Забавно получается с сериалом «Школа». Возмущение им подается в таком ключе, что хочется немедленно возражать в полном соответствии с поговоркой: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав». За самим возмущением очень заманчиво увидеть стремление скрыть страшную, неприглядную правду, уйти от острого разговора. Даже не видя сериал, начинаешь невольно подозревать его противников в неискренности, хочется им крикнуть, мол, нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. В общем, задействуется полный спектр народной мудрости. Можно еще и про сор из избы вспомнить, который, как известно, выносить нельзя и т.п.
Почему возникает такой эффект? Потому что общество уверено: со школой далеко не всё в порядке. Более того, большинство убеждено, что там творятся страшные вещи, нужно только посмотреть повнимательнее и при этом не отступать о «правды жизни», фиксируя всё «как есть».
Валерия Гай-Германика и фиксирует, имитируя скрытую или любительскую камеру, старательно воспроизводит словечки «блин», «типа», «реально» и т.п., которыми обильно усыпают свою речь современные молодые люди. Герои сериала — современные девятиклассники — курят, со знанием дела занимаются любовью, ни в грош не ставят взрослых, носят вызывающие одежды и броский макияж — в общем, вовсю демонстрируют «правду о новом поколении». Учителя разные, но тоже не радуют. Никаких педагогических порывов или мучительных поисков учителя в себе и себя в учительстве не демонстрируют, говорят незначимые монологи («как в жизни»), отчитывают зарвавшихся учеников, не могут сразу отказаться от взятки, плохо выглядят (кроме хорошенькой «физички») — короче, «люди как люди, только квартирный вопрос испортил их».
Что, не бывает таких учеников или таких учителей? Молодежь не курит, не сквернословит, не интересуется сексом? Среди учителей нет нечестных, заурядных, озлобленных людей? Подростки не бывают жестокими, а учителя и родители — несправедливыми? Увы! Всё это бывает и все это сеть. На телевидении, особенно в год учителя не место таким проблемам и таким сюжетам? А вот это уже ханжество и стремление не замечать проблему.
Так что же получается: сериал «Школа» — правда, как она есть, а то, что нам это не нравится, — желание от этой правды спрятаться?
Всё и проще, и, в полном соответствии с законами диалектики, намного сложнее.
Сериал «Школа» никакой правды, ни страшной, ни веселой, не открывает, потому что создатели сериала вообще ни к какой правде и не стремились. Они с удовольствием вытаскивают и показывают что-нибудь неприглядное — от вороватости и жестокости подростков до желтых зубов учительницы под ярко-красной помадой — но просто потому, что точно знают: с лютиками-цветочками легко спорить, любовь-разлука — это для «домохозяек», это приелось, настоящего «кина» на этом не сделаешь. Не на Толстого же с Буниным равняться, право слово, в XXI веке! А вот всякая гадость — это очень похоже на «правду жизни», на открытый протест, на вызов. Это шокирует, а, следовательно, не может не вызвать ощутимого резонанса.
Они упускают один небольшой, но ключевой момент. Правда становится правдой в искусстве не тогда, когда художник добросовестно копирует действительность, а когда он пытается понять ее во всей полноте. То есть рассматривает все те неприглядные и мерзкие явления, которые он выкапывает, в контексте их развития, с причинами и последствиями. И при этом художник должен беспокоиться не только о том, что и как делать, но и зачем. Если только для того, чтобы просто шокировать чем-то этаким, то можно сколь угодно долго ходить-бродить с камерой, все добросовестно снимать и ничего при этом не понять. В изображении любой стороны действительности у художника всё должно быть подчинено сверхзадаче — пониманию Человека в том или ином его проявлении.
В этом смысле идеалистичный «Доживем до понедельника» гораздо ближе к проблемам реальной школы, даже сегодняшней, хотя в ней так трудно встретить учителей типа Ильи Семеновича или Натальи Сергеевны, учеников вроде Генки Шестопала или Нади Огарышевой. Их и в той, далекой школе 60-х найти было непросто. Но тот фильм ставил проблему соотношения ролей Учителя и учителя, соотношения призвания и профессии, миссии и должности. И моделировал эти проблемы очень реалистично, хоть и несколько оторвано от реальности. Парадокс? Нет, просто фильм отсекал все лишнее, позволяя нам увидеть то, что и было проблемой. «Школа» показывает все вперемешку, и лишнего там оказывается гораздо больше, чем сути. Потому что о сути никто из создателей не заботится: они смакуют «реальные» и «конкретные» гадости и сценки из «настоящей» жизни. Все, что выдается за проблемы в «Школе» — просто суета, картинки, на которые в той же действительности можно найти картинку совсем противоположную.
