Революция охватила Ливан
В октябре в Ливане начались протесты, которые их участники называют “революцией”. На пике протестного движения на улицы вышли 1,5 миллиона человек — четверть населения страны. Цепочки людей, взявшихся за руки, протянулись через весь Ливан с севера на юг, охватив христианские, суннитские, шиитские и друзские регионы. Людское море залило площади городов.
Социально-экономический кризис
Что вывело людей на улицы, соединив их вместе? Проще всего будет сказать, что это сделали правители Ливана – все до единого. Безработица среди молодежи Ливана достигает 40 процентов. Коммунальные службы страны функционируют безобразно. Особое место занимает проблема мусора. Из-за неэффективной организации социальных служб, некоторые регионы оказались буквально завалены отходами. Различные компании, связанные с коммунальными услугами, контролируются лидерами политический партий и религиозных общин. Эти люди слабо разбираются в вопросах управления, зато эффективно присваивают деньги налогоплательщиков и повышают налоги, чтобы воровать еще больше. Ливан относится к числу наиболее коррумпированных стран мира согласно данным Transparency International.
Экономический рост в Ливане резко замедлился в последние годы. Его усугубили последствия продолжающейся 8 лет войны в соседней Сирии. Страна приняла 1,5 миллионов сирийских беженцев. И дело не только в дополнительных государственных расходах. Голодающие беженцы согласны на любую работу, конкурируя теперь с ливанцами. Проблема — общая для многих стран мира, которые захлестывают потоки перемещенной рабочей силы.
По данным министерства финансов, государственный долг Ливана достиг 86 млрд долларов, это больше 150% ВВП. В сентябре премьер-министр, суннит Саад Харири, ввел “режим чрезвычайного положения в национальной экономике” и сообщил о намерении кабинета снизить дефицит госбюджета в 2020-м финансовом году почти на 7%. Правительство пошло на непопулярные меры по сокращению социальных выплат и пенсионных пособий работникам госсектора и военнослужащим в расчете получить крупную финансовую помощь и избежать дефолта. Все это вызвало активное неприятие населения страны. Последней каплей стало решения ввести налог на звонки в приложении WhatsApp и других мессенджерах в размере 6 долларов в месяц.
Народ вышел на улицы, перекрыл трассы, занял центральные площади, стал строить баррикады и разбивать палатные лагеря протеста. Военные и полиция отреагировали — вспыхнули столкновения, было несколько погибших. Но тем дело и ограничилось — власти не захотели в тот момент развязывать гражданскую войну. У многих ливанцев, переживших уже гражданскую войну 1975-1990 гг дома имеется оружие, да и военные не слишком довольны правительством. Так что, движение оказалось мирным… по ливанским меркам. Вообще-то ливанцы парализовали движение в городах, прекратили работу банковские служащие и школьные учителя. Кроме того, воинственные шииты подожгли офисы… руководителей шиитской партии Хезболла.
Стиль ливанской революции
Революция в Ливане не является изолированным событием. Похожие движения в настоящее время волнами расходятся по всей планете. Хотим мы этого или нет, в обозримом будущем человечеству придется жить в этой новой реальности.
Что-то случилось в октябре 2019, какой-то сдвиг в общественном сознании. Возможно, теперь массы будут выражать свою волю похожими методами – нравится это нам или нет. Также, молодежь, выросшая уже в сетевом мире, все активнее включается в политику. В любом случае, эти дни войдут в историю. Протесты захватывают одну страну за другой. Ирак, Ливан, Эквадор, Чили.
У всех у них есть характерные черты.
Во-первых, все они выдвигают социально-экономические требования. Участники ливанских протестов требуют ликвидации безработицы, налаживания работы коммунальных служб, решения социально-экологических проблем. Уже удалось добиться отмены некоторых налогов и двукратного сокращения зарплаты высших чиновников. Хотя, в то же время протестующие выступают с критикой всей политической системы, требуют отставки правительства и ухода действующих политиков со сцены. Примерно то же самое наблюдается в Чили и в Ираке.
Во-вторых, это безлидерские протесты, как их называют сами участники. У движения нет лидеров, руководителей. оно не связано с политическими партиями. Напротив, оно является в какой-то степени анти-партийным – участники постоянно говорят, что их достал весь политический класс. Пока политики набивают себе карманы, молодежь не имеет работы. Безлидерская форма движения стала возможна благодаря социальными сетями – люди договариваются и выходят на улицы, предлагают те или другие инициативы, например, создание живых цепей. Застрельщиком протестов выступает молодежь.
