Как выжить в условиях медленного апокалипсиса
У нас в США только что завершились выборы, в ходе которых обе стороны много говорили о надежде. Правда, одна сторона говорила о ней больше, чем другая. Надежда – это такая темная, неопределенная вера в то, что что-то, может, бог, может, современная наука или какой-то великий политический лидер, а может, другая, пока неизвестная сила изменит наши судьбы и судьбу государства и избавит нас от того, что, по всем признакам, должно неизбежно произойти: политического и экологического упадка и, в конце концов, полного краха.
Существует большая разница между надеждой и пониманием фактов. На осознании фактов может основываться оправданный оптимизм. Надежда же относится к магическому мировосприятию и представляет собой «игровое поле» для широких масс.Политики по всему миру отлично это усвоили.
И вот миллионы американцев входят в новый год, все еще крепко уцепившись за бесстрашие надежды. И мы, жертвы беспомощности, усвоенной с колыбели, раскачиваемой строгой сиделкой – капиталистическим государством потребления, – держимся за надежду. Конечно, никто не запрещает нам надеяться, что когда-нибудь прекратится господство наглых над слабыми, нам удастся прекратить экологическое самоубийство и геноцид и начать жить в лучшем мире. Какого рожна, в конце концов: надежда – одна из немногих бесплатных услуг в этом обществе! Чтобы надеяться, нам не нужно даже откладывать пульт от телевизора и поднимать задницу. Больше того, надежду транслируют по телевизору.
Но в реальности стоит нам столкнуться с каким-либо милосердным порывом – даже по телевизору, – как мы бледнеем и бросаемся возводить стену отрицания и отговорок, лишь бы отказаться от поддержки благого дела. Вспомните, как американская публика и СМИ (а есть ли между ними разница?) отреагировали на судьбу Рэйчел Корри, добровольно принявшей смерть под колесами израильского бульдозера, когда она пыталась защитить жилище обычного врача-палестинца. Американские масс-медиа полностью проигнорировали ее поступок. Те немногие, кто знал о самопожертвовании Корри, сперва впали в недоумение, а потом поспешили списать ее поступок на счет странного и неадекватного поведения жертвы. Более того, большинство знавших присоединились к издевательскому хору ларри кингов мира сего, чтобы посмеяться над ней. Моральные убеждения пугают нас до смерти. Надежда же не требует усилий.
Таким образом, надежда все еще продолжает быть «блюдом дня». Победа Обамы на выборах еще долго будет поддерживать эйфорию миллионов либералов в Америке и в большей части остального мира. И до некоторой степени победа Обамы являет собой отторжение нацией фальшивой и дорогостоящей войны с терроризмом. Что, честно говоря, даже не шаг вперед, а скорее частичное выздоровление от безграничного и всеобъемлющего безумия нашей бессмысленной войны (нужно ли разъяснение?) – возвращение маленького кусочка огромной потерянной нами территории… Логичный шаг после того, как мы замучили, запугали и сровняли с землей целый народ ради собственной забавы. Как вам больше нравится. Но настанет миг, когда нам придется оставить детское мышление, вырасти и лично ответить за свои поступки, если мы хотим спасти нашу республику от нас же самих.
Тем временем Обама принимает бразды правления обанкротившимся государством, которое рушится от запущенных недугов капитализма. «Ничего не выйдет», – говорит Вождь Громовой Раскат. Белые люди умудряются облажаться даже при хороших президентах». Все верно, Вождь: воистину существует немало разрушительных сил, намного могущественнее и незыблемее президента и его власти. Можно начать с Конгресса. Однако проводимый нами экоцид планетарного масштаба по важности, пожалуй, побьет даже Конгресс.
Теперь, если позволите, я хотел бы сделать небольшое теологическое отступление: когда речь заходит о более могущественных силах, нужно сказать, что нет силы, мощнее и могущественнее духа – неважно, называете вы это присутствием бога, законами физики, вечностью, «великой пустотой» или руководящим принципом Вселенной. Нас соединяет с этой силой постоянная великая жажда правды, а не надежда на то, что кто-то, возможно, Обама, находящийся в контакте с ней, заставит ее работать для всеобщего блага.
Всеобщее благо
Большинство американцев независимо от политических предпочтений или религии, не узнает всеобщее благо в лицо, даже если оно, подпрыгнув, укусит их за зад. У нас отсутствует даже само понятие всеобщего блага. Мы просто не знаем, что это такое, чего уж там. Токвиль отметил это еще 170 лет назад. Он сказал, что в Америке ни один человек ничего никому не должен. Точно так же никто ничего не должен и ему. Где после этого место для любого движения ради общего блага, требующего совместных усилий более одного индивида?
Мы все знаем ответ – в Федеральном грабительстве. В результате всеобщее благо отдается на откуп грязных политиканов, банковских и ипотечных акул и частного картеля шустрых ребят из закулисья, именуемых федералами. Тем не менее, мы так долго жили под властью мифа о суровом индивидуализме, что уверились, будто мы хозяева своей судьбы – что в нашей глубоко монетезированной американской системе означает «нашего финансового положения».
