Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл управляет яхтой Azimut. © openrussia.org
15 сентября Тверской суд Москвы арестовал на 5 дней православного активиста Георгия Солдатова, участника движения «Божья воля» и соратника небезызвестного Дмитрия Энтео, за погром выставки в Манеже 14 августа. Сам Энтео на суд не явился, поэтому по его делу заседание перенесено на 22 сентября. Прокуратура до последнего не желала возбуждать уголовное дело по факту погрома, несмотря на то, что, по разным оценкам, музею был нанесен ущерб от 200 тысяч до 1,1 миллиона рублей. И только 15 сентября под давлением общественности прокуратура возбудила уголовное дело.
Незадолго до этого 10 сентября на телеканале «Россия-1» в программе Владимира Соловьева «Поединок» прошли дебаты, посвященные выходке «активистов» движения «Божья воля». Выбор оппонентов может показаться странным: лидеру «Божьей воли» Дмитрию Энтео оппонировал «православный имперец» Александр Проханов. Спора между участниками по большому счету не получилось – различия между первым и вторым не так велики. На их фоне и Владимир Соловьев казался либералом из либералов. Показателен сам выбор таких противников. Во-первых, теперь, по мнению второго по значимости федерального канала, такие личности, как Энтео, которые раньше могли попасть только в рубрику «Чрезвычайное происшествие», имеют право пропагандировать свои взгляды в прайм-тайм. Во-вторых, руководство ВГТРК сообщает нам, что спектр культурных взглядов в стране не просто расширился или сдвинулся. Мнение представителей светской культуры не заслуживает внимания. Нам недвусмысленно намекают, что место светской культуры на периферии.
Это уже не звоночки. Православные колокола уже во всю отпевают светскую русскую культуру. На передаче «Поединок» участники безапелляционно заявляли, что Россия – православное государство, настоятель Елоховского собора отец Александр с удовлетворением заявлял, что 148-я статья УК была принята на основе разработок РПЦ, патриарх Кирилл выступает в Госдуме, РПЦ стремится получить контроль над Исаакиевским собором и Херсонесом Таврическим, православные фанатики срывают концерты, разрушают скульптуры, громят выставки.
То, что еще лет десять назад казалось невозможным, становится явью.
Такое поведение закономерно вызывает отторжение у свободомыслящей части общества. Все чаще раздаются голоса самих христиан, просящих прощения за поведение своего духовенства и братьев по вере. В сравнении с церковью тихого и мягкого патриарха Алексия II наглая и агрессивная церковь патриарха Кирилла явно потеряла уважение в глазах граждан. Но РПЦ не будет менять свою политику, так как чувствует огромную поддержку государства. Вопреки Конституции церковь и государство бросились друг другу в объятия. Церковь и государство, как два жернова, перемалывают русскую культуру и науку.
К сожалению, причина такой глубокой взаимной любви – не самодурство и ограниченность нынешней власти. Причины у данного социокультурного процесса политэкономические. Исторический материализм, прости господи. Базис определяет надстройку. И клерикализация современной, хоть и периферийной, но достаточно развитой индустриальной страны только на первый взгляд кажется нелогичной. Она естественным образом вытекает из того долгосрочного экономического курса, который выбрала российская элита. Для пояснения этого тезиса позволю себе небольшой исторический экскурс.
Появление церкви как института исторически закономерно. Церковь – важный социальный институт, возникший на определенном этапе развития общества и выполнявший важные общественные функции. Она по сути являла собой всю информационную сферу общества на той стадии, которую принято называть аграрной. И хоть в науке и используется термин «аграрная цивилизация», это есть некоторое лукавство.
Термин «цивилизация» подразумевает наличие системы разделения труда, порожденных ею классов, выполняющих различные общественные функции, а следовательно, и наличие города, в котором разделение труда воспроизводится. Мы начинаем говорить о цивилизации или цивилизациях тогда, когда аграрное общество потихоньку перестает быть аграрным и начинает отрицать и изменять себя. Поэтому аграрная цивилизация по определению не может быть чисто аграрной. Вернее будет сказать, что если большая часть населения в обществе занята в сельском хозяйстве, его принято называть аграрным.
В аграрном обществе церковная организация одновременно выполняла функции академии наук, министерства образования, СМИ, союза деятелей искусств, бюро статистики и прочее, прочее, прочее… Надо признать, что в свое время появление института церкви, безусловно, было позитивным явлением. Придя на смену разрозненным религиозным культам, благодаря унификации и эффекту масштаба институт церкви порождал синергетический эффект: церковь способствовала сохранению и накоплению знаний, распространению грамотности, некоторой гуманизации нравов. Это из просвещенных XVIII или XX веков, скажем, католическая или православная культура века XIII казалась варварской и темной. Но в сравнении с языческими временами (чтобы там ни говорили современные родноверы и им подобные) с их отсутствием письменности, институтами кровной мести и человеческих жертвоприношений это был огромный шаг вперед. Скажем так: если у вас нет ресурсов для того, чтобы содержать в каждой деревне учителя, врача и писаря, обученный грамоте священник – неплохая альтернатива шаману.
