Вернуть смысл труду
Для чего человек ходит на работу? Чтобы добыть средства к существованию или чтобы реализовать свои идеи, проявить свои творческие способности, принести пользу обществу? Согласно психологической концепции А. Н. Леонтьева деятельность человека полимотивирована: мотивы-стимулы побуждают к деятельности и отвечают на вопрос «почему?», а смыслообразуюшие мотивы направляют деятельность и отвечают на вопрос «для чего?». Например, рабочий вынужден наниматься за зарплату к работодателю, чтобы прокормить себя и свою семью (мотив-стимул), но в то же время он может работать ради совершенствования производства (смыслообразующий мотив). Если мотивы-стимулы охватывают сферу условий существования человека, то смыслообразующие – сферу отношения к другим людям. То есть смыслообразующие мотивы всегда социальны, а потому имеют историческую динамику и перестраиваются с ростом производительных сил и сменой общественных отношений.
Такая раздвоенность мотивов возможна потому, что потребности человека не заданны заранее и могут быть удовлетворены широким спектром предметов и различными способами. Процесс производства предметов удовлетворения потребностей становится производством потребностей, который регулируется представлением о конечном результате производства. Начиная с удовлетворения витальных потребностей, происходит переход к потребностям собственно человеческим, в сфере выработанных в совместной трудовой деятельности с другими людьми значений и смыслов (язык, культура, система знаний и убеждений).
Вопрос смысла трудовой деятельности имеет особую важность в связи с фундаментальной ролью труда в порождении человеческого сознания. Для того чтобы жить человек должен воспроизводить условия своего существования, для этого он осваивает определенные навыки, виды деятельности, профессии – объективно существующие и постоянно изменяющиеся системы значений в области труда. В процессе смыслообразования объективные значения, являющиеся результатом общественной практики, становятся личностным смыслом человека. Он, усваивая эти системы значений, становится пристрастным к интересам своего дела, своего ремесла, интересам общественного производства. [1] Неслучайно в политической риторике и риторике корпоративных СМИ, обращённых к массам, признаётся значении вклада трудящихся в благополучие страны, отрасли, предприятия, их самоотверженность и преданности делу. Нельзя объяснить этот факт лишь желанием правящего класса прикрыть красивыми фразами банальную эксплуатацию или просто вопросами электоральной конъюктуры, само использование такого нарратива для сохранения statusquo становится возможным, если у людей действительно есть потребность в том, чтобы их труд был значим для общества. Тем не менее огромное число современных работников не чувствуют удовлетворённость трудом:
«…в среднем 87% американцев не удовлетворены результатами своей работы, 81% не чувствуют своей преданности и вовлеченности в высшие приоритеты своей фирмы, по мнению 73% — цели компании никоим образом не связаны с тем, что они непосредственно делают, а 54% прямо заявляют, что организации как следует не используют их творческие способности».[2]
Для дальнейшего раскрытия проблемы смыслообразования трудовой деятельности необходимо взглянуть на этот процесс в историческом плане.
На заре человеческой истории, на уровне первобытного способа производства смыслообразующий мотив труда – это общий продукт труда первобытной общины. Каждый член общины вносит свой вклад в копилку коллективного труда (изготовление орудий, поддержание огня, загон животных и т.д.) и получает за это свою долю, а в связи с низким уровнем развития производительных сил не происходит отчуждения результатов общего труда от непосредственных производителей. То есть общая собственность на средства производства сближает объективное, общественное значение труда и его смысл для человека.
С развитием производительных сил, появлением частной собственности и эксплуатации, происходят изменения в трудовой мотивации: отчуждение работников от результатов своего труда обесценивает для них его смысл – происходит девальвация смысла труда. При высокой норме эксплуатации (рабы, крепостные, низкоквалифицированные наёмные рабочие) личностный смысл труда утрачивается полностью, такая фрустрация требует его компенсации в пространстве иллюзорных смыслов в мифе, религии, развлечениях и удовольствиях.
«День проглочен фабрикой, машины высосали из мускулов людей столько силы, сколько им было нужно. День бесследно вычеркнут из жизни, человек сделал еще шаг к своей могиле, но он видел близко перед собой наслаждение отдыха, радости дымного кабака и — был доволен». М. Горький «Мать».
Для некоторых групп трудящихся (высококвалифицированные рабочие, представители управленческого и творческого труда) норма эксплуатации труда относительно ниже, особенно при переходе к индустриальному способу производства и в связи с борьбой трудящихся за улучшение условий жизни, а поэтому труд может приобретать личностный смысл в индивидуализированной форме. Так инженерно-технические работники могут находить смысл труда в реализации своих новаторских инженерных решений.
