Проблема стоит действительно чрезвычайно остро. Уже сегодня около миллиарда человек не имеют постоянного доступа к безопасной пресной воде – и большинство этих людей проживает в беднейших регионах планеты. А к 2025 году из-за стремительного роста населения именно в бедных странах, по подсчетам экспертов, воды не будет хватать двум третям человечества1.
Поскольку вода является гораздо большим дефицитом, чем горючее, именно она станет одним из главных источников международной напряженности. Есть регионы, где вода – ключевой ресурс, например, Ближний Восток, Индия2, и, несмотря на то, что там огромное количество осадков и огромное количество воды – почти вся Африка, кроме бассейна Конго.
Старик Мальтус в чем-то прав. Пока будут хоть какие-то ресурсы, человечество обязательно будет расти до уровня зашкаливающего, до того уровня, когда ресурсов не хватит. Разговоры о том, что мы научимся делать искусственную пищу, – полная ерунда, потому что это очень дорого. Можно делать искусственную воду и пищу, но это требует дополнительных энергетических затрат и, следовательно, теплового перегрева атмосферы, а климатические катаклизмы принесут невероятное количество страданий и, конечно, во многих случаях нарушат экономику. Придется тратить новые ресурсы для поддержания сельскохозяйственного производства в разрушающихся климатических зонах и опять тратить энергию. И это дурная бесконечность. Поэтому задача заключается в том, чтобы понять, что раньше или позже мы столкнемся с тотальной нехваткой пресной воды во всех регионах мира. В одних странах, в Канаде, США, Сибири, она будет более умеренной; в других странах, таких как Иран, Индия, Ирак, в зонах очень интенсивного развития, в зонах большого скопления людей нехватка воды все равно будет, и она будет связана с социальными издержками. Но она будет вести и к межнациональной напряженности. Мы часто говорим об Израиле. Когда Израиль утверждает, что арабы не могут потреблять столько же воды, сколько потребляют евреи, когда они говорят, что если арабы будут в верховьях Литании забирать их «еврейскую» воду, которая между тем находится на арабской территории, это выглядит в глазах арабов как явная несправедливость. И когда евреи говорят, что с арабами не о чем говорить, их можно только принудить силой, это еще больше вызывает ощущение несправедливости. И ведь такая же позиция существует в отношениях между многими другими странами. Когда сегодня США принуждают Иран к тому поведению, которое они считают нужным, это тоже выглядит как несправедливость, потому что такая позиция основана на упоении силой, на чувстве преобладания. Как только водные конфликты станут более напряженными, концепция доминирования сразу сыграет важную роль в развязывании конфликта.
Это закон Либиха. Наиболее значим для организма тот фактор, который более всего отклоняется от оптимального его значения.
Дефицитный ресурс является ограничителем для роста популяции. Но ограничителем роста популяции в данном случае является не только сам ресурс по себе, не только то, что люди не получают чистой воды для питания, для гигиены, но и потому что дефицит этого ресурса вызывает войны, которые ведут к гибели большого числа людей. Конечно, самым главным решением в этом случае является пересмотр человеческих ценностей: пересмотр отношения к самим себе, к экономике. То есть самоограничение должно являться важнейшей задачей для нашей будущей общечеловеческой цивилизации.
Но самоограничение это должно быть всеобщим. А не так что арабы самоограничиваются, а евреи – нет.
Конечно, оно не должно быть избирательным.
Наоборот, более развитые народы должны бы подавать пример самоограничения. И оно должно быть во всем. Оно должно стать добродетелью. Образцом для подражания должен быть тот человек, который скромно одевается и скромно живет, а не тот, у которого несколько машин и вилл. Последнее должно быть пороком и подвергаться общественному осуждению.
Верно! Но переворот к такому сознанию – это глубокая, образно говоря, «религиозная» революция. Дождаться ее довольно сложно. Никто не знает, когда появляется возможность для такой революции. Прежде всего, необходимо объективное состояние общества. Как будто бы, если его еще нет, то оно вырисовывается. Но, кроме того, нужны гении, яркие пророки.
И эта революция должна изменить отношение к такому явлению, как смерть. Я часто повторяю: человечество должно научиться впускать смерть туда, куда ей должно входить. Посмотрите, что происходит в Италии. Приняли закон против отключения издевательства над человеком. Человек 17 лет без всякой надежды пролежал в коме, на него потратили огромные ресурсы. Поддерживать жизнь такого человека намного тяжелее, чем жизнь нормального человека. Надежды на выживание и сознание никакой нет, и, тем не менее, государство принимает закон, запрещающий отключать искусственные – подчеркиваю, искусственные! – системы жизнеобеспечения. То есть фактически мертвое тело заставляют жить и тратят на это ресурсы, в то время как на эти деньги могли бы существовать тысячи людей, умирающих от голода где-нибудь в Африке.
Так они понимают гуманизм.
И это касается очень многих сторон жизни. У смерти слишком много поприща в нашем обществе. Это может восприниматься как фашизм – но люди должны понять, что, сохраняя жизнь этому мертвому телу, они отнимают жизнь у тех африканцев, которые гибнут по дороге к ним, в Италию, у Лампедузы. Вот этот пересмотр должен входить как составная часть этой великой мировоззренческой революции.
