Dizzy

  • Публикации
    • Колонки
    • События
    • Анализ
    • Дебаты
    • Интервью
    • Репортаж
    • Левые
    • Ликбез
    • День в истории
    • Передовицы
  • Культура
    • Кино
    • Книги
    • Театр
    • Музыка
    • Арт
    • ТВ
    • Пресса
    • Сеть
    • Наука
  • Авторы
  • Видео
  • О нас
  • Помощь Рабкору
25

Беседа: Администрация президента и ее место в структуре государственной власти

12

Беседа: Итальянский политический кинематограф 1960-1970-х гг.

103

Беседа: Развитие и трансформация теории идеологии в марксизме

534

Из жизни иноагента

Главная Рубрики Анализ 2021 Июнь 23 Великое всемирное социальное восстание 2019 года и Ближний Восток

Великое всемирное социальное восстание 2019 года и Ближний Восток

Твитнуть

 

Великое всемирное социальное восстание 2019 года и Ближний Восток

.

Текст подготовлены немецкой исследовательской группой “Wild Cat”. Это попытка масштабного социально-классового анализа событий 2019 года, которые иногда называют “Арабская весна 2.0.”. Впрочем авторы с таким названием не согласились бы. Статья будет интересна всем тем, кто хочет понять Ближний Восток. Хотя, наряду с большими достоинствами, у нее есть и недостатки. Главный среди них — игнорирование того факта, что социальные протесты 2019 года были многоклассовыми и организованными территориально и через социальные сети. Несмотря на массивное присутствие социальных низов, эти движения были лишены чисто классовой повестки, прежде всего потому, что почти не затронули фабрики, заводы и предприятия инфраструктуры.  Это сказывалось на их идеях и размывало их.  Отчасти это является причиной того, что восставшие почти нигде не создали никакой протестной социальной структуры — системы регулярных собраний и выборных подконтрольных им комитетов. К тому же, безлидерские протесты, организованные через социальные сети, принесли не только избавление от вождей и централизованных партий, но и структурную слабость и аморфность движения.

Еще одним важным фактором, определившим характер народного протеста, является высокая молодежная безработица. Согласно мнению социологов, при молодежной безработице свыше 25% — а такое характерно для многих государств Ближнего Востока — любая страна автоматически становится политически нестабильной. В то же время, отсутствие работы и профессиональных навыков ведет к люмпенизации населения, к падению уровня образования и к неспособности трезво оценить обстановку и выдвинуть альтернативу существующему порядку.

 

***

 

“С другой стороны, пролетарские революции, как и все революции девятнадцатого века, постоянно критикуют себя, постоянно останавливают себя на своем пути, возвращаются к кажущемуся завершенным, чтобы начать его заново, высмеивают с безжалостной тщательностью недостатки, слабости и ничтожества своих первых попыток, кажется, оставляют своего противника только для того, чтобы он мог черпать новые силы из земли и подниматься снова, став гигантским…” (К. Маркс, «18 Брюмера Луи Бонапарта»)

В 2019 году люди по всему миру вышли на улицы против повышения налога на топливо, цен на топливо, тарифов… или, как в Ливане, против налога на звонки в Whatsapp. Все эти повышения цен были отменены. Желтые жилеты Франции открыли этот цикл протестов своими собраниями и настойчивостью. Массовое насилие со стороны французского государства было замечено во всем мире.

Ниже мы обратим наш взгляд на регион БВСА (Ближний Восток и Северная Африка), где президенты и правительства были свергнуты в ходе быстрых последовательных изменений в 2019 году. Не успевала погаснуть одна вспышка, как в другом месте вспыхивала новая. У этих восстаний оказалось много общего.

 

БВСА

 

На первый взгляд, за последние 50 лет мир стал более мирным. Но это не относится к широкой полосе от северо-западного Пакистана до северо-восточной Нигерии; данная область характеризуется политикой эмбарго, войной, взрывами террористов-смертников и так далее. Здесь неолиберальный поворот был осуществлен другими средствами, чем, например, в Италии, Мексике, Франции или Германии. Поворот в 1979 году открыл дверь для глобальной перестройки классовых отношений: она варьировалась от “шока Волкера” в США до “открытия” Китая, от Маргарет Тэтчер до захвата власти исламской контрреволюцией в Иране.

