СССР глазами французских маоистов

СССР глазами французских маоистов

Ни свод идей Мао и исторический путь Коммунистической партии Китая, ни актуальные на тот момент политические и экономические практики периода Культурной революции не являлись для теоретиков французского маоизма бесспорной истиной или предметом бездумного поклонения и слепой апологии [1]. Скорее, речь шла об исследовании революционного события, практические и идеологические последствия которого создали предпосылки для формирования новой, более широкой по сравнению со всеми предыдущими историческими формами марксизма, социально-критической перспективы.

Линар перечислял ряд достижений китайского коммунистического движения расширивших теоретический горизонт марксизма. Речь шла о практической установке на линию масс, методах диалектического разрешения основных общественных противоречий (город − деревня, сельское хозяйство − промышленность, физический труд − умственный труд), понимании значения революционных изменения в сфере идеологии, теории и практики революции при диктатуре пролетариата и массовой критики ревизионизма [2, 27-28]. Французский маоизм являлся интерпретацией этих достижений, сохранившей основополагающие аспекты идей Мао, но без обязательного согласия со всеми эпизодическими замечаниями, промежуточными пунктами рассуждений и даже конечными выводами китайского вождя.

Маоизм и французская рациональность

К числу важнейших сторон учения Мао, которая была поддержана и развита его французскими последователями, относится идея о продолжении классовой борьбы в переходный от капитализма к социализму период и критика советского ревизионизма. Китайский вождь определял классовую борьбу в качестве главной историко-материалистической категории, что было доказательством безусловной марксисткой аутентичности его идей в глазах французских маоистов. Но верность общего подхода еще не означает того, что он будет сразу же удовлетворительно в теоретическом отношении проработан. Невыполнение этого условия грозит двусмысленностью и нечеткостью формулировок важнейших моментов, сохранением инородных включений и неподтвержденных гипотетических допущений. Французские последователи Мао имели смелость взять на себя задачу по очищению и доработки до уровня универсальной теории идей китайского вождя.

Отметим ряд методологических достижений на этом пути, которые можно поставить в заслугу французским маоистам.

В первую очередь следует обратить внимание на наблюдаемый в их исследованиях разрыв с пониманием природы общественно-исторических форм и отношений в категориях сущностей, обладающих неизменным набором свойств и качеств. Взамен этой теоретической традиции французские маоисты предложат точку зрения общественной борьбы и исторически изменчивого баланса классовых сил, которые и будут определять реальное содержания и значение той или иной социальной категории.

Так, например, Бадью, утверждал, что всякое отделение категории общественно-исторического класса от понятия классовой борьбы является в аналитическом плане искусственной операцией, а в реально-историческом измерении и вовсе невозможной мерой. «Класс никогда не существует раньше классовой борьбы. Существовать − значит противостоять» [3]. Другими словами, изменения исторических условий и обстоятельств, уровня напряжения и общего направления классовой борьбы формируют противоборствующие классовые позиции, которые в свою очередь наделяют реальным значением, используемые в идеологической борьбе дискурсы.

Именно поэтому Линар советует избегать обольщения формальной идентичностью идеологического дискурса и соотносить его с той исторической ситуацией классовой борьбы, в контексте которой он применяется. Это методологическое требование он распространял и на марксизм, ведь всегда стоит помнить, что «… Маркс не вкладывал в слова «производительная сила», «техника», «производственные отношения», «государство», «пролетариат», «буржуазия» того же содержания, что и Ленин, Сталин или Мао Цзэдун» [4]. Таким образом, существенен не дискурс сам по себе, а стоящая за ним классовая позиция.

История пролетарской классовой борьбы дает примеры того, как при определённых обстоятельствах формально марксистский дискурс может обслуживать буржуазную классовую позицию. Отсюда становится ясным почему Линар отрицал идею исторической непрерывности марксистского дискурса. Единственный способ сохранить преемственность в марксизме, который он признавал правомерным, заключается в возобновлении субъективного проекта следования за пролетарской классовой позицией в наличных исторических условиях и обстоятельствах. Никакие официальные декларации в верности идеям Маркса, Энгельса и Ленина и т.д. не помогут остаться в пределах марксизма, если классовая позиция будет оставлена.

Недостаточно знать содержание трудов советских вождей вплоть до каждой запятой, надо еще их уметь читать по-марксистски. Оценка теоретического наследия марксистских вождей требует применения принципов историко-материалистической политической герменевтики. Необходимо осознать, что мышление Маркса, Ленина и Сталина не является ни первореальностью, ни истиной самой по себе. Речь идет об теоретических этапах отражения исторических периодов практики классовой борьбы.