В-третьих, это вненациональное и внеконфессиональное движение. Низовое, бедное, трудящееся население устало от разделения на конфессии, партии, секты. Люди объединяются. Они понимают, что ими бессовестно манипулируют, что прикрываясь ценностями религии или этноса, их клановые лидеры попросту разворовали страну. “Сунниты, шииты, христиане… мы больше не хотим этого разделения, мы устали от того, что нас используют руководители сект и партий” – говорят две пожилые женщины журналисту Аль-Джазиры. В движении приняли участие сирийские и палестинские беженцы. Первые выкрикивают привычные им еще со времен Сауры (восстание против Асада) революционные лозунги: ““Народ хочет свергнуть режим!”. Вторые приходят на протест в куфиях – палестинских платках, символах интифады. ”Они [сирийцы и палестинцы]е живут в этой стране, — сказала Римма Маджед, социолог из Американского университета Бейрута. — Эта революция не только для ливанцев. Какие бы решения ни принимало правительство, это имеет последствия для их жизни, поэтому, конечно, они являются частью [протестов].”
Это самые простые права человека — работа, шанс просто иметь будущее, даже не самое лучшее будущее, — говорит сириец Мохаммед в интервью изданию Аль-Монитор. — Интересно, заработаю ли я когда-нибудь достаточно денег, чтобы даже подумать о создании семьи, покупке дома? Ответов на эти вопросы нет. Даже если заглянуть на пять или десять лет в будущее, то не увидишь ни единого лучика надежды. Так было до [последнего] вечера четверга [когда начались протесты].”
Впрочем, до полного единодушия очень далеко. Есть те, кто говорит, что революция предназначена только для ливанцев и обвиняет мигрантов во всех бедах. Однако, невозможно отрицать – то, что вчера разделяло всех этих людей – бедность и безработица – сегодня объединило их.
Политический кризис
Многие протестующие говорят, что они хотят уничтожить прежнюю систему управления Ливаном и заменить ее обычной парламентской системой по принципу “один человек — один голос”.
Существующая более полувека «ливанская модель» государственного устройства — конфессионализм — была создана в 1943 году в процессе обретения Ливаном независимости от Франции. Для того, чтобы обеспечить более или менее равный доступ к верховной власти для всех религиозных конфессий, был разработан следующий порядок: президентом страны должен быть христианин-маронит, премьер-министром — мусульманин-суннит, спикером парламента — мусульманин-шиит, а в правительстве должны быть поровну представлены христиане и мусульмане. Согласно конституции, Ливан является парламентской республикой. Законодательная власть представлена Ассамблеей представителей (парламент Ливана), избираемых прямым голосованием на четырёхлетний срок. В Ассамблее заседают 128 депутатов (27 суннитов, 27 шиитов, 8 друзов, 2 алавита, 34 христиан-маронитов, 14 греко-православных, 6 мелкитов (греко-католики), 5 армян, 1 армяне-католик, 1 протестант, 3 представляют остальные общины).
Парламент избирает президента, утверждает состав правительства, законы и бюджет республики. В соответствии с конфессиональным делением в Ливане зарождались и политические партии, которые по большей части имеют религиозный характер. Христианские, суннитские и шиитские партии борются не друг против друга, а за места в пределах заранее определённых конфессиональных квот. В каждой из конфессий исторически сложилось несколько противостоящих друг другу политических сил, за которыми стоят определенные семейные кланы. Обычно между этими кланами распиливается бюджет.
Против данной системы выступили многие участники протестов, требуя перехода к обычным выборам по европейским образцам. Многие говорят, что хотят ухода всех кланов, разграбивших страну. Некоторые требуют, чтобы правительство возглавили беспартийные технократы, новые люди, способные провести необходимые экономические реформы.
Но избавится от системы, существовавшей более половины столетия, непросто. У каждого этно-конфессионального и партийного клана есть большие средства, собственные вооруженные бригады, боевики, прикормленные группы влияния, ручные журналисты, патронируемые этим кланом бизнесы и т.д. Система не собирается просто так отдавать власть.
И откуда взяться беспартийным технократам? Да и какие именно реформы они должны проводить? Приватизировать коммунальные службы? С этим согласится какая-то часть протестующих, в то время как другие будут резко против.