Хомейни пришел к власти потому, что после месячной забастовки иранских нефтяников он заверил западные державы, что остановит коммунизм и гарантирует экспорт нефти. Неолиберальный поворот был осуществлен в Иране во время восьмилетней войны против Ирака; минимальная заработная плата рабочих была опущена ниже уровня 1970-х годов — в 1979 году она увеличилась на 170%! Наконец, в Ираке неолиберальный поворот был подкреплен эмбарго и бомбардировками.

Контрреволюция мулл в 1979 году, нападения на Всемирный торговый центр 11 сентября 2001 года (авторы, как и переводчик безоговорочно осуждают эти нападения, в ходе которых погибли тысячи гражданских лиц, включая сотни рабочих — прим.)… снова и снова эта пострадавшая часть мира влияла на мировую историю. Именно здесь в 2008 году произошли первые массовые восстания против последствий глобального кризиса. Но восстания арабов, за исключением Туниса, все, в конце концов, утонули в крови, что привело к появлению ИГ (Исламского государства, запрещено в РФ — прим.) и большому движению беженцев — опять же, и то, и другое — глобальные политические события.

 

Восстания без истории?

 

Действующие лица этих восстаний в основном представляются нам молодыми людьми “без памяти и без цели”. Это не только буржуазный взгляд со стороны, но часто и интерпретация левых. [1]

Есть ли у восстаний “память”? Чему “учатся” протестующие? Ссылаясь на арабские восстания, Карим Эль-Гаухари говорит: “Автократы также научились лучше подавлять восстания и стремление к переменам: теперь решающим вопросом будет: Кто быстрее учится – репрессивные струкруры или восстание?” [2] Вот несколько мыслей об этом ниже, основанных на событиях в Ираке, Ливане и Иране.

 

Изменение в движениях

 

Движения 2009 года в Иране и 2015 года в Ливане были движениями среднего класса — несмотря на массовое участие низов — как с точки зрения руководства, так и с точки зрения состава. Протесты 2015 года в Ираке [3] также были выражением недовольства среднего класса.

Средний класс, казалось, был опустошен экономическим кризисом и последовавшими за ним войнами. Однако после отмены санкций ООН протесты вновь появились после десятилетий молчания с их требованием создания современной государственной структуры. [4]

В основном они касались политических вопросов, выборов и тому подобного. В Иране, например, лозунги против бедности или за улучшение условий труда, как правило, отвергались.

 

Ирак

 

Протесты 2015 года в Ираке были направлены против религиозных и сектантских политических элит, которые пришли к власти в 2003 году.

В 2018 году в Басре разразилась очередная волна протестов. Эта богатая нефтью провинция вносит свой вклад в создание большой части богатства Ирака, но страдает от острой нехватки государственной инфраструктуры и отсутствия базовых социальных услуг (проблемы с чистой водой, медициной, систематические отключения электричества — прим.). Основные отличия от 2015 года заключались в том, что теперь люди отказывались от формального руководства и централизованной организации и избегали политических партий. Еще шире была так называемая “Октябрьская революция” 2019 года: восстание по всему Ираку (за исключением некоторых суннитских регионов). Эти протесты происходили не только в крупных городах, но и повсюду, причем основное внимание уделялось социальным требованиям. С политической точки зрения это означало, что система в целом была поставлена под сомнение; все политики должны были уйти [по мнению восставших]. Глобальная неолиберальная экономика, или, другими словами, капитализм, оказались в центре критики. Более ранние волны протеста проложили путь; восстание 2019 года поднялось в самых передовых регионах страны.

 

Ливан

 

Ливан также стал свидетелем крупных демонстраций в 2015 году в ходе так называемого “мусорного восстания”. Протесты в основном проводились средним классом Бейрута и начались, когда на улицах начали скапливаться кучи мусора, в то время как политики оставались инертными. Демонстрации были разогнаны, иногда жестоко, и правителям удалось пережить кризис, несмотря на большие разногласия между ними.

После этого повторялись более мелкие протесты, направленные против плохих условий жизни, выступления за права женщин, экологические протесты и так далее. В Ливане движение 2019 года также распространилось по всей стране. 20 октября почти треть населения Ливана — 1,7 миллиона человек — вышли на улицы по всей стране. Это была самая крупная мобилизация со времен “Кедровой революции” 2005 года. К 2015 году сложное религиозно-этническое разделение власти уже достигло своих пределов.