Французские маоисты не устают напоминать, что марксизм подчинен общим историко-материалистическим закономерностям, а, значит, идеи, высказанные вождями, имеют как субъективные предпосылки, так и объективные пределы, которые необходимо учитывать при анализе их содержания. Кроме того, марксистские теоретические разработки не являются нейтральным отражением, а представляют собой идейные моменты классовой борьбы. Любой труд марксистского толка в идеологическом отношении мотивирован и написан против определенной идейной тенденции.

Не стоит забывать и о том, что марксистская мысль не окружена идейным вакуумом и не существует в герметичном состоянии. Влияние буржуазных   идеологий может провялятся не только как опознаваемое внешнее давление, но и скрытым образом, как внутреннее некритичное отношение к унаследованным от прошлого культурным представлениям и нормам буржуазной научной рациональности, которые воспринимаются в качестве социально нейтральных правил. Именно поэтому исследуя исторические судьбы марксистского учения Беттельхейм посчитал необходимым ввести понятие «идеологических формаций» в коммунистическом движении или «исторически сложившихся форм марксизма», а Линар в свою очередь определял мировоззрение вождей как «исторически обусловленные и ограниченные системы мышления [4].

Строгое использование принципа классовый борьбы в исследованиях, посвященных советскому социалистическому проекту, позволило французским маоистам «… порвать с известной концепцией истории русской революции, которая представляет эту историю как «результат» решений и «выборов», сделанных большевистской партией, и тем самым в воображении превращает партию в Демиурга, ответственного за все успехи и неудачи русской революции» [5, 61].

Вышеописанному идеалистическому взгляду они противопоставляли материалистическую идею вовлеченности большевистской партии в процесс классовой борьбы. Никакая политическая организация не имеет возможности сотворить историческую реальность по своей воле. В ходе классовой борьбы формируется объективная ситуация и создаются предпосылки для ее субъективного осмысления и выработки осознанной практической реакции на нее. Объективная ситуация предстает перед субъектами классовой борьбы только как до некоторой степени ожидаемый и желаемый результат их активности.

Кроме того, подлинный характер общественных отношений может быть искусно скрыт от официального наблюдения за множеством форм маскировки и сопротивления контролю, как это показывал Линар в своей статье о НЭПе. Например, в этот период в сельском хозяйстве отношения эксплуатации часто оформлялись так, что юридически наемный работник являлся фактическим эксплуататором, а в торговле получили распространение организация фиктивных кооперативов, потребительских обществ и артелей. Таким образом, видимая часть капиталистических тенденций не могла в полной мере отражать их реальной мощи, что затрудняло общую оценку актуальной ситуации и выработку перспективных экономических решений [6, 495-497].

Воздействие большевистской партии на историческую реальность, как и всякое субъективное участие в историческом процессе, происходило при ограниченном знании реальных условий, обстоятельств и существенных особенностей социальной структуры и реальных общественных отношений. Теоретики французского маоизм не раз подчеркивали, что речь идет не только о недостатки объема знаний и неполной осведомленности партийного руководства, но о форме знания и ее субъективных и объективных пределах большевистского идеологического дискурса. Не стоит забывать об материалистической истине, согласно которой знание о реальности и реальность никогда не находятся в полном соответствии друг с другом. Если использовать геометрические аналогии Николая Кузанского, знание является многоугольником, вписанным в круг действительности.

Вторым достижением теоретиков французского маоизма является уточнение понятия общественно-исторического класса, которое потребовалось произвести в связи с исследованием советского социалистического проекта. Ленинское определение указывало на основополагающий принцип классовой стратификации – отношение к средствам производства [7, 15]. Маоисты не оспаривали значимость этой фундаментальной дефиниции, но подчеркивали, что для ее понимания необходимо учитывать не только юридическое право собственности, но и фактическую способность присваивать и распоряжаться средствами производства и продуктами, полученными в результате эксплуатации трудящихся.

Между правовыми нормами и реальной экономической жизнью нет однозначного соответствия. Значительная часть экономических отношений функционирует либо как нарушение действующего законодательства, либо и вовсе вне всякой правовой регуляции и юридического контроля. Кроме того, при определенных исторических условиях дистанция между юридическими нормами и реальным положением может достигать исключительно больших масштабов. По этой причине историко-материалистический подход выдвигает методологическое требование никогда не останавливаться на исследовании только надстройки и идти дальше – к изучению материального базиса общественной формации.

