Не будем говорить о пустяках…
Нет, будем! Это чрезвычайно важно!
Пустяк на хилых ножках прискакал
В обличии словесном иль бумажном.
А знаете ли вы, кто я таков?
Спросил противным хитрым голосишком.
И войны начинались с пустяков,
И катастроф я натворил с излишком.
Не верю я ни чувствам, ни словам,
Я миру насолюИ лично вам.
Митинги в России конца 2011 и начала 2012 года дали основания воскликнуть «Началось!» Восклицать можно с разной интонацией и чувством, но повод, какой-никакой, для подобных восклицаний был. Развитие событий после 4 марта опять же давало повод для заключений типа: «Нет, ничего не началось…». Интонацию и сопровождающие вывод эмоции можно было, опять-таки, выбирать в зависимости от своих убеждений и жизненных обстоятельств. И, конечно, фальстарт очередной русской революции дал повод для вопроса: «А был ли мальчик?» А был ли вообще повод для недовольства-то, или версия внезапно пробудившегося и также внезапно задремавшего снова гражданского достоинства абсолютно верна? Ну, пробудилось гражданское достоинство в декабре, посмотрело вокруг: темно, холодно, мрачно, Чуров врет. Не то, чтобы власти врут впервые, но надоело, и время еще не перевели, что хотят, короче, то и делают. Оно (достоинство, то есть) возмутилось, выгнало граждан на улицу, в мороз, да под Новый год. Уж проснулось, так проснулось! Но в начале весны, когда с утра стало чуть-чуть светлее, достоинство успокоилось. И вполне удовлетворилось тем, что граждане проголосовали в марте за ту же власть, на которую обиделись в декабре. По крайней мере, не стали шибко возмущаться, когда власть решила, что проголосовали именно за нее.
Однако если признать, что объективная причина для недовольства, и не столько фальсификацией выборов, сколько социально-экономической и политической ситуацией в стране есть, то картина выглядит гораздо сложнее. Странно выглядит, непонятно.
Предположим все же, постулируем, как это принято у математиков, что причины есть, и недовольство есть. Недовольство не результатами выборов и способами подсчета голосов, а ценами на продукты, пенсиями и зарплатами, реформами образования и здравоохранения, состоянием ЖКХ и инфраструктуры городов, растущей агрессивностью и бесконтрольностью бюрократии и коррупцией. Вот такой хотя бы набор – чем не причины для недовольства? Мало кто будет спорить с этим перечнем, разве что добавит что-то свое, ну и приоритеты будут различаться для разных социальных групп и индивидов.
А массовых протестов опять нет.
Но так ли уж безупречна логика, выстраивающая почти прямую, линейную зависимость: недовольство – протест? Что если предположить, что социальное недовольство нашло форму, в которой оно отрицает само себя? То есть перестает быть недовольством общественными отношениями, политической ситуацией, действиями правительства, а становится некой массовой депрессией, принимающей порой весьма агрессивные формы?
В обществе растет напряженность. Но раздражение, возмущение, гнев не становятся социально-психологической базой для социальных преобразований, для избавления от того, что является первопричиной недовольства. Они концентрируются в обществе, становясь причиной для вспышек и эксцессов, но не для организации и действия.
Гнев требует выхода, ищет объект. Сделать таким объектом власть – это значит вернуться к советскому кухонному бунту или дорасти до организованного целенаправленного протеста. Первое как-то уже неловко, а второе – боязно. А тут современные технологии дают гражданам возможность интеллигентно и вполне безопасно сражаться за идеалы, не поднимаясь с любимого кресла за компьютерным столом или вовсе лежа на диване с ноутбуком.
Ах, как было бы хорошо, если бы люди тратили время и силы на то, чтобы выявить огрехи методики, противоречия в суждениях и ошибки в приведенных фактах. Высказывали аргументированные сомнения, возражения, приводили факты, не согласующиеся с концепцией автора выступления или статьи. Это было бы прекрасно: коллективное интеллектуальное действие, которое вполне могло подготовить почву для действия социального!
Но большинство сетевых обитателей принимают интернет за современный аналог позорного столба: раз человек туда попал, грех не бросить в него камнем или хотя бы огрызком.
