Перед теми, кто сегодня следит за восстаниями, постепенно охватывающими Северную Африку и Ближний Восток, стоит один вызов: взглянуть на эти восстания не как на повторения событий прошлого, а как на оригинальные эксперименты, открывающие для свободы и демократии новые политические возможности, значимость которых выходит далеко за пределы региона. Мы надеемся, что благодаря этому периоду борьбы арабский мир на следующее десятилетие станет тем, чем для этого десятилетия была Латинская Америка – лабораторией политических экспериментов в отношениях между мощными социальными социальными движениями и прогрессивными правительствами от Аргентины до Венесуэлы и от Бразилии до Боливии.
Эти восстания мгновенно произвели эффект своеобразной идеологической очистки, освободив массовое сознание от расистких идей столкновения цивилизаций, согласно которым арабская политика – это явление прошлого. Множества в Тунисе, Каире и Бенгази безоговорочно опровергают политические стереотипы о том, что арабы обречены выбирать лишь между светскими диктатурами и фанатическими теократиями или что мусульманам почему-то недоступны свобода и демократия. Даже то, что сегодняшние события называют «революциями», вводит в заблуждение многих комментаторов, которые полагают, что от этого развитие событий неизбежно должно подчиняться логике 1789-го, 1917-го или каких-либо других европейских восстаний против королей и царей.
Сегодняшние восстания вспыхнули вокруг проблем безработицы. В центре этих событий стояла молодежь с высшим образованием и неудовлетворенными амбициями – люди, имеющие много общего с протестующими студентами Лондона и Рима. И хотя основные требования арабского мира связаны со свержением тираний и авторитарных режимов, за ними стоит также целая серия социальных требований, касающихся условий жизни и труда, требований не просто покончить с зависимостью и нищетой, но и дать власть и автономию образованной, деятельной части населения. И свержение Бен Али, Хосни Мубарака или Муаммара Каддафи будет лишь первым шагом.
Организация этих восстаний напоминает нам о том, что мы видели на протяжении уже более десяти лет в других регионах мира, от Сиэтла до Буэнос-Айреса, Генуи и боливийской Кочабамбы: горизонтальная сеть без единого, главного лидера. Традиционная оппозиция может принимать участие в действиях этой сети, но не может играть роль направляющей силы. Внешние наблюдатели с самого начала пытались определить лидера египетских восстаний: то ли это Мохаммед аль-Барадеи, то ли глава отдела по маркетингу Google Ваэль Гоним. Многие опасались, что контроль над происходящим возьмут «Братья-мусульмане» или какая-нибудь похожая организация. Они не понимали, что множества самоорганизуются без центра, и что навязывание им лидера или поглощение их организацией традиционного типа подорвет их власть. Широкая распространенность социальных сетевых инструментов, таких как Facebook, Youtube или Twitter, является симптомом, а не причиной такой организационной структуры. С помощью этих средств выражает себя интеллектуальное население, способное использовать подручные инструменты для автономной организации.
И хотя эти организованные сетевые движения отрицают централизованное лидерство, тем не менее им нужно объединить свои требования в новом учреждающем процессе, который свяжет деятельность наиболее активных сегментов протестующих с нуждами населения в целом. Восстания арабской молодежи направлены не на установление традиционной либеральной конституции, гарантирующей разделение властей и регулярную электоральную динамику, а скорее на создание новой формы демократии, адекватной новым формам выражения и новым потребностям множества. Это предполагает, в первую очередь, конституционное признание свободы выражения – причем не в типичной форме господствующих медиа, постоянно подверженных коррупции со стороны властных и экономических элит, а в форме, представленной общим опытом сетевых отношений.
И учитывая, что это восстания были вызваны не только повсеместной безработицей и бедностью, но и общим ощущением фрустрации и нереализованности способностей к производству и самовыражению, особенно среди молодежи, радикальный учреждающий ответ должен выдвинуть общий план управления природными ресурсами и общественным производством. Это черта, которую неолиберализм не в состоянии преодолеть и которая ставит капитализм под вопрос. И исламизм совершенно не отвечает этим потребностям. Здесь восстание затрагивает равновесие не только в Северной Африку и Ближний Восток, но и мировую систему экономического управления.
Отсюда наша надежда, что этот период борьбы, охватывающий арабский мир и делающий его похожим на Латинскую Америку, воодушевит политические движения и пробудит стремление к свободе и демократии за пределами конкретного региона. Конечно, каждое отдельно взятое восстание может провалиться: тираны могут развязать кровавые репрессии, военные хунты – попытаться удержать власть, традиционные группы оппозиции – использовать народные движения в своих интересах, религиозные структуры – заполучить власть обманным путем. Но очевидно, что все это не задушит те политические требования и надежды, которые уже были озвучены и которые выражают устремления молодого интеллектуального поколения к другой жизни, в которой они могли бы разумно применять свои способности.
Пока эти требования и надежды живы, период борьбы будет продолжаться. Вопрос в том, чему научат мир в течение ближайшего десятилетия эти новые эксперименты в области свободы и демократии.
24 февраля
Опубликовано в Guardian
Перевод с английского Дмитрия Потемкина
Майкл Хардт, Антонио Негри