В свою очередь владелец частной собственности начинает трудиться для накопления богатства, максимизации прибавочного продукта, а с развитием производительных сил отделяется частично или полностью даже от участия в управлении, все, более воплощая собой функцию накопления, а не труда. Для него также расходятся личностный смысл производства (накопление) и его общественное значение – производство для удовлетворения потребностей производителей. Такое отчуждение результатов человеческого труда приводит к подчинению общественного производства частному интересу и, как следствие, непредвиденным результатам экономической деятельности – экономическим кризисам и империалистическим войнам, нарушающим воспроизводство производительных сил. Это оборачивается обессмысливанием труда даже для работников имеющих возможность творчески реализовать себя. Они участвуют в процессе производства, исходя из своих личных мотивов, а процесс накоплении отчужденного прибавочного продукта приводит к результатам, прямо противоречащим этой мотивации. Работник нефтяной промышленности не предполагает обвала цен на нефть и дальнейших сокращений персонала на его предприятии, объективно участвуя в процессе перепроизводства нефти, ведущего к падению спроса. Работник металлургии, участвуя своим трудом в укреплении ВПК, не предполагает возможности оказаться на войне и погибнуть там, но начинаются военные действия и он попадает по мобилизации на фронт. То есть люди, не желая того, в процессе производства порождают экономические кризисы и империалистические войны, ведущие к обессмысливанию труда в форме безработицы, обнищания, последствий военных действий.
Таким образом, платой за исторический прогресс становится девальвация смысла труда, в самой крайней форме это труд рабов – instrumentum vocale. Эта девальвация возмещается в форме индивидуализированного смысла, когда более мягкие условия эксплуатации позволяют человеку творчески реализовать себя в труде, однако и в этом случае труд находится под постоянной угрозой обессмысливания. Поэтому его можно рассматривает в качестве переходной формы от субъективно бессмысленного труда раба к полному возвращению смысла труда свободной личности. Иначе говоря, на высоком уровне развития производительных сил возникает необходимость в сближения смысла труда для работника с объективного значением общественного производства, что требует широкой демократизации и вовлечения трудящихся в управление.
Именно социальный прогресс создаёт условия, порождающие личность и одновременно условия для освобождения личности от власти природных, а затем и отчуждённых социально-экономических сил. В структуре трудовой деятельности возникают психологические условия для формирования потребности в освобождении личности. Эта потребность формирует новый тип деятельности, направленной на возвращение смысла труда в различных формах: от восстаний рабов и крестьянских войн до профсоюзной и вооруженной борьбы пролетариата, от создания кооперативов и участия рабочих партий в парламенте буржуазных стран до социалистических революций.
Однако для многих трудящихся мотивация к такой деятельности остаётся только потенциальной. Объективными барьерами являются тяжелые условия труда, низкое качество рабочих мест, субъективными – комплекс психологических отношений, блокирующих деятельность, направленную на изменение актуальных условий воспроизводства общества. Некоторые типы таких психологических отношений:
1) Индивидуалистическое отношение – работник нарушает трудовую этику и дисциплину (прогулы, опоздание, работа с низкими количественными и качественными показателями, воровство, кумовство и т.д.), облегчая своё положение за счёт других.
2) Конформное отношение – работник готов идти на любые уступки работодателю, усугубляющие как его положение, так и положение всего коллектива, предприятия, отрасли.
3) Формально-правовое отношение – работник воспринимает сложившуюся правовую систему как объективную справедливость и рациональность, апеллирует к ней для сохранения или улучшения своего положения, не имея возможностей влиять на неё.
4) Эскапизм – постоянная смена места работы, как замкнутый круг, в котором перманентная смена покупателей товара рабочая сила (работодателей) не может вывести его владельца (наемного работника) за пределы системы отчуждённого труда.
Тяжёлые условия труда не подвигают автоматически на борьбу за их улучшение, но создается поле потенциальных мотивов для такой борьбы. Так же как высокая зарплата и уровень социальных гарантий не создают сами по себе потребность в преодолении отчуждения, а при их частичной утрате риск потерять хорошее рабочее место на негативном социально-экономическом фоне может быть фактором, обеспечивающим молчаливое принятие трудовым коллективом произвола работодателя.
В таком случае задача прогрессивной психологии состоит в психологическом просвещении, в популяризации передовых психологических теорий и практик, в организации научных исследований на базе материалистического подхода, в интерпретации и критике данных буржуазной психологии. Психология не только отражает действительность, но и формирует сознание, она инкорпорируется в массовую культуру, превращаясь в шаблоны мышления и аргументации, в здравый смысл. Поэтому прогрессивная психология становится научной силой, участвующей в формировании мотивации к освобождению личности и возвращению смысла труда, трансформирующей поле потенциальных мотивов коллективной борьбы за освобождение труда в поле мотивов актуальных. Она противопоставляет себя психологии, как части идеологии правящего класса, которая отрицает роль общественно-экономической системы в производстве психологического неблагополучия и обессмысливания труда.