Я, например, как раз во время просмотра сериала ходила на уроки, которые мои студенты давали в рамках педагогической практики. И видела увлеченных, вполне профессиональных учителей, консервативно одетых, умытых девятиклассников (в 9-м классе как раз уроки проходили), наблюдала за весьма оживленной и интересной дискуссией на уроке обществознания. Хотя я и сознаю, что и это далеко не вся правда о школе. Это вообще не правда, как и сюжеты из сериала — это только материал, более или менее доброкачественный, для поиска правды. А искать эту правду нужно не в школьных коридорах, настоящих или похожих на настоящие. Искать ее нужно в обществе, анализируя самые разные явления и сопоставляя их. Это ведь и художественными методами можно делать, имея в виду ту самую сверхзадачу.
У создателей сериала «Школа» тоже есть сверхзадача, только она лежит вне проблем школы, вообще вне сколько-нибудь значимых социальных проблем. Это самореклама, «раскрутка», основанная на шоке, на привлечении внимания к наболевшей теме.
А сериал-то в художественном отношении более чем средненький, там половины не понять и не увидеть. Эффект любительской камеры — хорошо, вроде как реальность показывают. Но ляпов — уйма. И в Министерство просвещения нужно писать бумагу — это учительница говорит, которая должна бы знать, что нет уже такого министерства. И после сердечного приступа человек лежит «как овощ», то есть создатели сериала разницы между инсультом и инфарктом не понимают — молоды еще. И взрослые актеры даже не пытаются быть похожими на учеников, снимая игрой разницу в возрасте. Так что от всей реальности остается только дрожание камеры. И, тем не менее, сериал получил такое огромное количество откликов.
Я думаю, по двум причинам. Мы точно знаем, что в школе всё должно быть плохо. И это не проницательность и даже не невроз, связанный с повышенной заботой о детях. Это своеобразное проявление комплекса вины. Мы отвернулись от учителей, отвернулись давно, а в 90-х — окончательно. Мы послушно носим взносы в «фонд школы» и в «фонд класса», а если и возмущаемся, то объектами возмущения выступают у нас обычно сами учителя. Мы оставили учителей на произвол низкого статуса и низких зарплат, более того, мы охотно поддерживали тему «Учитель: образ врага» или «Ату их, вороватых и некомпетентных», когда ее начинали СМИ в связи с дискуссией о ЕГЭ и о качестве образования, в связи с судьбой педагогических вузов. Мы привыкли произносить и слушать в День учителя или там 1 сентября слова о благородном и самоотверженном труде, смиряясь со всем, что творили и творят со школой и учителями все эти годы. Конечно, нам страшно. Те, к кому мы были несправедливы и даже жестоки, остаются в школе и в классах один на один с нашими детьми.
Мы предали наших детей тем, что признали в 90-е верховенство денег над всем остальным и прыгнули в рынок, не подумав о том, что предрешили и их будущее. Мы не препятствовали разгулу криминала в 90-е и покорно приняли «управляемую стабильность» 2000-х. А потом так же почти спокойно приняли кризис. Мы не очень хорошо распорядились будущим наших детей, и теперь нам опять-таки страшно. И мы готовы любую страшилку признать за правду, потому что ничего хорошего не ждем.
Пусть это касается не всех. Кто-то был против, кто-то сопротивлялся. Но если получилось то, что получилось, вполне резонно сказать «мы».
И еще одно. Дискуссия о школе назрела. Обществу необходима объективная и острая дискуссия о проблемах школы, учителей и образования, отдельно и особенно — о содержании и последствиях последних образовательных реформ и правительственных инициатив. Но она трудна и может быть крайней неприятной для многих официальных противников, да и сторонников пресловутой «Школы». Поэтому многим хочется свести все к обсуждению морального облика молодежи и к тому, берут учителя взятки или нет, умеют разговаривать с современными молодыми людьми или нет. Иными словами, власть и иже с ней очень не хотят обнажать и обсуждать проблемы школы. Поэтому всячески раскручивается дискуссию о «Школе». А там и говорить-то не о чем.