Но ждать ее долго. И никто не знает, когда она случится. И никто не знает, когда народ в это уверует. Потому что обычно народ верует после огромных катастроф, после потрясений. Сколько унесут жизней эти потрясения, мы не знаем. Но пока нам надо думать вот о чем. Ведь ту же Африку, едва ли не наиболее вододефицитную область на Земле, надо обеспечить водой. Людям, которые живут там, нужны обрабатываемые поля, нужны земли, нужна вода для душа, нужна вода для жизни.
Что необходимо? Сегодня развитые страны должны вкладывать деньги в новые технологии опреснения воды, и я уверен, что существуют технологии, вовсе не высокие, а самые обычные, которые могут обеспечить людей водой. Вот возьмем засушливый Крым. В старой столице крымско-татарского ханства, в Старом Крыму, били фонтаны. Технологии были очень простые: ночью собирали росу в горах, и она стекала по каналам в низину. Ее хватало для того, чтобы напоить всех жителей Старого Крыма и обеспечить фонтаны. Африка не сильно отличается от Крыма.
На Земле очень много возможностей для естественного собирания пресной воды. Технологии могут быть простые. В них надо вложить не так уж много денег. Может быть, в практическую реализацию придется вложить много, но итог будет прекрасным. Я уверен, что можно построить целую сеть оросительных каналов в Африке и создать механизмы опреснения воды, которые бы совершенно изменили ситуацию на Американском континенте.
Такие вопросы уже решались. Инки ведь строили подобные ирригационные системы.
Ну вот, а современные цивилизации обладают удивительной техникой, какой древние люди не обладали, и мы можем это сделать. Но только для нас Африка чужая. А почему? Это наша земля, это наши люди, и мы вместе должны решать эту проблему. Пожалуйста, там есть рабочая сила, давайте вкладывать туда ресурсы. Развитые страны, давайте скинемся – не на войну, не на гонку вооружений, а на опреснение воды. Опреснение потребует огромных капиталовложений, но и отдача может быть прекрасная.
Вот это одна из задач, которая стоит перед нами в области обеспечения водой. Я убежден, что об этом следует говорить. Я убежден, что должна быть серьезная международная программа…
Что заставит людей по-настоящему скооперироваться? По-настоящему почувствовать, что те, кто живут в Африке, – это их братья, и земля Африки – это и их земля?
Для принятия таких решений необходимо изменить сознание элиты. А сознание элит меняется гораздо быстрее, чем общечеловеческое сознание. Когда мы говорим о мировоззренческой революции, мы говорим о тотальных изменениях. А когда мы говорим о принятии решения создания опреснения, речь идет о принятии государственного решения, о государственных мужах, о главах государств. Они могут это сделать, и этого гораздо проще добиться, чем пересмотра всеобщей системы ценностей.
Какие регионы в СССР являлись самыми вододефицитными?
Возможно, Средняя Азия.
Вы ошибаетесь. Самой вододефицитной республикой была Украина. Там течет Днепр, Днестр, Западный Буг. Но вододефицитными являются Донбасс, вообще Восточная Украина, Одесса, Крым. Почему? Потому что огромное количество пресной воды расходуется на промышленные технологии. Изменение технологий, переход на новые, экономия металла, который требует много воды, переход на новые виды энергии и многое другое является непосредственной задачей. И в это надо вкладывать ресурсы. Вот мы употребляем огромное количество азотных удобрений, а эти азотные удобрения для своего производства требуют невероятного количество воды. «Химия» требует огромное количество воды. А Украина – это металлургия и «химия». Главные отрасли народного хозяйства. Даже не сельское хозяйство. Даже не питьевая вода. А «химия» и металлургия. А они не должны производить столько, сколько они производят. Попытки восстановить докризисное производство, к сожалению, ошибочны. Этот кризис надо использовать на более экономные технологии. Задача стоит так: надо сменить тип цивилизации. Современный индустриальный тип цивилизации ведет к катастрофе.
Ну да, понимание кризиса как толчка, который мог бы перевести нас на новый этап развития, – об этом говорят, но я не уверена, что текущего кризиса достаточно. Не видно, чтобы что-то происходило. Нужно что-то большее.
Не видно, чтобы правительства понимали эту проблему, и не видно, чтобы они воспользовались кризисом для этих целей. Они пытаются перезапустить докризисную экономику. А это тупик3.
1 См., например: «Голубое золото»: итоги Всемирного водного форума в Турции // Радио Свобода. 2009. 20 марта (http://www.svobodanews.ru/Content/Transcript/1514543.html).
2 Так, в странах Южной Азии (Афганистане, Бангладеш, Бутане, Индии, Иране, Пакистане, Шри-Ланке) проживает около четверти всего человечества, а запасов пресной воды там всего 4,5 % от общепланетарных, причем 95% этих скудных запасов тратится на сельское хозяйство. В этих странах лишь в среднем 39% людей имеет нормальный доступ к пресной воде – в сравнении с 59 % по миру (из доклада «Fresh water under threat», United Nations Environmental Programme, Asian Institute of Technology).
3 Впрочем, несколько дней назад Обама в своем очередном выступлении обозначил программу переориентации американской экономики на меньшее потребление и большие инвестиции в образование и в высокие технологии, основанные на возобновляемых источниках энергии. И эта программа дает некоторую надежду на то, что переосмысление ошибок XX века все же начинает постепенно происходить. – .