Несогласие с точкой зрения принимает формы осуждения, причем безусловного, не только (и часто не столько) взглядов, идей или методологии, а самого выступающего или пишущего. Тот, кто может «сметь свое суждение иметь», не защищен даже элементарными правилами поведения, нормами вежливости. Какая вежливость, когда отечество в опасности, а всякие-разные позволяют себе «носить отложные воротнички и пришивать накладные карманы»! Сейчас мы им объясним, кем является человек, не понимающий элементарных вещей!
Но чем больше огрызков и камней полетит в приговоренного, тем меньше вероятность, что под огнем народного гнева окажется тот, кто распорядился врыть позорный столб и вынес приговор. Чем больше страстей кипит в интернете вокруг личности экспертов, тем меньше вероятность того, что причины недовольства, ситуация в стране, наши проблемы и трудности получат адекватную оценку, которая сможет стать основой для стратегии солидарных действий.
А ведь интернет объективно дает именно такую возможность, но…
«Здесь вам не равнина, здесь климат иной». В интернете пощады не жди. Тут нет людей, есть «ники». Значит, это уже как бы и не я. А главное, главное: я невидимка и для того, кому я режу правду матку. Есть, правда, люди, которые комментируют по существу и не переходят на личности. Но они, как правило, и не скрывают своего имени. И их, увы, меньшинство…
И здесь есть забавный гендерный аспект. Не то чтобы женщинам доставалось больше, чем мужчинам, нет. Для такого вывода, по крайней мере, у меня недостаточно данных. Но вот что точно бросается в глаза, так это то, что женщинам чаще делают замечания личного характера. Точнее, эти замечания разнообразней по содержанию, и они частенько имеют, как бы это сказать…пикантный оттенок.
Можно намекнуть на то, что лучше бы ты, матушка, пошла на кухню и занялась бы исконным женским делом. Ни под одним «мужским» текстом или выступлением мне не приходилось читать пожелания автору пойти, например, наколоть дрова или завалить медведя.
Можно завуалированно, а то и прямо написать про возможные сексуальные проблемы женщины-автора, отметить очевидную комментатору сексуальную неудовлетворенность и «женскую не востребованность» (Это я цитирую). Ни под одним «мужским» текстом или выступлением мне не приходилось читать соображений (по крайней мере, так отчетливо выраженных) о сексуальных кондициях эксперта. Да и о личной жизни авторов-мужчин интернет-воители высказываются значительно реже и не так определенно.
Можно обсуждать, ничего не стесняясь, возраст, внешний вид, одежду и даже украшения женщины, если она дерзнула что-то вякнуть или опубликовать в русском интернете. Мужчинам значительно чаще прощают грехи вроде не юного возраста, не модельной внешности и не слишком модного «прикида».
Дискриминация? Скорее, привычка. Женщины по инерции воспринимаются как существа слабые и для публичного пространства инородные. Вот и получают. К тому же это стереотип гендерной дифференциации оценок социального статуса: у мужчин оценивают карьеру и состояние. У женщин – внешность и ценность на «брачном рынке».
Я смешала два не сопоставимых по масштабу явления? Судьбу русской революции и ругань в интернете? Но народ-то один. Да, одни занимаются делом, другие ругаются в интернете, но постоянные проявления агрессии против , позволившей себе высказать «не те» идеи или высказать их «не так», агрессия без границ при условии полной безответственности – это показатель общественного нездоровья, которое неизбежно скажется и тогда, когда, наконец, по-настоящему «начнется»…
«Великое мы как-нибудь свершим, нам справиться бы только с мелочами».
И предпосылки революции, и немотивированная злоба, неадекватная агрессия в интернете, магазине, транспорте существуют в . И именно такое общество целиком, а не частями втягивается в любые события и процессы, какими бы они ни были. Именно такое общество сталкивается сегодня с необходимостью серьезных социальных перемен. . Так что если это смешалось, то это сделала не я…
Вот чего остро сегодня не хватает нашему обществу – это стыда. Того самого, который, по К. Марксу, есть гнев, обращенный вовнутрь. Революции начинаются со стыда, с потребности разобраться в себе, справиться с собственными слабостями и пороками, которая становится отчетливо осознаваемой общественной потребностью. В этом отношении наше общество даже не в начале пути, оно только думает о том, как начать сборы в дорогу. Часто в истории или переоценивали субъективный фактор в революции, когда говорили о роли ее вождей. Или недооценивали его, говоря только об объективных предпосылках. Да, противоречие производительных сил и производственных отношений – это база всех противоречий и, следовательно, революций. Но для необходимых социально-психологических условий революции нужна определенная концентрация и – что не менее важно – определенная направленность ненависти и отрицания. Вот именно в этом процессе конфигурирования недовольства, раздражения, обиды, отчаяния, чувства несправедливости и т.п. в единую, полноценную, гомогенную и направленную ненависть и есть диалектика объективного и субъективного в революции.