Что верно в целом, то и верно по отношению к советскому обществу. Беттельхейм писал о том, что отмена юридического право собственности и национализация средств производства не могут еще считаться достаточными условиями для гарантированного перехода к социалистической общественной формации [8]. Ставить знак равенства между огосударствлением и обобществлением и декларировать на этом основании окончательное преодоление отношений эксплуатации можно лишь ценой идеологического ослепления, которая играет на руку буржуазным тенденциям и укрепляет буржуазную классовую позицию.

Идеологическое табу, накладываемое на исследование советского общества с точки зрения классового подхода, является ничем иным как выражением буржуазной классовой позиции. Преждевременное заявление о построении социалистического общества является не только результатом дурного оптимизма или продуктом чисто теоретических ошибок, но и способом идеологического сокрытием буржуазных тенденций и выражением классового интереса набирающей силу буржуазии.

Отсюда понятно внимание французских маоистов к другому ключевому аспекту теоретического наследия китайского вождя – к исследованию роли идеологических установок и культурных привычек в поддержании буржуазной классовой позиции. Модель, согласно которой изменения в материальном базисе и их последствия в надстройке прямо координируют содержание общественного сознания признавалась сторонниками идей Мао в теоретическом отношении антидиалектической, а в практическом плане ложной и опасной [5, 24-30].

Исторический опыт классовой борьбы показал, что общественные идеи не исчезают сразу же после уничтожения их материальной основы. Они продолжают существовать продолжительное время и оказывать воздействие на скорость, интенсивность и направление тенденций, определяющих материальный базис общества. Буржуазия, поставленная в затруднительное положение в области производственных отношений, вынуждена находить убежище в мире идей, представляя свою деятельность как сохранение общенациональных культурных традиций и социально нейтрального научного мышления. Таким образом, подчиняя себе систему образования, идеологические аппараты и культурные институты буржуазия использует их для восстановления своей пошатнувшейся классовой позиции.

Поэтому говоря об идеологической пролетарской политике в переходный от капитализма к социализму период надо подразумевать не простое механическое освоение трудящимися культуры господствующих классов, а массовую критику и историческую переоценку всего идейного наследия. Французские маоисты были убеждены в том, что знание, которое вырабатывалось веками для эксплуатации народных масс не может быть использовано в качестве идейного инструмента пригодного для реализации пролетарского освободительного проекта. Больше того, попытка сохранить буржуазное знание в нетронутом виде прямо несет вред делу социализма, ведь, руководящие кадры партии и государства, пусть даже и состоящие по большей части из убежденных революционеров и представителей рабочего класса и трудового крестьянства, но обученные в буржуазном духе будут постоянно испытывать сложности с формированием пролетарского классового мировоззрения.

Зависимость от буржуазных идей и слабое пролетарское самосознание представителей политического аппарата имеют своим следствием положение, при котором инициативы по преобразованию элементов материального базиса и надстрочных институтов в интересах рабочего класса рискуют быть отвергнутыми как авантюрные предложения, в то время как соответствующие буржуазной классовой позиции проекты могли получать поддержку.

Исторический парадокс заключается в том, что сформированный для реализации интересов рабочего класса политический аппарат вынужден судить о состоятельности требований общественных сил и предполагаемой успешности практических мер на основе критериев буржуазной рациональности.

Но систематическое ослабление пролетарской идеологической линии не может быть безнаказанным. В конечном итоге буржуазная классовая позиция полностью завладеет политическим аппаратом. Новоявленная буржуазия будет осуществлять свой классовый интерес под прикрытием формального марксистского дискурса. Таким образом, на место реальной борьбы за социалистические идеалы заступают мемориальные практики, направленные на поддержание лишенных содержания идеологических декораций и атрибутов.

Третье методологической заслугой французских маоистов является детализация понятий классовый интерес и классовый союз. В контексте обсуждения вопроса отношений большевизма и крестьянства Линар высказывал универсальные теоретические соображения, выделяя объективную и субъективную сторону, долгосрочное и связанное с конкретной экономической и политической ситуацией измерения классового интереса [2, 67]. Несовпадение между объективным и субъективным, долгосрочным и ситуативным сторонами классовых интересов различных угнетенных и эксплуатируемых слоев населения чревато острыми конфликтами, затяжным напряжением и взаимным недоверием, затрудняющими и искажающими проявление основных исторических тенденций. Неблагоприятные исторические условия могут предопределить ситуацию, при которой классы, имеющие общий объективный интерес, но обладающие различным пониманием актуального момента, будут вынуждены вступить в истощающую их силы безжалостную борьбу, чреватую тяжелыми последствиями в долгосрочной перспективе.