Неважно, что мы позволяем невидимым элитам с 45 этажа распоряжаться и владеть нашими деньгами, заработанными потом и кровью, под дичь и коньячок. Это же такие люди, которые знают как лучше. Их без ошибки можно узнать по самоуверенным манерам и холеным, как с картинки, женам. И по лимузинам. Ну, американцы знают, как отличить важного человека.
Тем временем, благодаря доктрине о необремененности кого-либо долгом по отношению к ближнему в каком-либо мало-мальски важном аспекте бытия, мы оказались во власти социальной этики, которая называется попросту – «каждый за себя». К шутам все социальные налоги и коллективные усилия, я сам выгрызу собственный кусок для себя, и горе неудачникам. Какого хрена, может, я даже окажусь там, на 45-м этаже, и буду жрать дичь, а в кабинете меня будет дожидаться собственная блондинка? У нас же страна неограниченных возможностей!»
Или другой, бытовой, пример. Множество американцев говорили: «Почему я должен платить за чью-то там медицинскую страховку? Пусть купят ее себе сами, так же как я». В результате у нас никогда не было медицинского обслуживания для всеобщего блага. Нам оказались неведомы блага всеобщего высшего образования, поскольку мы коллективно не смогли согласиться, что для общего блага хорошо, когда все граждане равно свободны от безграмотности. Мы расплачиваемся за это на каждом шагу – отсутствием утонченности в нашем национальном характере, инфантильностью нашего электората, мыслящего штампами, пристрастием к технологическим игрушкам, заменяющим нам осмысленные труд и отдых, а также интеллектуальную и духовную пищу. Самым бедным из нас не гарантированы пища и крыша над головой, хотя ради общего блага все дети должны расти в безопасных и здоровых условиях, поскольку спустя поколения это приносит плоды в виде более благородных общества и государства. Как говорится, «каждое следующее поколение лучше, чем предыдущее».
Ну да, мы дали неплохое определение «Американской мечты», по крайней мере в том, что касается честности и справедливости. Мы добились, пусть и не слишком быстро, прогресса в устройстве более честного и справедливого общества, примерами тут служат гражданские права и равенство женщин, – и мы могли бы достичь большего, прими мы твердое решение исходить во всем из основополагающего чувства справедливости. Мы сделали это коллективно, как граждане Америки.
Однако мыслить себя гражданином нашей республики – это худший способ воспитать в себе чувство справедливости, поскольку это определяет нас в большей степени собственностью государства, чем гражданами Земли. Особенно если учесть, что наша ответственность перед нашим общим домом-планетой гораздо больше, чем перед каким-либо государством, вооруженным и одержимым мелочными амбициями. То, что нам удалось покончить с такими очевидными беззакониями, как рабство и угнетение женщин, не такое уж большое достижение. Это всего лишь два случая, когда справедливость была признана. Однако мы упиваемся такими незначительными проявлениями человеческой и национальной порядочности, будто прогресс человечества был этим вполне завершен (еще один документальный фильм о борьбе за гражданские права – и я лично поеду в офис телекомпании PBS в Вашингтоне и пристрелю их кофе-машину!).
Как бы то ни было, после этих славных достижений мы почувствовали себя вправе загонять и отстреливать столько человеческих особей, сколько посчитаем нужным, лишь бы поток нефти стабильно тек в нужном направлении, а наши капиталистические хозяева мира вечно господствовали и объедались икрой. Мы отменили рабство и позволили женщинам голосовать за тех же прохвостов, что и мужчины. Но мы еще подумаем, разрешать ли гомосексуальные браки, поскольку политические купоны с этого вопроса можно стричь еще очень долго.
И все же несмотря на плачевное гражданское состояние общества каждый из нас в отдельности знает, что справедливо и правильно. Более того, когда дело касается нашей внутренней сущности, то избежать справедливости сложнее, чем оправдать несправедливость, хотя нам удается и это. Несмотря на деформированность безжалостным капитализмом и свойственной ему материалистичной посредственностью, мы знаем, что существуют такие вещи, как мера, справедливость, всеобщее равноправие. Как бы нам ни хотелось отказаться признавать факты, это – спасибо «внутренним весам» – внутри нас. И, я полагаю, эти весы, это безмолвное внутреннее выбор, если не действия, то справедливого баланса, и есть то, что зовется духом.