Институт церкви был не менее важным (а может быть, и более важным) институтом, связывающим средневековый город и деревню, чем институт феодальной армии. Причем для появления церковной организации с иерархией священников, с сетью храмов и монастырей необходима довольно развитая городская система. Если система разделения труда невелика, включает, скажем, город-полис и его ближайшую округу, и все граждане государства могут собраться вместе на площади, можно не заморачиваться с институтом церкви, а обойтись каким-нибудь местным культом. Церковь была необходима в аграрном государстве, включающем крупные регионы, сотни тысяч или миллионы жителей. Церковь обменивала свой информационный продукт на продукт натуральной деревенской экономики. Также церковь при помощи сакрализации государственных и общественных институтов, нравов и традиций обеспечивала стабильность аграрного общества.
Когда девять десятых населения страны безграмотны, мало толку от письменного законодательства. Нужны священные традиции и их хранители, чтобы общество воспроизводилось.
Со временем аграрное общество развивалось. Углублялось разделение труда, и единая церковная организация перестала удовлетворять новым информационным потребностям общества. Понадобились специализированные общественные институты, те самые академии наук и искусств, СМИ, министерства образования и культуры. В университетах и иезуитских школах католическая церковь сама взрастила своих разрушителей. Можно вспомнить биографии Коперника, Декарта, Вольтера, Робеспьера. А можно вспомнить и бывшего семинариста Сталина. Церковь была плоть от плоти аграрного общества. Оно породило и питало церковь. Та же пыталась сохранить аграрное общество. Поэтому модернизаторы неизбежно вступали в конфликт с церковью. И чем сильнее и развитее был аграрный сектор, тем сильнее была церковь, тем бескомпромисснее и жестче была борьба между церковью и модернизаторами.
Так, в Англии или Скандинавии модернизаторы смогли относительно легко сломить сопротивление церкви и заставили ее отдать большую часть функций и ресурсов светскому государству, заставили перестроиться под нужды общества Модерна и довольствоваться своим новым положением. Но в таких крупных аграрных державах, как Франция или Россия, где сопротивление Старого порядка было куда сильнее, модернизаторы не могли позволить себе полумер в отношении церкви и стремились к ее уничтожению. Отношение к церкви и священникам было безжалостное, жесткость – показательной.
Современному развивающемуся обществу не нужна церковь. Ему нужны Наука и Образование, а не Священное Писание, актуальное искусство, а не застывшие формы, действующее законодательство, а не традиции. Они позволяют полноценно жить и трудиться ученым, врачам, инженерам, технарям, программистам. Развивающееся общество требует совершенствования управления и стремится усилить социальную мобильность. Общество понимает, какие силы и институты движут его вперед и развивают их.
Но чем же объясняются обратные процессы в современной России? К сожалению, с Россией сыграли злую шутку ее природные богатства. Благодаря росту спроса на сырье и энергоресурсы в мире природная рента стала основным источником роста благополучия жизни граждан страны. Россия уже практически превратилась из индустриальной страны в сырьевую. Наука, образование, суд, искусство стали рассматриваться не как источники развития, а как ненужные издержки, подлежащие сокращению. Информационный и институциональный багаж страны сокращается. А воспроизводить научную и культурную жизнь сырьевой державы вполне может и церковь, производя не информацию, а ее суррогат, создавая бесполезный информационный шум. Натурализация экономики ведет к клерикализации культуры.
Кроме того, при сырьевой экономике у общества отсутствует мотивация к ротации элит. Требования к качеству управления снижаются. Элита всеми силами стремится законсервировать такую ситуацию при помощи изменения общественных институтов. Чиновники и предприниматели желают стать феодалами. Элита стремится к сакрализации своего положения.
Традиции вместо развитого законодательства также больше подходят для консервации состояния общества. В данном случае РПЦ выступает орудием социальной и культурной политики правящего режима.
Россия в этом плане не уникальна. Сырьевой характер экономики обеспечивает стабильность абсолютистской монархии в Саудовской Аравии, режиму аятолл в Иране.
Поэтому в долгосрочном плане бесполезны попытки представителей светской культуры искать защиты от РПЦ и православных фанатиков у государства. Даже проигрывая отдельные сражения, клерикалы выигрывают войну. Светскую культуру России спасет только смена экономической модели с сырьевой на ориентированную на развитие знаний и технологий. Положение вещей могло бы показаться удручающим. Но, возможно, в очередной раз сработает пословица «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Долгосрочное падение цен на нефть разрушило сырьевую идиллию. Российское общество будет тянуть до последнего, но новая экономическая реальность заставит его искать альтернативные пути развития. Так что бой продолжается! Светская развивающаяся Россия – это цель, за которую стоит побороться.