Вот что пишут Иан Паркер и Давид Павон-Куэльяр о негативной роли буржуазной психологии:
«Задача психологии как дисциплины – поддержание отдельной психологической сферы каждого индивидуального Я, личного психологического опыта отдельного трудящегося, изолированного от всех остальных. Психология как дисциплина профессиональная и академическая, так же как и дающее ей предмет ощущение нашей собственной личной неделимой психологии, сформировалось одновременно с капитализмом и вместе с ним распространилось по всему миру. Планетарная экспансия капитализма привела к проникновению психологических походов не только в университеты и лечебные заведения, но и во все области жизни. Всё постепенно окрашивается психологией. Составные части этого процесса психологизации – атомизация, разобщение, деполитизация, деисторизация, патологизация, перекладывание вины на индивидов и адаптация к капиталистическому обществу» [3]
Тем острее стоит вопрос экспансии прогрессивных психологических концепций и практик в общественное сознание.
Эмпирические данные социологических и психологических исследований говорят о важной роли участия работников в организации труда на предприятиях для позитивного эмоционального восприятия рабочего места. Успешное или неуспешное протекание трудовой деятельности по отношению к личностному смыслу труда, сигнализируется положительно или отрицательно окрашенным эмоциональным переживанием – удовлетворённостью труда. Низкий уровень удовлетворённости трудом в России (44,1%) по сравнению с Данией (68,1%) и Швейцарией (67,4) объясняется следующим образом:
«Проблема не только в том, что страны разнятся с точки зрения системы ценностей, но и в том, что различаются конкретные люди и те условия, в которых они работают. И если человек занят интересным и творческим делом, в значительной степени сам организуя свою работу и отвечая за нее, получая при этом достойное вознаграждение, то высок шанс того, что у него будет почти швейцарский или датский уровень удовлетворенности трудом – независимо от того, в какой стране он живет. Не будем забывать и то, что в России сохраняется очень высокий удельный вес “плохих” (с точки зрения описанных выше условий) рабочих мест и это не может не сказываться на том, как россияне оценивают свой труд. Но, если притязания к работе реализованы, они получают от нее такое же удовлетворение, что и зарубежные европейцы». [4]
Результаты социально-психологических исследований приводят к схожим выводам:
“Члены группы, принимающие участие в принятии решений, обычно более удовлетворены своим положением. (Spector; 1986 Vandersliceetal., 1987). Известно также, что у работников, которые сами контролируют выполнение порученных ими заданий, мотивация достижений усиливается (Burger, 1987)”. [5]
Более общие выводы о роли самоконтроля в жизни человека :
“Результаты исследований подтверждают: системы руководства или управления людьми, способствующие формированию осознанного самоконтроля, благоприятствуют здоровью и счастью (Deci & Ryan, 1987).
– Заключенные, которые имеют хотя бы незначительную возможность контролировать обстановку, в которой живут (переставлять стулья, включать и выключать телевизоры, включать и выключать свет), испытывают меньший стресс. Они здоровее физически и совершают меньше актов вандализма (Ruback et al., 1986; Wener et al., 1987).
– Моральное состояние работников, которым предоставлены определенная свобода при исполнении служебных обязанностей и право самим принимать решения, улучшается (Miller & Monge, 1986).
– Законопослушные граждане, имеющие возможность выбирать, что им есть на завтрак, когда ходить в кино, спать до полудня или вставать с петухами, живут дольше и наверняка чувствуют себя более счастливыми (Timko & Moos, 1989)”[5].
Представления экзистенциальных психологов о свободной личности, которая действует по собственному почину, а не в результате давления экономических, биологических, социальных факторов получает право на жизнь в качестве нормы, а не всего лишь благого пожелания или способа психологической сегрегации людей (личность/ не личность), только в условиях преодоления отчуждения и возвращения смысла труду. Резюмируя вышесказанное можно утверждать о разумности демократизации сверху и продвижения культуры низового самоуправлении на производстве политическими методами при удачных для прогрессивных политических сил обстоятельствах.
Степан Смолькин
Список литературы
- А.Н. Леонтьев «Деятельность, Сознание, Личность», «Лекции по общей психологии».
- Мирзоян В. А. «Смысл труда и проблема мотивации».
- Иан Паркер, Давид-Куэльяр «Психоанализ и революция».
- Г. Монусова «Удовлетворённость трудом: межстрановое сопоставление».
- Д. Майерс «Социальная психологи».
