В 2003 году был опубликован ставший исторической вехой доклад ООН «Вызов трущоб», согласно которому миллиард человек живет в трущобах. Это треть городского мирового населения, и авторы доклада прогнозируют, что число этих людей будет расти. Скоро мировой город будет окружать уже не мировая деревня, а мировая трущоба.
Существование огромного числа людей, живущих в трущобах и занятых в неформальном секторе – это факт социальной и политической реальности, который необходимо учитывать левым. Социолог Майк Дэвис в книге «Планета трущоб» рисует мрачную картину разрастающихся мегатрущоб на окраинах мегаполисов третьего мира, в которых миллионы людей живут в лачугах, сделанных из картона, фанеры, досок и пластика. На другом полюсе богатства и бедности находятся своего рода гетто наоборот – закрытые сообщества для богатых со своими магазинами, клубами и вооруженной охраной по периметру. Многие сравнивают «Планету трущоб» с «Положением рабочего класса в Англии» Энгельса. Но в отличие от борьбы английских промышленных рабочих XIX века, борьба обитателей трущоб Дурбана и Кейптауна, бразильских фавел, венесуэльских барриос – это борьба людей, занятых в неформальном секторе экономики. Миллионы обитателей «планеты трущоб» работают не на фабриках и заводах, а мусорщиками, рикшами, разносчиками еды и старьевщиками. Поэтому «вызов трущоб» следует понимать как вызов политический – это и вызов для левых, но он же может стать частью вызова капиталистической системе. Дэвис ставит вопрос о том, способны ли жители мегатрущоб к самоорганизации и есть ли у них прогрессивный потенциал?Ведь когда жители трущоб разного этнического происхождения и религиозной принадлежности организуются, то они в некоторых случаях поддерживают правые реакционные организации, как, например, действующую в индийском мегаполисе Мумбаи индуистскую националистическую Шив Сена. В статье же пойдет речь о типологически сходных организациях, имеющих прогрессивный, отчетливо левый характер. Их борьба – это прежде всего борьба за то, что Анри Лефевр и вслед за ним Дэвид Харви называют «правом на город» – право на доступ к жилью, земле, воде, электричеству.
Общие черты прогрессивных движений обитателей трущоб – влияние различных версий теологии освобождения, связь с молодежной протестной культурой (хип-хоп, граффити), отрицание в ряде случаев электоральной политики, ставка на прямое действие в сочетании с судебными исками, союзничество с движениями сельской бедноты. Противостоя государству, они являются в то же время инклюзивными структурами, развивая самоуважение и культуру солидарности у своих участников. Вот три примера, показывающие разные подходы и уровни развития подобных движений.
Бразилия
Бразилия, как известно, это не только страна футбола и карнавала, но еще и страна огромных трущоб – фавел. 83 процента населения страны живет в городах. Урбанизация в Бразилии вызвала комбинированные процессы социальной маргинализации, пространственной сегрегации и деградации окружающей среды. У десятков миллионов бразильцев не было иной возможности селиться на городской территории, кроме как посредством самовольного захвата – более 50 процентов людей, живущих на городских территориях, имели доступ к земле и жилью незаконно. Как и в иных странах третьего мира, бразильцы осуществляли захват опасной среды обитания, занимая общественную землю, склоны холмов, территории вблизи свалок и железных дорог, берега рек. Кроме фавел, бедняки живут в corticos – зданиях, в которых ютятся несколько семей, без надлежащих санитарных условий.
Обычно фавелы представляют как вотчину мафии, зону беззакония, а обитателей – либо как преступников, либо как жертв обстоятельств. Однако в фавелах действует созданное в 1997 году Движение бездомных рабочих – MTST, городской аналог знаменитого Движения безземельных трудящихся. Собственно, изначально оно было фракцией внутри Движения безземельных. Отделения движения существуют в штатах Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Минас-Жерайс, Амазонас, Рорайма и Пернамбуку. Движение включает людей разных левых взглядов – от сторонников авангардной партии пролетариата до сторонников самоуправления. Активистское ядро организации образуют выходцы из MST, лидеры общин, семьи, которые присоединились во время захватов, члены профсоюзов, и студенты, связанные с радикальными марксистскими кругами.
Если безземельные трудящиеся требуют проведения аграрной реформы, то Движение бездомных рабочих выступает за городскую реформу, требует права на жилье, права на работу, выступает против криминализации бедности. Активисты движения захватывают неиспользуемые земли на окраинах больших городов и здания, такие как закрытые фабрики, брошенные муниципальные строения, которых много в бразильских городах, сопротивляются выселениям, и, по сути, создают структуры контр-власти в сообществах бедняков. Первый крупномасштабный захват земли был осуществлен в том же году, когда было создано движение, в городе Кампинас, с участием 5200 семей.