Восстание 2019 года потребовало положить конец этой сектантской системе правления. Активное участие шиитов в протестах опровергло предубеждение, согласно которому все они — религиозные последователи и сторонники “Хезболлы” или являются частью клиентелистской сети шиитской политической партии — движения “Амаль” (одной из причин стало сокращение социальных выплат Хезболлой. Это связано с тем, что Иран находился под санкциями и уменьшил финансирование этой организации. Поэтому у Хезболлы исчезли прежние возможности для оплаты сети принадлежащих ей больниц и для выплат зарплаты боевикам – прим.).

Подавление протестов “Хезболлой” укрепило это понимание — лозунг “Все значит все!” (Вся элита должна исчезнуть) был ясным выражением этого настроения. “Хезболла” пыталась изобразить события в Ливане как совершенно отличные от событий в Ираке, где движение открыто требовало “убрать Иран”, а репрессии были гораздо более сильными, с сотнями погибших протестующих. Эта попытка Хезболлы было сведена на нет иранским религиозным лидером Хаменаи, который поставил восстания в Ливане и Ираке на один уровень, назвав их “сатанинскими заговорами”. [5]

 

Были также демонстрации в двух опорных пунктах шиитской партии (“Амаль” и “Хезболла”), и люди выступали против них. Ходил слоган, который незадолго до этих протестов никто в этих городах не осмелился бы произнести публично: “Набих Берри, ты вор!” (Набих Берри — лидер партии “Амаль”, мультимиллионер и спикер парламента с 1992 года.).

Чем больше на первый план выходили социальные проблемы, тем яснее становилось, что правящие элиты извлекли выгоду из всего на свете — даже из большого государственного долга. Бывшая “Швейцария Ближнего Востока” — Ливан — уже давно не в состоянии оплачивать импорт потребительских товаров без притока капитала из-за рубежа. До сих пор эти деньги поступали в основном от 14-миллионной ливанской диаспоры, которой принадлежит около 40% депозитов в ливанских банках. 14 крупнейших ливанских банков держат депозиты на сумму около 200 миллиардов долларов, что в четыре раза превышает валовой внутренний продукт Ливана (ВВП)! Частные банки и центральный банк вместе держат более 85% государственного долга Ливана и зарабатывают на огромных процентных ставках по государственным облигациям. Банки принадлежат влиятельным бизнесменам, имеющим тесные связи с политической элитой. В 2019 году приток иностранного капитала прекратился, и начался отток денег. Государственные доходы рухнули. Такая “византийская система правления” вообще не может удовлетворить социальные требования.

Протесты продолжаются. В конце января (2021) в Триполи снова прошли дни демонстраций. Явно расстроенный мужчина кричит в камеру и обращается к сильным мира сего: люди хотят есть, и они хотят образования. “Через десять лет, — кричит он, — мы вас всех вышвырнем!’

 

Иран

 

После резкого повышения цен на бензин в октябре 2019 года люди вышли на улицы по меньшей мере в 150 городах. Как и в 2017 году, протесты были быстро направлены против системы в целом, только они стали гораздо более яростными.

Режим отреагировал массовым насилием и превратил Иран в “темное пятно”, введя блокировку Интернета. Власть сравнила эти события с войной и дал им такие названия, как “Операция Мерсад 2”, “Кербела 4”. Через несколько дней режим подавил восстание. Мы “не в состоянии ничего изменить с такой жестокой системой — если только все не присоединятся к нам!” — сказал один молодой демонстрант.

 

Тунис

 

Годовщина свержения диктатора Бен Али отмечается в тот же день, когда Тунис традиционно празднует День революции и День молодежи. В десятую годовщину революции 14 января в дополнение к демонстрациям произошли новые протесты: они начались в столице Туниса и вскоре охватили всю страну. Молодые люди забрасывали полицейских камнями и бутылками с зажигательной смесью, поджигали автомобильные шины и возводили уличные заграждения. На них не произвел впечатления комендантский час, который длился несколько дней. Более 600 человек были арестованы. В предыдущие годы митинги и забастовки в начале года были в основном цивилизованными протестами против повышения налогов и цен. На этот раз не было общего лозунга; на улицах люди давали волю своим гневу и разочарованию. Снова и снова происходили грабежи.

Пандемия короны еще больше усугубила хронический экономический кризис, от которого больше всего страдают молодые люди; более трети молодых тунисцев являются безработными.

