© Сергей Ёлкин (svoboda.org)
Я уже давно периодически участвую в разных митингах и инициативах, преимущественно левой ориентации. Однако движение против реновации стало для меня совершенно новым опытом – опытом объединения с другими людьми для решения конкретных практических задач, далеких от абстрактных и умозрительных лозунгов, но непосредственно затрагивающих жизнь участников протеста.
Опубликованный в марте 2017 года законопроект о реновации без преувеличения шокировал большинство жителей московских пятиэтажек, которые смогли ознакомиться с его содержанием. Из его текста, равно как и из заявлений чиновников, выходило, что московские власти в короткий срок планируют снести все пятиэтажки в столице. Их жители в течение шестидесяти дней должны будут передать свое жилье какому-то фонду содействия реновации – в противном случае их выселят судебные приставы. Ни о каком выборе из трех вариантов, существовавшем в старой программе расселения, или о денежной компенсации речи уже не шло – выходило, что ты должен немедленно выехать по указанному тебе адресу. Все это куда больше напоминало депортацию, чем «улучшение жилищных условий москвичей» – о котором, кстати, сказать, большинство жителей нашего района никого не просило.
Репортажи официальных каналов, показывавших непонятно каким образом найденные в Москве полуразрушенные квартиры, дополнялись комментариями чиновников, милостиво обещавших «переселенцам» в новые дома ремонты эконом-класса – при том, что подавляющее большинство владельцев квартир в пятиэтажках нашего района сделали у себя дома нормальные добротные ремонты, а некоторые люди – и просто шикарные, годами вкладывая в свои квартиры большую часть свободных средств. И уж совсем гротескно прозвучала идея замглавы Минпромторга Виктора Евтухова, предложившего использовать для расселения пятиэтажек «временные деревянные домостроения», то есть, очевидно, деревянные бараки.
Все это уже напоминало античный рассказ про жителей города, которые, узнав, что местный тиран в очередной раз решил повысить налоги, уже не знали, плакать им или смеяться.
Основным каналом самоорганизации москвичей стали социальные сети, конкретно группа «Фейсбук» «Москвичи против сноса (против закона о реновации)». Когда число ее участников достигло нескольких тысяч человек, началась самоорганизация жителей каждого муниципального района. На собрании активистов пятиэтажек на Мосфильмовской, собравшемся в конце марта, присутствовало десять-пятнадцать человек. Приходилось снова и снова рассказывать о новом законопроекте и убеждать сомневающихся. В конце концов общими усилиями было составлено несколько писем и обращений в органы власти, листовок, которые было решено расклеивать на домах и распространять по почтовым ящикам. После этого начался долгий процесс каждодневной работы по сбору подписей против сноса домов на Мосфильмовской.
Встреча с главой управы, прошедшая 19 апреля, также привлекла множество людей. Активисты продолжали энергично выражать свой протест против закона о реновации и сноса наших домов непосредственно во время встречи. Глава управы подтвердил, что получил наши письма и заверил собравшихся, что Раменки исключат из программы реновации. Но, разумеется, его обещания никого не убедили – люди за долгие годы уже привыкли не верить словам чиновников. Эту же информацию позднее повторил и префект ЗАО, а пятиэтажки на Мосфильмовской действительно не вошли в опубликованный мэрией перечень домов для голосования по программе реновации — хотя первоначально управа планировала включить их в списки под снос. Очевидно, что протест жителей и их общественная активность дошли до властей, решивших не связываться с районом с таким активным и сознательным населением, – по крайней мере, до поры до времени.
Что я могу сказать о движении против реновации не как его участник, а как аналитик? Некоторые левые активисты называют его «мелкобуржуазным». На мой взгляд, этот термин в данном случае некорректен. О мелкой буржуазии уместно говорить, когда она противопоставляется крупной буржуазии и пролетариату, выступая в качестве промежуточной социальной группы.
В современной России пролетариата в традиционном понимании – людей, не имеющих собственности и зарабатывающих на жизнь физическом трудом – практически нет.
У большинства россиян есть собственное жильё. В Москве ситуация, возможно, несколько отличается от общероссийской из-за притока мигрантов. Но и здесь люди стараются всеми силами взять квартиру в ипотеку, приобрести недвижимость в Подмосковье, продав жилье в провинции, но не арендовать квартиры годами. Владение собственным жильем до сих пор остается для Москвы социальной нормой, в которую не вписываются только рабочие из стран СНГ, не имеющие российского гражданства и в целом мало включенные в социальную жизнь города. Таким образом, говорить о мелкой буржуазии и пролетариате применительно к ситуации с московскими квартирами довольно бессмысленно – большинство москвичей представляют собой в некотором смысле и мелкую буржуазию (так как имеют в собственности квартиры) и пролетариат (так как живут в основном за счет трудовых доходов).
