Молодой Карл Маркс и младогегельянцы
Говоря о Карле Марксе, люди, обычно, представляют себе известный образ автора большого трехтомника об экономике. Некоторые могут вспомнить молодого Маркса, рассматривающего вопрос труда и отчуждения в «Экономико-философских рукописях». Но не менее интересен еще более ранний Маркс, который ещё только начинает движение по пути становления автора теории научного коммунизма. На этом пути мы несомненно столкнемся с Марксом как буржуазным демократом, близким к кругам неортодоксальных последователей учения Гегеля – младогегельянцев. И этот процесс сближения, а затем и размежевания Карла с этой группой представляется достаточно интересным, хотя бы для ближайшего ознакомления.
Маркс встречает младогегельянцев вскоре после поступления в Берлинский университет, где знакомится с Бруно Бауэром, который и вводит его в так называемый Докторский клуб – собрание молодых младогегельянцев. Отличительными чертами младогегельянцев (также называемых левыми гегельянцами) были общий бунтарский дух и радикализм, доходящие в итоге до критики Прусского государства, теории права и атеизма. Для того, чтобы понимать в какой идейной среде оказывается молодой Маркс, кратко рассмотрим некоторых представителей младогегельянцев.
Давид Штраус (1808-1874) – философ и автор работы «Жизнь Христа», в которой он подвергает сомнению историческую достоверность Евангелия и Иисуса Христа как богочеловека. В результате общественной реакции на работу Штрауса гегельянство разделяется на правое и левое. Бруно Бауэр (1809-1882) – доцент Берлинского университета, вслед за Штраусом критикует историческую достоверность Евангелие.
Арнольд Руге (1802-1880) – издатель оппозиционного «Галлеского ежегодника» а затем «Немецкого ежегодника» – главного печатного органа левых гегельянцев.
К младогегельянцам примыкали также Людвиг Фейербах (1804-1872), который ещё в начале 1830-х годов критикует традиционную теологию и личное бессмертие человека в вышедшем анонимно труде «Мысли о смерти и бессмертии». Русский народоволец Михаил Бакунин также примыкал к младогегельянцам.
Итак, в подобной среде Маркс после поступления оказывается в Берлинском университете. В это же время он активно знакомится с философией Гегеля, что можно узнать из письма Карла к отцу в ноябре 1837 года:
«Во время болезни я познакомился с Гегелем от начала до конца, включая большинство его учеников».
Маркс в это время – идеалист-романтик, выросший в традиции просветительского рационализма.
«Да, сама всемирная история любит подобное оглядывание назад и осматривается вокруг: это часто придает ее ходу вид попятного движения и остановки, между тем как в действительности она только кидается в кресло, чтобы понять себя, чтобы духовно проникнуть в свое собственное деяние, деяние духа». («Письмо к отцу»)
Члены «Докторского клуба» высоко ценят ум Маркса, а сам он рад возможности активно и, главное, свободно обсуждать самые различные вопросы с товарищами.
Если все было так замечательно, почему же пути Маркса и других левых гегельянцев разошлись? Молодой Маркс активно интересуется античной философией, что отражается на его докторской диссертации, над которой он работает с 1838 по 1841 год. Тема – «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Выбор для диссертации двух философов-атомистов уже сам по себе заслуживает внимания, и если не говорит о приверженности Маркса к каким-либо формам материализма, то как минимум отражает некоторый серьезный интерес к философии. В этой работе можно обнаружить намеки на радикальный атеизм. Так, в предисловии к работе Маркс приводит слова Прометея: «По правде, всех богов я ненавижу» и
«Знай хорошо, что я б не променял
Своих скорбей на рабское служенье:
Мне лучше быть прикованным к скале,
Чем верным быть прислужником Зевеса».
А затем говорит следующее: «Прометей — самый благородный святой и мученик в философском календаре». Таким образом, пока Бауэр и другие младогегельянцы, разрабатывая гегелевские идеи, все больше склонялись к субъективному идеализму a-la Фихте, молодой Маркс пытается освободить Гегеля от теологии.
Реакция нарастает. После изгнания Бруно Бауэра из университета в 1842 году Маркс понимает, что его может постигнуть такая же участь. В этом же году он становится редактором либеральной «Рейнской газеты», к которой примыкают и многие левые гегельянцы, а также Фридрих Энгельс. Здесь Маркс критикует гегелевскую философию права и теорию государства:
«Если государство хотя бы в одном отношении опускается до того, что действует сообразно характеру частной собственности, вместо того чтобы действовать сообразно своему собственному характеру, — то отсюда непосредственно следует вывод, что оно должно приспособить выбор своих средств к узким рамкам частной собственности».
Во время работы в «Рейнской газете» Маркс ближе знакомится с идеями утопического коммунизма и социализма, и все дальше отходит от левых гегельянцев. Так, он вступает в идеологическую конфронтацию со «Свободными». «Свободные» – группа наиболее радикально настроенных младогегельянцев, близких к нигилизму и разделявших философию самосознания вместе с теорией Бауэра о всемогуществе самосознания. Кроме самого Эдварда Бауэра в кружок входил, например, Макс Штирнер – философ, считающийся основателем индивидуалистического анархизма и автора работы «Единственный и его собственность». Основные разногласия между Марксом и «Свободными» заключаются в критике религии. «Свободные» – атеисты-нигилисты, отрицающие религию вообще. Они, по мнению Маркса, не обращают внимания на социально-экономические, политические и правовые корни религии и, тем самым, ни к чему не приходят (больше по критике Штирнера см. «Немецкая идеология»).
Вместе с критикой «Свободных» как идейного течения, появляются и личные разногласия с Бауэром. Молодой Маркс, все больше двигающийся в сторону материализма и коммунизма, критикует не только бауэровскую философию самосознания (см. «Святое семейство, или критика критической критики»), но и расходится с ним в частных вопросах, например, в еврейском. Если Бауэр в вопросе эмансипации евреев делает упор на религию, то Маркс видит в отчуждении социальную проблему. Разделительной полосой является и вопрос движения исторического процесса. Бауэр в духе философии самосознания отвергает значение деятельности масс в истории, и вместо этого выдвигает в качестве двигателя дух, критику и критически мыслящий дух. Как замечает Маркс в письме к Фейербаху (август 1844 года):
«Поэтому эта критика выливается в унылый и важничающий спиритуализм. Сознание или самосознание рассматривается как единственное человеческое качество. Любовь, например, отвергается потому, что возлюбленная является, мол, лишь «предметом». Долой предмет! Поэтому эта критика считает себя единственным активным элементом истории. Все человечество противостоит ей как масса, как инертная масса, которая имеет значение только как антипод духа».
Маркс защищает массу перед Бауэром и противопоставляет субъективному видению исторического процесса реальный исторический процесс (зачаток будущего материалистического понимания истории).
Так, за небольшой период с 1836 по 1844 год Маркс вырастает из либерального буржуазного демократа до революционного социалиста. Уже во время полемики с Бауэром Маркс пишет «Экономико-философские рукописи», а через 4 года мир увидит «Манифест коммунистической партии». Так молодой научный коммунизм крепнет в полемике с младогегельянцами.
Автор: Алекс К.