Места, выбираемые для лагерей протеста – это участки неиспользуемой земли, часто принадлежащей спекулянтам, просто ждущим, когда можно получить прибыль от инвестиций. Названия лагерям дают либо в честь героев социальной борьбы Бразилии: например, «Жоао Кандидо» – в честь афро-бразильца, который поднял восстание моряков в 1910 году, «Чико Мендес» – в честь профсоюзного и экологического активиста, убитого в 1988 году, либо в честь всемирно известных революционеров – «Роза Люксембург». Лагеря построены вокруг коммунальных кухонь, которые обеспечивают участников протестов бесплатным питанием – благодаря помощи сочувствующих организаций и добровольцев из числа бездомных.
Захват земли происходит, например, так. Есть участок земли – Фазендинья, рядом с мегаполисом Сан-Паулу. Был план создать на нем поле для гольфа. В действительности «это была просто пустошь, центр спекуляции землей. Он был продан за 1 миллион долларов в начале 90-х, теперь его ориентировочная стоимость составляет 22 миллиона долларов». «MTST использовало свои связи в фавелах с семьями, вовлеченными в движение, и был составлен список потенциальных жителей. Ночью приблизительно 300 человек с факелами, мачете, кирками, молотками, проволокой, бамбуковыми палками и листами пластика, вторглись в Фазендинья». К утру на этой территории были уже сотни людей из рабочих районов Сан-Паулу.
Елена Сильвестр, один из лидеров MTST, описывает захваты как школу для организованных общественных действий и учебный полигон для будущих местных руководителей: «Мы хотим использовать специфический вопрос, вопрос жилья, как отправную точку, чтобы способствовать появлению настоящей народной власти». MTST защищает свою независимость от политических партий, но при этом, как говорит Сильвестр, «это не препятствует тому, чтобы мы имели хорошие отношения с ними или с левыми в целом. Мы считаем, что возможно объединить различные кампании, в настоящее время проводимые в изоляции в отдельных сообществах, вокруг общих целей. Посредством процесса борьбы наше движение становится более сильным и привлекает новичков. В тоже время у нас даже нет нашего собственного офиса или средств оплатить штат».
Почти все участники движения – это безработные либо сборщики мусора, уборщики, уличные продавцы еды и газет, неохваченные традиционными профсоюзами. Движение разделено на бригады (подобно Движению безземельных), глава каждой бригады занимается координацией встреч, разрешением внутренних конфликтов, хозяйственными вопросами.
Активисты движения борются с наркоторговлей. Присутствие наркоторговцев в фавелах приводит к рейдам полиции, кроме того проблема наркозависимости в сообществах бедняков ведет к насилию по отношению к женщинам. Многие лидеры сообществ – женщины, и они часто конфликтуют с наркодилерами, которые рассматривают их только в качестве сексуальных объектов. Поэтому одним из крупнейших достижений локального Движения бездомных рабочих в штате Баия (это отдельное, но близкое к MTST движение) является создание женской организации Guerreiras Sin Techo (буквально – Бездомные Воительницы на португальском), призванной бороться с расизмом и сексизмом как внутри самого Движения, так и в обществе в целом.
Большое внимание MTST уделяет вопросам культуры и здравоохранения – устраиваются театральные представления и проводятся кинопоказы , при финансовой поддержке Венесуэлы открываются народные библиотеки и клиники. (Кстати, активисты движения часто посещают Венесуэлу для обмена опытом). Движение регулярно участвует в организации фестивалей политизированных хип-хоп групп. Хип-хоп популярен в фавелах, как и вообще в трущобах по всему миру. Молодые представители хип-хоп субкультуры сталкиваются с теми же проблемами, что и другие жители трущоб – бедность, безработица, полицейское насилие, расизм – что способствовало политизации хип-хоп артистов из бедных районов.
Помимо сотрудничества с организациями, озабоченными вопросами земли и жилья MTST старается вписать свою борьбу в более широкий контекст. Активисты MTST участвовали в акциях поддержки рабочих, захвативших фабрику Cipla, что является вдохновляющим примером солидарности между рабочими неформального сектора и промышленным пролетариатом.