Таким образом, скорее следует говорить, что в Москве возникло широкое социальное движение, выступающее в защиту имущественных прав москвичей. Интересно, что народный характер движения против реновации был не понят не только многими левыми, но и либералами, которые настойчиво стремятся консолидировать движение под лозунгом «защиты собственности». Сама идея защиты собственности от отъема со стороны коррумпированных чиновников и связанных с ними олигархов, разумеется, вполне справедлива и конструктивна. Но тут надо присмотреться к аналогиям, используемым либеральными публицистами.
Идея «защиты собственности» применительно к современной российской истории в первую очередь рождает ассоциации с массовым сносом ларьков в Москве. Это сравнение, безусловно, выглядит вполне уместным – мелкий предприниматель так же беззащитен перед произволом властей, как собственник квартиры в московской пятиэтажке. Более отдаленные аналогии – например, с «делом Юкоса» – выглядят настолько неубедительно, что проводятся разве что отдельными либеральными активистами. Не более уместно выглядит и другая аналогия, иногда встречающаяся в либеральной публицистике — с политикой большевиков в 1917-1918 гг. Собственник квартиры в московской пятиэтажке только при наличии очень богатой фантазии может отождествить себя с опальными олигархами или изгнанными из своих имений помещиками.
Действительно, природа собственности обладателя квартиры в пятиэтажке и владельца нефтяной компании фактически не имеет между собой ничего общего.
Главное, на что следует обратить внимание – это то, что собственность владельцев московских квартир, в отличие от собственности олигархов – трудовая. Это относится и к квартирам, полученным в наследство от родителей, заработавших их еще в советское время, и к жилью, купленному на собственные деньги – как правило, ценой больших усилий и постоянной экономии. Вложения в эту собственность также составляют значительную долю расходов большей части московских семей. Большинство жителей пятиэтажек сами живут в своих квартирах и только некоторая часть сдает их в аренду, получая небольшую ренту, которая обычно является значительной частью их бюджета, а то и единственным источником дохода.
Мировой кризис больно ударил по московскому среднему классу, лишив доходов и работы множество москвичей. В этой ситуации собственное жилье остается единственным активом, который позволяет среднему классу держаться на плаву, не скатываясь вниз, в люмпен-пролетариат. И если уж говорить про «мелкобуржуазное движение», то борьбу москвичей за свои квартиры можно сравнить с борьбой крестьянства за свою землю, бывшую основным двигателем социальной борьбы на протяжении многих веков.
Более сложным и интересным является отношение между активистами движения и «низшим классом». Московские власти первоначально ожидали аплодисментов своему проекту, так как видели в жителях «хрущевок» пенсионеров, бедняков и маргиналов – а, поняв свою ошибку, пытались апеллировать к социальным низам, которых якобы обкрадывают «оппозиционные активисты», мешая властям сделать им долгожданный подарок в виде новых квартир. В сообществе «Москвичи против сноса» также периодически появляются нападки на низшие классы, как правило, со ссылками на собирательные образы «пьяниц и лодырей». Но существует ли такое противостояние в действительности?
За время нашей работы по сбору подписей мы не заметили, чтобы среди более бедных и тем более маргинальных граждан было бы больше сторонников сноса.
Отношение к нему скорее варьировалось в зависимости от степени информированности жильцов о готовящемся законопроекте. Понятно, что среди очередников и жильцов коммунальных квартир было больше сторонников сноса – но это вопрос не социальных или классовых, а сугубо личных интересов, тем более что некоторые очередники в реальности нуждаются в улучшении жилищных условий только на бумаге. Скорее можно говорить о градации по уровню образования – люди с более высоким образовательным уровнем, лучше информированные и лучше разбирающиеся в законах, чаще были готовы подписывать письма против сноса и участвовать в митингах против закона о реновации.
Разумеется, представителям власти гораздо легче удовлетворить потребности низов, чем связываться со средним классом. Люди, живущие в коммуналках, не делавшие ремонт в своих квартирах начиная с 1960-х годов, скорее всего, ничего не проиграют от переселения в новые дома. Но тут определяющую роль снова начинает играть культурный и образовательный уровень – московская интеллигенция, даже бедная и не имеющая средств на ремонт квартир, очень высоко ценит свою социальную среду, существующую в кварталах малоэтажного жилья, культурный мир, созданный в них за прошедшие десятилетия. Еще одним определяющим культурным фактором в движении является самоуважение его участников и ощущение себя как свободных и самостоятельных людей, которые не хотят допустить, чтобы власти переставляли их как мебель туда-сюда. Это желание быть субъектом, а не объектом для участников движения против реновации намного перевешивает все обещания властей об улучшенном качестве или большей площади нового жилья. Восприятие москвичей как наивных людей, мечтающих о «халяве», характерное для организаторов программы, в глазах участников движения выглядит, по меньшей мере, оскорбительным.
