Годы за одной партой сплачивают людей до предела. Подсознательное ощущение прошедшего золотого века заставляет даже через много лет после выпускного держать связь и время от времени предаваться общим воспоминаниям. Годы, между тем, быстро набирают ход, и каждый из нас все больше встраивается в существующую систему. Одновременность старта позволяет на основе накопленного опыта делать моментальные снимки современности.
Мои друзья (и я) были классическими школьными ботаниками. Городские и областные олимпиады были привычной средой обитания, а соревнование (подчас и открытое соперничество) в учебе стало привычным с младших классов и было основным смыслом жизни. Мы вместе читали одни книги, вместе слушали хард-рок, металл и классику.
Первые «потери» среди друзей начались еще после девятого класса. Двое из «ближнего круга» ушли в техникумы, один в художественный, другой в строительный. Художественный располагается в Пензе, поэтому приезжать домой наш первый студент смог только по выходным. Если сесть на московский поезд, дома можно оказаться через пару часов. Однако этот билет был ему не по карману, и он пользовался «трудовым», который медленно ползет все это расстояние, останавливаясь в каждой точке, отдаленно напоминающей место обитания человека. Длительные поездки позволили моему другу стать знатоком русского рока, столь уместного в наушниках во время неторопливого пути.
После одиннадцатого класса мы отправились на поиски вузов. Так мы стали учиться, стремясь стать экономистом, юристом, врачом и программистом (в Санкт-Петербурге, Воронеже, Рязани и Тамбове соответственно). Выпускники техникумов через пару лет присоединились к нам, студентам высших учебных заведений, продолжив обучение по специальности. Строитель стал студентом Тамбовского государственного технического университета. Художник попытался поступить в Академию художеств, но в первый год провалился и остался подрабатывать в Москве, время от времени заезжая к родителям. Это позволяло ему периодически иметь в кармане железнодорожный билет, подтверждающий, что он лишь недавно приехал в столицу нашей Родины, охранную грамоту от стражей правопорядка. Со второй попытки он стал студентом Академии.
В эти годы почти все стали подрабатывать, так как родительских денег на студенческую жизнь не хватало. Художник работал официантом вместе со своей девушкой, строитель начал делать курсовики за плату (это самый характерный способ).
Время от времени мы встречались в родном опустевшем городе, а иногда у кого-нибудь в съемном жилье по месту учебы. Я любил отправляться домой на праздники поездом Санкт-Петербург – Тамбов, так как можно было на день задержаться у строителя, где мы пересекались с юристом и отмечали наши встречи. Это были времена CD и появлявшихся DVD, так что каждая встреча была обменом новинками и подарками. Я, как новоиспеченный житель культурной столицы, обычно доставал строителю что-нибудь вроде полного собрания Баха на четырех DVD или нового альбома Iron Maiden. Студенческая кухня (пельмени и красное вино) удивительно сочетается с ночным прослушиванием Девятой симфонии Бетховена через хорошие колонки в квартире на индустриальной окраине Тамбова!
Окончание ВУЗов свело встречи до минимума. Каждый теперь должен сам зарабатывать на жизнь.
Инженер-строитель отправился в Москву искать работу сразу после выпуска. Теперь он живет на конечной станции одного из радиусов в однокомнатной съемной квартире с тремя земляками и чертит детали мостов в AutoCAD, работая по 12 часов в сутки.
Врач в 2010 должен окончить ординатуру, обучение в которой он проходит в Москве, и вернуться. Куда – он еще и сам не знает, так как в родном городе необходимости во враче-рентгенологе нет.
Художник окончил свою Академию и продолжает жить в Москве, представляя уже третье поколение своей семьи на развалах картин с однотипными пейзажами, хотя всю жизнь мечтал стать новым футуристом.
Программист живет и работает в Москве в частной фирме.
Юрист стал сотрудником прокуратуры в отдаленном районном центре Воронежской области, откуда иногда, по выходным, выбирается в Воронеж, а по праздникам – домой, к родителям. С ним мы созваниваемся чаще всего, видно тоска заедает его сильнее.
Я же работаю в банке по 9 часов в день и пишу по ночам черновик диссертации об экономических перспективах Латинской Америки.
Все мы стали винтиками большого самовоспроизводящегося механизма, выполняющими частичные операции, конечная цель которых нам неведома и чужда. Каждый из нас мечтал о другом, но по экономическим соображениям выбрал путь, обещавший возможность содержать себя самого.
Казалось бы, это стандартная картинка. Здесь нет больших эмоций, картин прозябания, отчаяния или сожаления об упущенных возможностях. Все как у всех. Но сам процесс как раз и поражает своей обычностью, неизменностью. Говоря формальным языком, социально-экономическая система задает рамки доступного и подстраивает людей под свои цели. Но современная российская система не отвечает стремлениям людей, и такое встраивание вызывает подспудное накапливающееся недовольство.