ЮАР
В ЮАР огромное число людей живет в лачугах на окраинах мегаполисов. Это люди разного происхождения – черные, так называемые цветные, индийцы, вместе заточенные в трущобах – umjondolos. После падения режима апартеида многие граждане ЮАР надеялись на улучшения, но появление черной буржуазии не облегчило жизнь населения многочисленных трущоб. Более того, правительство ЮАР приняло рекомендуемые МВФ меры, осуществив приватизацию коммунальных служб и отдав здравоохранение в руки корпораций.
Созданная в 2005 году организация жителей лачуг AbahlalibaseMjondolo в Дурбане отвергает сотрудничество с политическими партиями и НГО, и бойкотируют выборы, выдвинув лозунг «Нет земли – нет голосованию». Причина отрицания электоральной политики (по крайней мере, на данном этапе) – невнимание правительства и крупных партий к проблемам жителей неформальных поселений. Используемая Abahlali тактика борьбы – это сочетание захватов земли, блокирования дорог, обращений в суды, митингов и маршей протеста. О современной ситуации в ЮАР участники движения говорят так: «Они сказали, что эра апартеида закончилась. Да, мы согласны, эра апартеида закончилась. Но в Южной Африке действует новая система апартеида и это апартеид между богатыми и бедными».
Идейная составляющая движения близка к анархо-коммунизму и теологии освобождения, также на идеологию движения оказали работы теоретика антиколониальной борьбы Франца Фанона. В то же время организация не определяет себя как анархистскую. На сайте организации есть богатая библиотека работ социологов и философов: от Маркса и Энгельса до того же Фанона и современных исследователей – Дэвида Харви, Лоика Вакана, Питера Холлуорда. Понимание коммунизма участниками Abahlali основывается на их опыте совместной жизни в сообществе людей, отверженных капитализмом. Как говорит лидер движения Сбу Зикоде: «Для меня понимание коммунизма начинается с понимания сообщества… Идея полного и реального равенства всех без исключения. Мы – коммунисты здесь в грязи и огне, но мы не коммунисты из-за грязи и огня. Мы – коммунисты, потому что мы – люди в грязи и огне. Мы – коммунисты, потому что мы решили отнестись к нашей человеческой природе серьезно и решили сопротивляться любой деградации и разделению».
Движение борется против ксенофобии, отстаивая универсалистскую позицию равенства прав для всех: «Настоящая оппозиция этой системе отвергла бы сегрегацию полностью и настаивала бы на том, что все являются людьми. Но часть оппозиции этой системе боролось за то, чтобы получить место в этой системе, не покончив с ней. Таким образом, теперь темнокожие люди настроены против других темнокожих людей, против их братьев и сестер. Это позор». Кроме того, говоря об универсалистской и эгалитаристской позиции движения, важно отметить что многие лидеры движения – это молодые женщины, как например Шамита Найду, лидер поселения Мотала Хайтс, населенном индийцами.
Непосредственные цели движения – «земля и жилье», однако, оно выходит своей политикой за пределы этих целей. Сбу Зикоде комментирует это так: «Мы видели в определенных случаях в Южной Африке, как правительства раздавали дома, просто чтобы заставить бедных замолчать. Это неприемлемо для нас. Abahlali борется не только за жилье. Мы боремся за уважение и достоинство. Если дома дали, чтобы заставить бедных замолчать, тогда такие дома нам не нужны». Стратегическая цель организации – демократизация общества снизу через создание сети связанных общин. Движение организует проекты взаимопомощи – детские ясли, сады и коммунальные кухни.
Значительное внимание уделено самообразованию активистов – проводятся курсы, действует так называемый университет Abahlali, устраиваются регулярные семинары. Темы семинаров варьируются от навыков обращения с компьютером до обучения способам подключения к воде и электричеству, от вопросов закона и политики до политических идей, таких как право на город. При этом активисты движения требуют равного доступа к школьному образованию для детей из бедных семей.
В сентябре 2008 года вместе с другими южноафриканскими движениями Abahlali сформировали Poor People's Alliance – Альянс Бедноты, объединивший пять движений городских и сельских бедняков.
Венесуэла
В Венесуэле более 80 процентов населения живет в городах, это одна из наиболее урбанизированных стран Латинской Америки. При этом в местных трущобах – барриос живет большая часть из 28 миллионов населения страны. Открытие нефти в Венесуэле в 1920-х, сопровождаемое быстрым крахом сельского хозяйства, вызвало отток сельского населения в города. Когда волна сельских жителей хлынула в города, многие из них столкнулись с отсутствием постоянной работы и жилья. Поэтому они строили свои жилища, где могли, особенно на крутых склонах холмов. Часто они селились на земле, принадлежавшей другим. Так возникли барриос.