[С момента написания этой статьи крупное забастовочное и протестное движение потрясло Алжир, еще одно общество-после-гражданской-войны, в котором глубоко укоренился страх как перед полицейским государством, так и перед исламистскими группами. Представители рабочего класса теперь, похоже, преодолели этот страх. Чему, должно быть, способствовали движения в Ираке и Ливане. Нынешнее восстание в Колумбии, еще одной стране-после-гражданской-войны на другом конце земного шара, является еще одним доказательством двойного кризиса, в котором находится правящий класс: экономический кризис вызван неолиберальными и социал-демократическими моделями, которые прокладывают путь для политических репрессий, но даже политические репрессии, похоже, больше не работают…]

 

Меняющиеся условия

 

За десять-двенадцать лет, охватывающих изменения во всех этих странах, условия значительно изменились. С окончанием сырьевого бума (примерно в 2014 году) социальные программы были резко сокращены. Почти все государства сократили государственные услуги, отменили субсидии на основные нужды, такие как, например, продовольствие, и приватизируют государственные предприятия (это сопровождается массовыми увольнениями – прим.). Даже в Тунисе, несмотря на хваленую “революцию” 2011 года, политика жесткой экономии продолжалась (замораживание найма в государственном секторе, сокращение субсидий, приватизация, “открытие рынка” и т.д.).

С 2013 года правителям этих стран и всего мира пришлось “осмелиться на диктатуру” [старый предвыборный лозунг Социал-демократической партии Германии: “Осмельтесь на демократию!”]. Мы видели конец “Арабеллиона” (Арабской весны – прим.), репрессии против движения “Парк Гези” в Турции, расстрел шахтеров в Марикане/Южная Африка, гражданскую войну в Ливии, Сирии, Йемене…

Особенно это заметно в странах, которые находятся в постоянном состоянии войны с 1980-х годов. Там режимы организуют своего рода “стратегию напряженности” со своими тайными ополченцами, стирая грань между ними и иностранными провокаторами. Мы до сих пор не знаем, почему на второй день движения в Иране в ноябре 2019 года некоторые банки и заправочные станции внезапно загорелись. И какую роль в этом сыграло подпольное движение Народные моджахеды (которые сотрудничают с США, Израилем и Саудовской Аравией).

Но тот факт, что мы видим усилившиеся диктатуры, — это только одна сторона медали. Им (правящим классам — прим.) приходится прибегать к более репрессивной политике, потому что у них заканчиваются ресурсы экономической политики, чтобы успокоить своих граждан. Приватизация, например, уже зашла слишком далеко, подрывая воспроизводство рабочего класса; в Иране один родитель работает только для того, чтобы оплатить школьное образование своего ребенка. Поэтому невозможно собрать деньги путем дальнейшей экспроприации, как это было в кризис 2007/8 года.

За последние десять лет многие пролетарии пережили экологический кризис, вызванный политикой правительства, внешней политикой США и неолиберальными мерами, как социальную катастрофу: наводнения, засуха, нехватка воды…

Изменился и состав населения. В Ираке все больше и больше “суши” детей: один родитель-суннит, другой-шиит. По имеющимся оценкам, они составляют более двух из более чем шести миллионов иракских семей. Демографическое развитие также идет не в соответствии с желаниями правителей. В Иране женщины рожают меньше детей; Хаменеи вынужден был признать, что его призывы в течение последних десяти лет к иранским женщинам рожать больше детей оказались бесполезны, и теперь эта тенденция должна быть изменена законодательством. Каждый год 300 000 женщин делают аборты (в основном незаконные).

За эти годы политические альтернативы также испарились: так называемый “постисламизм”, как и надежда на “мирный ислам”, были мертворожденными; это можно увидеть в крушении прежних надежд: Мурси, Эрдоган, Роухани… После Арабской весны основные профсоюзы (например, в Египте и Тунисе) все больше адаптировались к этой системе или смирились с ней. [6] Например, в Египте после военного переворота в 2013 году Абу Эйта, видный соучредитель профсоюза административных работников и символ движения за независимые профсоюзы, стал новым министром труда в государстве, контролируемом армией.

И последнее — это средства связи между протестующими. Смартфоны и использование “социальных сетей” получили широкое распространение и используются для более быстрого обмена информацией. Работники по всему миру используют эти средства для обсуждения и самоорганизации. Особенно в таких репрессивных странах, как Иран — там протесты могут быть организованы только такими средствами.

(Авторы статьи не упомянули о другом важнейшем факторе, вызывающем массовые социальные протесты на Ближнем Востоке — о высокой молодежной безработице. От Тегерана до Бейрута (в Шиитском полумесяце) ее уровень составляет около 25 процентов или выше: согласно мнению социологов, этот уровень автоматически приносит в любую страну политическую нестабильность.  Те же, примерно, показатели молодежной безработицы характерны для Турции, – прим.).