Тот же самый вопрос уровня культуры мы могли увидеть и в готовности жителей пятиэтажек противостоять действиям властей. Во время сбора подписей мы периодически сталкивались с людьми, которые уверенно говорили, что «мы все равно ничего не решаем», «как решат, так и будет» или даже «зачем вы врете, по телевизору нам сказали, что нам дадут отличные квартиры в этом районе». Человек, не верящий в свои силы, зато слепо доверяющий телевизору, некритически воспринимающий информацию, разумеется, всегда является идеальным объектом для манипуляций – как со стороны власти, так и со стороны любых демагогов.
Таким образом, противниками движения против реновации, на которых пытались опереться представители власти, действительно зачастую стали люди малообразованные, доверяющие официальным СМИ и не обладающие доступом к альтернативным каналам информации, не имеющие значительных культурных запросов и измеряющие ценность своего жилья только в квадратных метрах и наличии лифтов, не верящие в собственные силы и в возможность самостоятельно изменить свою жизнь. Такой обобщенный социальный портрет сторонников предложенного московскими властями законопроекта сделал их практически невидимыми и в интернете, и на улице – достаточно сказать, что в московских группах за снос все посты пишутся администраторами, которые, очевидно, являются штатными сотрудниками московских учреждений, ответственных за пиар политики мэрии, а значительная часть комментариев оставляется противниками реновации. То же самое можно сказать о якобы многочисленных митингах в поддержку реновации, о которых сообщали официальные СМИ – эти митинги и их участников так никому и не удалось увидеть, а показываемые по телевизору кадры однозначно выдавали сознательную постановку.
Примечательно и то, что движение противников реновации очень слабо пересекается с оппозиционным политическим движением, уже давно существующим в Москве и, в основном, контролируемым либералами.
Отдельные участники либеральных протестов против нечестных выборов и коррупции, разумеется, влились в движение, но в основном по той причине, что они оказались еще и жителями пятиэтажек. В целом отношение к таким корифеям либеральной оппозиции, как Навальный и тем более Ходорковский, со стороны активистов движения против реновации можно охарактеризовать как в лучшем случае сдержанное, а зачастую и вовсе резко отрицательное. Движение против реновации фактически стало выступлением широких слоев городского среднего класса – который, как мы видим, совершенно не представляется либеральным бомондом.
Разумеется, элитные либералы имеют в Москве наиболее сильные позиции по России, что позволяло им в течение долгого времени держать под контролем весь московский протест – однако действительно массовое выступление горожан, объединенных социальным протестом, оставило либеральных политиков в стороне. На его сцене оказались отдельные политики, представляющие спектр левых и леволиберальных партий – Г. П. Хованская, Е. А. Шувалова, Ю. Е. Галямина, социальные активисты движения против реновации – например, Кэрри Гуггенбергер, создательница группы «Москвичи против сноса».
Крупнейший митинг против реновации, прошедший 14 мая, поражал массовостью протеста и одновременно почти полным отсутствием партийной символики и огромным количеством участников, явно ранее не ходивших ни на какие митинги. В этом смысле Москва после массового выступления горожан стала куда больше похожа на крупные провинциальные города, где народный протест никогда не контролировался либеральной оппозицией.
Сходство Москвы с провинцией во время массового «восстания против реновации» проявилось еще в одном моменте – повестка движения оказалась региональной, а не федеральной. Главным врагом для участников движения стал мэр Москвы Сергей Собянин, в адрес которого активисты движения и участники митингов обратили шквал критики и неиссякаемые потоки иронии и сарказма.
В отличие от политизированных лозунгов отставки президента и премьер-министра, долгое время бывших главной темой либеральных митингов, лозунг отставки Собянина и правительства Москвы нашел самый живой отклик в сердцах москвичей.
Политика Собянина, чиновника из сибирской глубинки, человека без московских и даже без городских корней, уже давно вызывала все больше и больше недовольства москвичей – чтобы, наконец, спровоцировать настоящий взрыв возмущения после появление злополучного законопроекта о реновации. Отмена проекта реновации и отставка Собянина и московского правительства, доведших ситуацию в городе до того, что бывшего мэра Юрия Лужкова уже вспоминают с ностальгией и теплотой, безусловно, должны оставаться и остаются главными целями московского движения против реновации.
Игорь Бессонов