Признавая противоречие между пролетариатом и буржуазии в качестве основного, не стоит забывать и о второстепенных противоречиях, о том, что реальная классовая структура капиталистического общества образована не только пролетариатом и буржуазией, но и иными социальными слоями, которых часто обладают устойчивым классовым интересом и могут быть субъектом собственной классовой борьбы.  Поэтому в теоретическом плане требуется «… концепция противоречивого и частичного единства между социальными классами, имеющими различные или противоположные интересы» [6, 489]. Свой ответ на этот вопрос Мао изложил в довольной обширной работе под названием «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа», ставшей для французских маоистов образцом классового анализа и введением в методологию формирования классовых союзов [9]. Если говорить не только об анализе актуальных событий, но и об историко-критическом использовании этого аспекта идей Мао, то оно заключается в изучении как позитивного, так и негативного советского опыта решения проблемы выстраивания классовых союзов. Стоит ли удивляться, что эта тема была сквозной в таких первостепенных для французского маоизма работах как «Ленин и крестьянство» Линара и «Классовая борьба в СССР» Беттельхейма.

Таким образом, методологической основой франко-маоистских исследований, посвященных феномену советского социалистического проекта, послужил модернизированный в свете идей Мао классовый подход.   Институты советского общества, партийно-государственные решения и мировоззрения вождей рассматриваются как выражения исторически сложившегося баланса классовых сил. Начиная с Октябрьской революции и вплоть до 1970-х годов внутри советской системы шла борьба между пролетарской классовой позицией и буржуазной линией.

Оценка позднесоветской системы

Французские последователи идей Мао рассматривали советский социалистический проект в качестве завершенного исторического явления. Согласно их оценкам, все содержание советского исторического опыта полностью вписывается в переходный между капитализмом и социализмом исторический период, за пределы которого он, вопреки идеологически декларациям, никогда не выходил. Больше того, процесс общественной борьбы сложился таким образом, что в советской системе к середине 1970-х годов уже давно доминировала буржуазная тенденция, субъективным выразителем которой являлся к тому времени полностью сложившийся неокапиталистический эксплуататорский класс.

Советский пролетариат и колхозное крестьянство по сути являлись наемными работниками, создающими коллективный капитал, реальное присвоение и распоряжение которым осуществляла бюрократия, идеологически представляющая себя в качестве выразителя «общенародного интереса». Таким образом, концепция «реального социализма» превратно описывала систему государственного капитализма, в которой буржуазную классовую позицию занимает бюрократический аппарат. Господствующий в позднесоветский период класс, назывался маоистами бюрократической или государственной буржуазией, буржуазной бюрократией или новой буржуазией, но как бы то ни было этот социальный класс, образовывал,привилегированный корпус работников капитала. КПСС обслуживала интерес советской буржуазии и не являлась пролетарской партией [5, 45].

Как мы видим, французские маоисты в целом разделяли точку зрения китайских коммунистов, обвинявших КПСС в ревизионизме и обличавших Советский Союз за социал-империализм. Но и есть существенный нюансы. В первую очередь, французские маоисты стремились лишить понятия ревизионизма и социал-империализма эмоциональной ауры, которой они были окутаны в китайских идеологических материалах. Пылкость осуждений часто приводила к тому, что вся ответственность за ревизионистское искажение марксизма и империалистическую политику возлагалась исключительно на советских партийно-государственных руководителей. Тем самым терялось понимание наличия объективных истоков процесса перерождения советской системы, которые в первую очередь и интересовали франко-маоистских исследователей. Они старались избегать выражений, которые могли бы быть поняты в том духе, что социальные группы и слои советского общества являются непосредственными инициаторами своих классовых интересов. Аналитическая модель французских маоистов была иной: они рассматривали классы советского общества как субъектов классовый борьбы, которая формировала и вынуждала классы желать и действовать в определенном направлении.

Именно поэтому одной из черт методологического подхода, которым руководствовались Беттельхейм и Линар, являлся историзм. Очевидно, что в теоретическом плане недостаточно охарактеризовать поздний Советский Союз как госкапиталистическую и социал-империалистическую систему, нужно еще и показать каким образом первый пример долгосрочной диктатуры пролетариата пришел к своей противоположности. И здесь можно наблюдать еще одно различие между взглядами китайских коммунистов и точкой зрения французских сторонников идей Мао. Дело в том, что официальный Пекин пытался представить себя наследником непрерывной марксисткой традиции от Маркса до Сталина, что приводило к определенной сдержанности при оценках сталинского периода. Эта точка зрения создавала впечатление о том, что ревизионизм возникал неожиданно и был произвольной субъективной изменой сталинскому пути. Французские же маоисты видели складывание предпосылок ревизионизма уже в сталинскую эпоху и были несравнимо более критично настроены к наследию Сталина, нежели китайские коммунисты. Можно найти высказывания, в которых французские маоисты прямо говорили о необходимости разорвать дурную идеологическую связку между Ленином и Сталиным [4]. Больше того, они считали, что осуждение «культа личности» хотя и проходило в неудовлетворительной форме, но было положительным событием, открывавшим новый этап в идеологической борьбе.