 

Процессы обучения

 

Историческая память о глобальных протестах последних лет лучше всего выражена лозунгом из образцовой страны неолиберализма, Чили: “Речь идет не о 30 песо, а о 30 годах”. Мнение, что “через десять лет мы вас всех вышвырнем”, выражает тот факт, что революция не происходит в одночасье. Движения учатся на прошлых ошибках, а также на опыте других стран.

Движение 2018-19 годов в Судане извлекло уроки из опыта Египта и не попало в “ловушку тамарод” военных [7], как в 2013 году. Протестующие в Судане подчеркнули важность продолжения протестов и сидячих забастовок даже после того, как военные свергли диктатора аль-Башира с его поста. Решающую роль в этом сыграли комитеты сопротивления, созданные снизу. [8] (В Египте 20-миллионный массовый протест 2013 года выступил против правительства исламистов — братьев-мусульман во главе с Мохаммедом Мурси; военные поддержали это выступление и свергли Мурси. Но после этого военные установили свою диктатуру, а массовые движение постепенно сошли на нет, — прим.).

Религия и политический ислам, которые все еще играли важную роль в “Арабской весне”, теперь не только отошли на задний план, но и движения начинают видеть в них врага. Протесты освободили себя от традиционной пятничной молитвы в качестве отправной точки демонстраций. И не только из-за опыта гражданской войны в Сирии, ИГ, Мурси, Эрдогана. Сами сектантские и этнические разногласия были признаны препятствием и все чаще преодолеваются в движениях [Ближнего Востока].

 

Иран, Ирак, Ливан

 

Тот факт, что восстания в октябре 2019 года во всех этих трех странах произошли одновременно и с аналогичными триггерами, не был случайным. Почти все арабские спутниковые каналы можно открыто принимать в приграничном регионе. Чтобы предотвратить прямой контакт, пограничный переход близ Басры был немедленно закрыт. Демонстрации в Ираке вызвали волну радости на юге Ирана. В социальных сетях между протестующими в обеих странах велись дискуссии. Там снова и снова выражалась надежда на то, что удастся объединить усилия, преодолев государственные границы. Эта “связь снизу” была одобрена активистами восстаний трех стран. (Песня восставшего Бейрута содержала слова: “От Тегерана до Бейрута — одна революция!” — прим.).

Рабочие и безработная молодежь организовали совместные блокады важных портов и промышленных районов, что стало совершенно новым событием и означало важный шаг общественного движения, связывающего себя с промышленным рабочим классом, чья “структурная мощь” ослабла в результате неолиберальных атак.

Одним из центров нефтехимической промышленности и трудовой борьбы на юге Ирана является портовый город Махшар. Газ и нефть экспортируются сюда с крупнейшего в стране нефтеперерабатывающего завода. Бедная, в основном безработная молодежь из пригородов (45% населения здесь — арабы) днем и ночью блокировала важные соединительные дороги (в том числе для импортных товаров), делая промышленные центры и несколько наиболее важных портов страны недоступными и практически бастующими (к сожалению, у нас нет никаких отчетов о том, что происходило там на заводах). В городе молодые люди забирали товары из заблокированных грузовиков и раздавали их. Через три дня режим приказал танкам наступать; по разным оценкам, во время взятия города было расстреляно от 50 до 150 человек.

В портовом городе Умм-Каср в Ираке (также расположенном на берегу Персидского залива и примерно таком же важном для Ирака, как Махшахр для Ирана) подобные блокады со стороны молодежи и нефтяников происходили неоднократно. И здесь режиму пришлось применить военную силу, чтобы прорвать блокаду города.

В муниципалитете Эль-Камур в Тунисе, который находится под военным контролем, потому что самые большие запасы нефти расположены именно в этом пустынном районе, тысячи молодых людей регулярно проводят демонстрации с 2017 года с сидячими забастовками на работе. Они создали формы демократической самоорганизации, которые защищают их от партийно-политических объединений. После того, как демонстранты заблокировали нефтеперерабатывающий завод 16 июля 2020 года и закрыли его на 117 дней, правительство подписало соглашение, которое удовлетворило многие их требования. [9]

В 2019 году – и тем более в 2020 году – нигде не было восторженной “весны”. Скорее имела место трезвая, продолжающаяся во всем мире волна борьбы. В этой борьбе даже старые левые партии отчасти воспринимаются как помеха. Например, благодаря своему союзу с шиитским популистом Садром Иракская коммунистическая партия потеряла доверие общества, что можно было ясно наблюдать на площади Тахрир в Багдаде.