Впрочем, бывший премьер-министр суннит Фуад Cиньора призвал создать небольшое правительство технократов, во главе с Харири, чтобы, провести реформы.
Однако, выполняя требования протестующих, премьер-министр Ливана Саад Харири подал в отставку 29 октября. Отставка его правительства произошла на 13-й день общенациональных протестов и после нескольких дней тупика, когда политики попытались провести перестановки в кабинете министров страны. Эта отставка также последовала за днем насилия на улицах Бейрута между силами безопасности, демонстрантами и сторонниками шиитских движений Амаль и Хезболла.
Узнав об отставке Харири, группа демонстрантов, блокировавших кольцевую дорогу Бейрута, разразилась радостными криками. “Я чувствую себя очень счастливым, потому что я наконец чувствую, что у людей есть голос”, — сказала участница протестов Сара аль-Амин в интервью изданию Аль-Монитор. Другой демонстрант, Раби Юнес, сказал, что у него “нет никакого страха” перед будущим, несмотря на насилие, которое имело место, и он уверен, что новое правительство скоро придет к власти.
Но эти надежды ни на чем не основаны. Теперь в Ливане политический вакуум. Его в настоящий момент некем и нечем заменить. Старые политики не собираются уходить. Правительство хотя и считается отставленным, продолжает как-то управлять страной, но не решается ни на какие реформы. Экономический кризис продолжается.
Кроме того, усилились политические противоречия. Шиитская партия Хезболла неоднократно использовала боевиков из т.н. “Бригад ливанского сопротивления” для нападений на демонстрантов. Президент Ливана, христианин Мишель Аун, собрал тысячи своих сторонников возле президентского дворца в поддержку власти. Хотя эти силы серьезно уступают в численности протестующим, они могут быть хорошо организованы и опасны для участников антиправительственного движения.
С другой стороны, некоторые действующие политики поддержали участников демонстраций. “Выходом из кризиса является создание узкого кабинета технократов для проведения досрочных выборов”, — заявил лидер христианской партии Катаиб Сами Жмайель. Самир Джааджа, лидер христианской партии Ливанские силы, описал нынешнюю ситуацию в Ливане как “настоящую народную революцию” и сказал в интервью каналу Аль-Арабия: “В Ливане нет надежды на действующую власть и она не заслуживает того, чтобы управлять страной”. Джааджа также обвинил Хезболлу в беспорядках в Ливане, заявив, что “Хезблла очень обеспокоена, и некоторые из ее сторонников восстали против нее… Нынешняя ситуация в Ливане не в пользу Хизбаллы”.
Однако, известные политики редко появляются на демонстрациях. Когда они пытаются участвовать, их освистывают и изгоняют. С этой проблемой столкнулись и представители шиитской Хезболлы, и христианской партии Катаиб.
Итак, ни одна партия не руководит движением протеста, в котором вовсе не ощущается партийное присутствие. Сами участники постоянно подчеркивают, что лидеров у них нет.
Слабость движения
Фактически людьми никто не руководит, они просто выходят на улицы по призыву разных групп, инициатив, социальных сетей. Так реализуется прямая власть народа, прямое действия. Население, никого не спрашивая, никому не подчиняясь, само занимает улицы и площади явочным порядком. Это придает движению силу: у него нет явных лидеров, которых можно было бы купить или запугать. С другой стороны, такая форма организации создает огромные проблемы.
У сегодняшнего восстания в Ливане нет никакой серьезной структуры, например, локальных собраний и подчиненных этим собраниям выборных комитетов. Нет никакой альтернативной системы принятия решений, которая могла бы заменить собой действующую власть. Такой контр-властью низового населения стали, например, рабочие Советы Венгрии — органы самоуправления трудовых коллективов, созданные на заводах страны во время восстания против сталинистского режима в октябре-ноябре 1956 года. Но сегодня ни в одной стране мира нет похожих инициатив. Это делает протест аморфным, лишает его прочности, структурности, связности, а в конечном счете и альтернативы. Неясно даже, как в подобной ситуации можно вырабатывать общие требования.
Люди учатся бороться за свои права без политических партий, без авторитарных руководителей. Возможно, эти движения станут своего рода школой для их участников — для низового населения Ливана. Но пока они являются слишком рыхлыми, не обладают структурами, способными заменить существующие государственные системы, де-идеологизированными, лишенными позитивного виденья будущего. Может быть, когда-нибудь они смогут разработать такое виденье. Но пока до этого очень далеко.
