15 июня 2010 года конференция Санкт-Петербургского государственного университета, которая формально является в нем высшим органом власти, приняла новый устав университета. С принятием этого устава академические свободы не уничтожаются (их, по большому счету, никогда не было) – о них предлагается забыть совсем. Что в этом документе говорит в пользу этого вывода?
Прежде всего, следует сказать, что всякой самостоятельности лишаются факультеты и кафедры. Они теперь не могут самостоятельно избирать своих деканов и заведующих соответственно. Эта функция передается общеуниверситетскому Ученому совету. Однако этот орган, в свою очередь, по новому уставу, превращается в совещательный. Большинство его полномочий передается ректору, любое решение Ученого совета (в том числе – решение о выборе декана или завкафедрой) вступает в силу только после утверждения ректором, в руках которого сосредоточивается вся полнота власти.
В новом уставе недвусмысленно провозглашается, что полноправным хозяином университета является ректор, осуществляющий свои полномочия через подконтрольных ему бюрократов. Ни одно решение в СПбГУ не может быть принято без ректора. Он утверждает и отправляет в любой момент в отставку деканов и заведующих кафедрами, создает и ликвидирует структурные подразделения университета. Словом, в университете устанавливается ярко выраженный авторитаризм. Все оказывается под контролем ректора. Он же в свою очередь полностью выведен из-под контроля университетской общественности, так как назначается единолично президентом РФ.
В университете выстраивается вертикаль власти по образцу общероссийской. Университетом теперь правят весьма далекие от науки бюрократы. Какая идеология породила подобный устав? Какую идеологию он будет в свою очередь воспроизводить и охранять? Ответ очевиден: идеологию рабов и господ.
Что будет с наукой при таком положении? Наука требует критического мышления. Критическое мышление, в свою очередь, требует свободы и автономии. Поэтому никакой науки в СПбГУ не будет. Будет ее суррогат. Будет квази- и псевдонаука под командованием беспринципных администраторов.
О затхлости атмосферы в университете говорит сама процедура принятия нового устава. До конференции этот документ не был нигде опубликован и нигде никогда не обсуждался. Приходилось пользоваться утечками информации. Сама конференция, как и большинство будто бы демократических процедур, была явной формальностью и профанацией.
Однако новый устав имеет преимущество перед старым. В старом уставе присутствовала иллюзия академических свобод, витал их призрак. У немногих мечтателей сохранялась надежда на то, что этот призрак может материализоваться. Новый устав жестоко уничтожает все иллюзии. Он демонстрирует откровенно и без прикрас плачевное положение дел в университете. В данном случае можно сказать: чем хуже – тем лучше. Такая ситуация должна была породить волну протеста. Но ничего не произойдет. «Протест назрел, но он не состоится». Всеобщая апатия создает условия для продолжающегося уже многие годы наступления авторитаризма. Очевидно, что преодоление этой апатии, создание реально действующей студенческой организации, противопоставляющей себя университетской администрации, это основные задачи пытающихся работать в университете активистов.