Недовольство и раздражение, существующие сегодня в российском обществе, не имеют пока политической природы. Наши гроздья гнева не просто еще не окрасились политически, они даже не созрели еще настолько, чтобы восприниматься как социальные и политические претензии, а не просто злость на судьбу. Ошибочно думать, что ненависть, даже имеющая объективные и праведные основания, сама найдет адекватные объекты и формы действий, чтобы справиться со своей собственной причиной.
В любом массовом народном движении, в любых революциях существовала сила, организующая и направляющая народный гнев, дающая ему языковые и интеллектуальные формы, лозунги и цели.
С ненавистью нужно работать как с особым социальным феноменом, работать через политическое и социальное просвещение, стимулируя процесс самоорганизации общества. Нужно работать над тем, чтобы массово осознавались причины социального неблагополучия, его истоки, силы, которым выгодно существующее положение, направления и формы борьбы с ними. Это – работа для серьезной политической организации.
Но индивидуальная ответственность сегодня намного выше, чем сто лет назад. Сегодня наш народ – это не невежественные, задавленные тяжелым трудом и жизнью люди. Все-таки наши трудности, невзгоды и беды – это не проблемы многодетной крестьянской семьи или семьи рабочего, потерявшего работу. Мы не боремся за кусок хлеба, мы не лишены хотя бы элементарной медицинской помощи, мы умеем читать, получать и оценивать информацию. А раз умеем и можем, то и должны это делать, не оправдываясь повседневными хлопотами и уж тем более не скрываясь за «никами», сражаясь в интернете с говорящими головами.
Каждый из нас должен работать со своей собственной индивидуальной ненавистью, ответственно подходя к выбору объекта. В конце концов, если отрицательные эмоции переполняют вас, и вы не можете сдержаться, накричите на , выскажите ему все, что накипело. Остановите подвыпившего крепыша в торговом центре, позволяющего себе материться в общественном месте. Возможны три варианта развития событий. Первый: начальник или крепыш дадут вам «симметричный ответ»: начальник выгонит с работы или лишит премии, крепыш даст в глаз. Вы получите порцию адреналина и конкретную цель: найти работу, компенсировать потерю денег, залечить рану или дать сдачи. Все это, безусловно, избавит вас, хотя бы на время, от груза негативных эмоций и от депрессии. Вариант второй. Вы добьетесь справедливости, приструнив и начальника, и хулигана. Вариант третий: вы остановитесь перед кабинетом начальника, уже занеся ногу для разоблачительного удара в дверь. Вы аккуратно обойдете матерящегося амбала, продолжая свой путь в торговом центре. Внимание! Запомните и зафиксируйте состояние, в котором вы приняли решение ничего не предпринимать. Вы только что открыли механизм управления своими эмоциями! Пользуйтесь им, вызывая это состояние каждый раз, когда захотите накричать на или облить грязью кого-нибудь в интернете.
Согласитесь, во всех трех случаях, в выигрыше останетесь и вы, и общество.
А если серьезно: опасно сегодня тешить себя надеждой на то, что общественное недовольство само по себе сформирует жизнеспособный и конструктивный социальный протест, способный стимулировать радикальные преобразования в обществе. Ничуть. Накапливающаяся сегодня в нашем обществе ненависть – только симптом неблагополучия, симптом социального и политического кризиса. Необходима сознательная социально-политическая сила, формирующая из этой ненависти энергию общественного движения. Но общественное не означает обезличенное, это означает своего рода обобществление и упорядочивание индивидуальной ненависти. Иначе она станет энергией не преобразований, а разрушения. Не лекарством для больного общества, а ядом, который его прикончит.