Эти пролетарии также признают ограниченность национальных решений. Они преодолевают конфессиональные и этнические разногласия и выходят за рамки национальных и региональных (арабских) рамок. В этих процессах обучения — от Франции до Гаити – социальные движения становятся предметом всемирной истории.

 

———-

Сноски:

 

[1] После поражения рабочей Автономии в Италии известный теоретик «автономизма» Тони Негри также начал выступать против концепции “пролетарских воспоминаний”: это были бы “сегодня только воспоминания могильщика”. По его словам, “отказ от памяти” был предпосылкой освобождения. Это первый шаг к оппортунистической политике.

 

[2] Карим Эль-Гаухари, Репрессии и восстание: Арабская революция — Была ли монахиня? Вена 2020.

 

[3] По словам социолога Али Тахера Аль-Хамуда.

 

[4] См. Международный и политический журнал, 2017, Выпуск 35-6. Аннотация по адресу: www.iasj.net.  См.Также статью в Wildcat 100.

 

[5] Медленный распад гегемонии “Хезболлы” над шиитским населением был продемонстрирован в Ливане, например, на похоронах убитого критика “Хезболлы” Локмана Слима в феврале 2021 года. Журналист и издатель работал с Medico International в течение многих лет. Осенью 2019 года он и другие организовали палатку в центральном лагере протеста в Бейруте, где проходили политические дебаты, пока “Хезболла” не проникла в лагерь и не уничтожила его. 3 февраля 2021 года он был убит несколькими выстрелами.

 

[6] Возьмем, к примеру, Тунис: существует мощный всеобщий профсоюз (UGTT) с тремя четвертями миллиона членов — население Туниса составляет около одиннадцати миллионов человек. По словам председателя DGB Райнера Хоффмана, это — “звезда среди арабских профсоюзов”. В настоящее время UGTT  основал квартет национального диалога с Союзом промышленности, торговли и ремесел (UTICA), Лигой за права человека (LTDH) и Национальной ассоциацией юристов, которая была удостоена Нобелевской премии мира в 2015 году за спасение страны от гражданской войны. Во время протестов, посвященных десятой годовщине революции, этот тунисский профсоюз призвал к “спокойствию”, что означало прекращение протестов. www.labournet.de.

 

[7] В первой половине 2013 года в Египте усилилась социальная борьба, и полиция и военные предпринимали все более массовые действия против них. Однако кампания по сбору подписей, начатая в мае 2013 года под названием Тамарод (восстание) с целью свержения Мурси, набрала обороты только тогда, когда левые и либералы присоединились к ней почти полностью. Две независимые профсоюзные ассоциации даже обеспечили инфраструктуру для поддержки восстания. Полмиллиона человек приняли участие в демонстрациях 30 июня в Каире против Мурси. На этом фоне военный переворот может быть выдан за узаконенный ” народом’. (См. Wildcat 95).

 

[8] См.книгу Джейд Сааб, Аззы Мустафы и Сары Аббас: Уроки восстания в Африке и Азии. www.newframe.com

 

[9] Согласно Le Monde Diplomatique (январь 2021 года), существует параллель с движением в Чили и забастовкой в портовом городе Антофагаста, см. Хорошую статью в junge welt от 8 февраля 2020 года: “В чилийском горнодобывающем районе Антофагаста классовая борьба разгорелась особенно яростно”.

https://www.angryworkers.org/2021/06/02/learning-processes-on-recent-working-class-movements-in-the-middle-east/?fbclid=IwAR1Ni4vMfdscsgvP_QpvgWhheWwyKvYVNiQjyspoqS77j7hCnQj-x36mGME

Июн 23, 2021Рабкор.ру
Поддержать Рабкор.ру
Твитнуть
23-6-2021 АнализАрабская весна 2.0, БВСА, безработица, Ближний Восток, Ирак, Иран, Ливан, неолиберализм, Неолиберальный поворот, протесты, средний класс, Тунис399
Рабкор.ру
Что значит Россия для Японии?Что пошло не так на «социалистическом» Востоке?
  См. также  
 
Куба готовится к катастрофе
 
Конфликт в Красновидове: стройка начинается вопреки протестам
 
Что такое «капитализм Amazon»?
По всем вопросам (в т.ч. авторства) пишите на atomz.peace@gmail.com
2022 © Рабкор.ру