Критика советского ревизионизма была тесно связана у французских маоистов с защитой освободительного содержания Октябрьской революции и идей Ленина. Так Линар с нескрываемым неприятием относился к распространенным во Франции после мая 1968 года настроениям, вдохновленным лозунгами «антиавторитаризма», «спонтанности» и «желания».  Подобный уклон давал знать о себе и в маоистском движении. Часть французских сторонников идей китайского вождя признавала за массами безоговорочное право на бунт, но отвергала понятие диктатуры пролетариата. Линар считал, что подобный подход искажает смысл марксистского послания Мао, которой предполагает не только критику ревизионизма как форму буржуазной политики, но и извлечение положительных исторических уроков большевизма. Что касается псевдомаоизма, разрывавшего связь между массовой демократией и классовой диктатурой, то он приведет в конечном итоге к повторению буржуазной клеветы на Октябрьскую революцию [2, 27-28].

Бадью, ставший свидетелем идеологической метаморфозы представителей этого крыла французского маоистского движения и переход их авторитетных представителей на крайние антикоммунистические позиции отмечал ряд подмен, характеризующих мышление новоявленных апологетов буржуазной демократии. В частности, они ставили знак равенства между диктатурой пролетариата, основанной на мятежной инициативе народных масс и ревизионистской пародией на пролетарское государство, в которой массам отводилась функция пассивной поддержки решений, исходящих от независящих от их воли бюрократических институтов.

Показательно, что порвавшие с маоизмом так называемые «новые философы» перестали говорить о праве масс на бунт, и перешли к восхвалению плебейского сопротивления советскому бюрократическому аппарату, примеры которого они находили в произведениях Солженицына. Бадью же, оставшийся верным идеям Мао, всецело выступал за право масс на бунт как против советской бюрократической буржуазии, так и ее западного близнеца [10].

Французские маоисты считали необходимым не только осуждать позднесоветскую ревизионистскую и социал-империалистическую систему, но и проводить критические историко-материалистические исследования советского социалистического проекта. Они перебрасывали мостик между Лениным и Мао как двумя вождями и теоретиками пролетарской революционной политики. Оценка уроков Октябрьской революции в свете интерпретации достижений Культурной революции являлась основополагающей темой для французского маоизма как оригинального течения марксисткой мысли.

Александр Дубровских

1. Стоит отметить, что французский маоизм с самого начала своего зарождения был полицентричным явлением и представлял собой конгломерат независимых организаций и влиятельных лиц, которые различным образом интерпретировали идеи Мао. Только лишь одна организация, Партия коммунистов марксистов-ленинцев Франции (позже Коммунистическая партия марксистов-ленинцев) во главе с Ж. Жюрке, получила статус союзника КПК и следовала за всеми решениями официального Пекина. Все иные маоистские группы как в практическом отношении, так и в теоретическом плане не имели обязательств перед китайским руководством.
2. Linhart R. Lenin, i contadini e Taylor − Roma, 1977
3. Badiou A. Théorie de la contradiction. URL: http://archivescommunistes.chez-alice.fr/ucfml/ucfml.html
4. Sur le marxisme et le léninisme. Débat avec Charles Bettelheim et Robert Linhart Robert Linhart et Charles Bettelheim. URL: http://revueperiode.net/sur-le-marxisme-et-le-leninisme-debat-avec-charles-bettelheim-et-robert-linhart/
5. Bettelheim C. Class Struggles in the USSR First Period: 1917-1923 − New York City, 1976

6. Linhart R. For a Concrete Theory of Transition: The Political Practice of the Bolsheviks in Power // RETHINKING MARXISM, 2021 Vol. 33, No. 4
7. Ленин В.И. Великий почин. ПСС. Т. 39. – М, 1970
8. Bettelheim C. Economic Calculation and Forms of Property − New York City, 1975
9. Мао Цзэдун К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа URL: http://library.maoism.ru/on_the_correct_handling.htm
10. Badiou A. De l’idéologie (en collaboration avec F. Balmès) URL: http://archivescommunistes.chez-alice.fr/ucfml/ucfml2.pdf