной надежде, что кто-то сорвется и тогда ему можно будет с чистой совестью "шить" оскорбление полиции. Убедившись в тщетности таких попыток, пленникам дали свободу…