В феврале 2002 президент Чавес подписал декрет, дающий жилищные права населению захваченных территорий, но декрет мог только относиться к случаям, когда земля принадлежала правительству или жителям, которые занимали землю больше десяти лет.
После этого декрета жители барриос сформировали Comites de Tierras Urbanos – Городские Земельные Комитеты. «Это не значит, что президент создал комитеты согласно декрету, скорее декрет установил юридические параметры для создания таких комитетов. Декрет определил, что венесуэльцы, которые живут в домах на захваченной земле, в которых живут почти все бедняки Венесуэлы, могут обратиться к правительству за правом на землю». Комитеты – это организации жителей барриос, выступающие за проведение городской реформы. Центральный пункт городской реформы в Венесуэле – передача земли в собственность семьям, которые ее давно заняли. Реформа также признает другие формы земельной собственности, такие как семейная собственность и коллективная собственность. В июне 2006 года, после того, как представители Городских Земельных Комитетов встретились с национальным собранием, был принят закон, регулирующий аренду земли в бедных городских районах. Благодаря этому закону, захваченные земли получили свое место в городском планировании, а жители барриос обрели право на коллективную собственность.
Как и Abahlali и MTST, CTU выходят за пределы вопросов прав собственности. «Это больше чем только вопрос жилья. Это – культурный и социальный процесс, так же как и физический. У каждого района есть свой собственный дух, его собственные особенности. Люди не хотят терять эти вещи, когда они улучшают свой район». Комитеты теперь – это наиболее широко распространенная форма организованных общественных действий в Венесуэле, форма близкой сердцу многих левых демократии участия.
В CTU жители барриос спорят, обсуждают и решают вопросы, которые непосредственно затрагивают какой-либо аспект их повседневной жизни. Это могут быть практические вопросы, связанные с жильем, такие как водоснабжение или подключение к электросети. Другие обсуждаемые вопросы – культура и образование. Многие CTU составили уставы или конституции для своих барриос. Люди могут обсуждать текущую политическую ситуацию, и спектр мнений будет разниться от простой поддержки Чавеса до призывов полностью свергнуть капиталистическую систему. Многие в барриос опасаются, что позитивные социальные изменения, произошедшие за последние годы, могут исчезнуть после ухода Чавеса.
Ряд авторов считает, что CTU вместе с другими формами демократии участия, такими как коммунальные советы, советы рабочих, организации коренных народов могут быть моделью трансформации венесуэльского государства и общества в целом, создавая социализм снизу. Комитеты и коммунальные советы не противостоят «большой власти» в лице президента Чавеса и правительства, но при этом в комитетах участвуют и противники Чавеса. В отличие от ЮАР и Бразилии, это не контр-власть, а скорее власть снизу, встречающаяся с «властью сверху» левого правительства. При этом комитеты и советы подталкивают боливарианских руководителей к более решительным действиям в процессе социальных преобразований. Журналист Алекс Холланд выражает надежду, что CTU возможно, «станут оплотом прогрессивных изменений в Венесуэле, с Чавесом или без него».
Вопрос о власти – это, конечно, самый главный политический вопрос, пусть даже это пока контрвласть в сообществах бедняков. Рано или поздно, социальные движения жителей трущоб столкнутся с необходимостью перехода от захвата пространства – земли и зданий – к захвату власти. В Боливии и Венесуэле левые пришли к власти во многом благодаря политической мобилизации жителей трущоб. Сейчас мы видим в этих странах сложную и противоречивую динамику отношений между низовыми движениями и прогрессивными правительствами, которую Бенджамин Дангл, написавший книгу о социальных движениях Латинской Америки, назвал «танцем с динамитом». (Ситуация в Бразилии, где у власти также находится левое правительство, иная – перемены там не столь глубоки). Так что обитатели «планеты трущоб» могут заявить о себе и обрести свой голос. Они не безликая масса люмпенов, хотя и не стоит их идеализировать как некий новый революционный субъект. Но уже сейчас можно констатировать, что факты сотрудничества организаций обитателей трущоб с другими прогрессивными движениями дают надежду на то, что живущие в гигантских трущобах «проклятьем заклейменные» способны бороться за «другой мир» совместно с союзниками – безземельными крестьянами, сельскохозяйственным и промышленным пролетариатом, отвергая навязываемую им роль пассивных жертв капиталистической системы.
