Почему нам не гарантировано светлое будущее, и что с этим делать?
В последние годы, наше общество постоянно живет в ожидании “когда же станет лучше?”. Но нам постоянно что-то мешает: то санкции, то пандемия, то теперь спецоперация.
Если абстрагироваться от того, что отсутствие результатов в развитии страны, вероятно, говорит о неэффективном ее управлении, то стоит указать на несколько общемировых процессов, которые сошлись в одной точке сегодняшнего дня:
1) Конец эпохи гегемонии США, вступление в борьбу Китая;
2) Конец Кондратьевского цикла промышленного развития;
3) Начало перехода к Индустрии 4.0 – постпромышленному укладу;
4) Конец возможности роста за счет простого расширения экономического мира (в связи с полным поглощением его миросистемой капитализма).
В целом, вышеозначенные факторы означают падение нормы прибыли в промышленности в мировом масштабе, и конфликт различных империалистических группировок, наподобие того, что достиг кульминации в 1914-1945 гг., но со своими особенностями. Сейчас происходит глобальная трансформация как производственного, так и социального уклада по всему миру. Мы в этом процессе неизбежно участвуем. Именно поэтому нам обеспечено смутное время, на десятилетие минимум.
С 2014 г., в России практически нет роста доходов у большинства социальных групп, за исключением “верхов”, как и нет значимых успехов в развитии технологий будущего. Решить общественную задачу выхода на траекторию развития может класс или альянс классов, имеющий объективные, классовые цели, направленные на развитие страны. При этом, стандартные формулы в духе того, что «в Россию нужно верить», «Россия обязательно поднимется» и т.п. – не имеют сколько нибудь логического обоснования. Как, каким способом? В каком направлении пойдет? За счет каких ресурсов и средств? На это ответов нет. Вместо ответов – субъективный идеализм, мантры. Если сомневаетесь – попробуйте найти хоть одно логическое, научно обоснованное доказательство неизбежности подъема России.
И главное, спецоперация, как лакмусовая бумажка, показала, что у нас каждый сам за себя – сверху донизу в обществе. Кто и с какими целями сможет общество объединить и возглавить модернизацию?
На сегодня, очевиден кризис верхов, и он будет нарастать. В принципе, я не откажусь, если текущая элита возглавит модернизацию, но…
На сегодня у власти сырьевая элита – у нее таких целей нет.
Есть промышленные капиталисты, ориентированные на развитие внутреннего производства, но при каких обстоятельствах они могут прийти к власти? И главное – что их будет мотивировать работать не на прибыль, а на общество?
В ХХ веке Россия прошла через две попытки модернизации. Первая (начавшись еще в 19 веке) была запущена при Николае II самодержавным государством. В классовом плане она ориентировалась на национальную буржуазию (в значительной мере еще только формирующуюся, она должна была посредством модернизации вырасти) в альянсе с аристократическими аграрными классами, и, объективно провалилась – привела к первой революции, потом ко второй революции и гражданской войне. Вторая, советская модернизация началась активно, когда угроза войны 1927 г. и Великая Депрессия 1929 г. заставили принять программу индустриализации.
Программа, при всяких ее недостатках, была успешной. Ключевая разница в том, что при второй модернизации, несмотря на все ее недостатки, помимо бюрократии, бенефициаром был рабочий класс. К тому же она проводилась планово, с учетом интересов большинства членов общества, интеграции их деятельности в единое целое.
Когда мы говорим о государстве, то часто забываем, что оно не существует отдельно, а всегда отражает интересы тех или иных классов. Соответственно, класс, на который будет опираться модернизирующееся государство, должен при таком раскладе быть заинтересован в модернизации, быть ее гегемоном. И, гипотетически, такими классами могут быть национально ориентированная буржуазия и трудящиеся классы. Но при этом, буржуазия, с моей точки зрения, решить задачу не способна – в силу периферийности положения России в мировой экономической системе. И вот почему:
Индустриализация в СССР обеспечивалась массовым импортом технологий с Запада и построения промышленности на их базе – за счет экспорта сырья. Это не было выгодным в смысле прибыльности, но и задача стояла другая.
Даже, если рассматривать экспортные сырьевые отрасли донором индустриализации, за буржуазией будет необходим контроль со стороны трудящихся классов, чтобы капитал не вывозился массово из страны. А это означает, что гегемоном индустриализации должны быть трудящиеся классы.
Это подразумевает овладение трудящимися управлением государством, как минимум, на “паях” с буржуазией. Как крайний вариант: Революция сверху – при давлении снизу.
К сожалению,трудящиеся разобщены. И дело в первую очередь в отсутствии объединения трудящихся в классы в политэкономическом смысле – с оргструктурой, целями, классовым сознанием. Я сейчас говорю не о политических движениях, которые работают с трудящимися классами, а о социальных сетях трудящихся, по аналогии с крестьянской общиной в 1905-1907 и 1917 гг. К тому же, в 1917 г. Россия была развивающейся страной, попавшей в ловушку модернизации, при большом процентном отношении крупной промышленности. Трудящиеся жили вместе, работали в крупных коллективах, были переплетены социально. Поэтому тогда классовый альянс трудящихся сложился. Сегодня этого нет, поэтому, сегодня мало объективных причин для объединения.
Но крот истории всё равно делает свою работу.
Общественные процессы ведут к расколу в обществе на тех, кто “за”, и “против” спецоперации. И дело даже не в ней, а в объективном классовом расколе общества, и вытекающих из него противоречиях. Сейчас они становятся все более очевидны трудящимся, несмотря на их ложное сознание. Средняя и мелкая буржуазия несет экономические потери и не может их компенсировать внешней торговлей, а трудящимся к тому же придется ещё пережить мобилизацию и всё, что за ней последует.
Крупная буржуазия гораздо больше интегрирована в государственную политику, особенно в сфере торговли сырьем. Так могут возникнуть объективные обстоятельства, когда логика исторических процессов заставляет людей осознать свои классовые интересы и действовать в соответствии с ними. Как, например, рабочих, крестьян, солдат в 1917 г. Или зарождающуюся советскую буржуазию в конце 1980-х., начале 1990 гг.
Так объективные классовые интересы заставляют людей идти дальше эгоистических личных целей.
Какова вероятность этого?
Обычно, в ситуации общественного конфликта, люди используют сформировавшиеся до него формы взаимодействия, но по-новому. Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов были лишь обновленной формой общинной организации крестьянства. А коррупционные схемы новорусской буржуазии 1980-1990 гг. лишь использовали разросшиеся схемы предыдущего периода, интегрированные со связями между милицией, КГБ и партийной верхушкой. Но в обоих случаях, классовое сознание заставляло людей идти дальше личных целей, для реализации классовых целей, что в обоих случаях приводило к трансформации общества.
Какие социальные сети трудящихся возникнут в ближайшее время?
Как они будут связывать людей и способствовать формированию классового сознания? Какие политические партии и силы их возглавят?
Это мы узнаем в самое ближайшее время.