Общая могила
Конечно, ученые могут свести все человеческое поведение, интеллект и эмоции к нейрохимии. Это их хлеб – сводить многообразие Вселенной к красивым картинкам на экране, чтобы канал «Дискавери» мог заработать на рекламе. Однако величайшее выражение человечества – это, тем не менее, нечто большее, чем сумма его составляющих, и должно быть признано духовным. В моем словаре недостает возвышенных слов, чтобы объяснить это. Я так же «дремуч, как любой другой парень», как говаривал мой отец. Мы либо чувствуем или можем научиться чувствовать всеобщую душу как сущность, которая есть во всех живых существах (по крайней мере, для меня это включает деревья, реки, амебы и даже атмосферу), и чувствовать радость и единство со всем, либо мы на это не способны. Либо сострадание нами осознается, становясь частью реальности через страдание и размышление над страданием других, либо нет. В любом случае, думаю, что долг каждого из нас – пытаться творить мир, в котором сострадания удостаивается как можно больше наших ближних. В конце концов, все мы смертны, и акт милосердия вполне может оказаться единственным человеческим деянием, имеющим хоть какую-то ценность.
Сострадание ко всему живущему на живой планете. На этом и зиждется равновесие этого мира.
Я не говорю, что нам суждено когда-либо достичь равновесия в этом мире или даже приблизиться к нему. Горькая правда: нашу планету уделали – и теперь она совершенно непригодна для жизни человечества и других видов животных. Поджарили, как тост. И мы не можем это исправить, а можем лишь замедлить неизбежное, и возможно, остановиться на каком-то уровне, который, каким бы убогим он ни казался даже по сегодняшним меркам, позволил бы нам поддерживать способность дышать и испражняться.
Попытки осознать катастрофу подобного порядка и масштаба могут лишить дара речи. Или заставить пуститься на поиски лучшей метафоры нашего будущего, чем образ Матери-Природы, спускающей человечество в унитаз. «Что ж ты, сука, делаешь? Разве ты не знаешь, что мы сотворены по образу и подобию бога!» «Какого именно?» – усмехается Мать-Природа и тянется к рычагу смывного бачка. «Постой, подожди! Я исправлюсь! Отныне я буду более ответственно подходить к своему потребительскому поведению». «Ой, вот только не надо! – морщится Великая владычица деревьев и вод. – Потребление и есть проблема, тупица».
Тем не менее, человечеству предстоит еще долго упражняться в потреблении, на этот раз сконцентрированном на потреблении «потребительских альтернатив», например, сжигая кукурузу в баке автомобиля или в довершение своего безумия «переходя на экологическое питание вместе с компанией Monsanto!». Сегодня «экологично питаться» стали даже собаки, хоть я сомневаюсь, что им это нравится.
Большинство читателей понимает, что мы никогда уже не будем… цивилизацией, создавшей относительный материальный рай, поддерживая танец смерти неустойчивого развития и безвозвратно истощая ресурсы. Поэтому сколько бы нам ни говорили об изменениях политики, никакой политик не может нас спасти. И ни один кандидат в президенты не может себе позволить вести кампанию, обещая: «Если мы будем все делать правильно, затянем пояса и многим пожертвуем, через пятьдесят лет мы можем надеяться, если повезет, остаться, в лучшем случае нацией второго мира, конечно если вас не сильно волнует недостаток кислорода и небольшое повышения уровня онкологических заболеваний».
Все же выбор остается, и даже превосходный: принять горькую правду и начать действовать соответственно. По меньшей мере, мы можем отказаться поджаривать детей в Ираке. Мы можем оказаться участвовать в соревнованиях по шопингу среди мертвецов. Уже это само по себе достойно называться «жизнью по духу». Так ни фига не добьешься, но, тем не менее, это будет правильно. Потому, что больше ничего не остается. Слишком поздно, конечно, но все же это лучше, чем оставаться неполноценным моральным уродом. Мой внутренний императив подсказывает мне, что это так.
Пока мы составляем каталог бессмысленных актов здравого смысла морали, можно ненадолго выключить популярную программу Nova канала PBS. Это поможет понять ограничения технологии и перестать искать технические решения проблем, источником которых суть сама технология. Никакие «чистые источники энергии» и правильное питание не способны исправить того, что уже безвозвратно испорчено. Наше обжорство подходит к концу: мы почти доели плоть Земли и помочились на ее кости. Не потому, что мы от природы жестоки – скорее глупы, – но потому, что мы решили, что самосознание индивида означает, что каждый из нас – некий уникальным центром вселенной, претендующим на и заслуживающим всех благ.
Одна из разновидностей этой коллективной галлюцинации (хотя есть, конечно, и другие) носит название американской исключительности. И нам это может сойти с рук до тех пор, пока не кончилась нефть и продолжается веселье. Еще примерно полчаса.
Простая жизнь
Возможно, вы сейчас думаете: если все это так, и я почти ничего не могу сделать, почему бы просто не повеселиться и порадоваться тому, что осталось? Сесть и заказать пиццу? Да, так и есть. Большинство людей выбирают именно такой путь. Иногда и я в том числе. К счастью или нет, но мои представления о наслаждении жизнью столь отвратительны, что могут напугать даже меня – и я в страхе возвращаюсь на путь истинный.
Можно жить проще, и это необходимый правильный поступок – но он не решает проблему. Сделать мир немного лучшим местом для жизни – отличное дело, но тоже не решение. Проблема слишком далеко вышла из-под контроля. «Решений» больше не существует. Уверен, дочитав до этого места, вы наверняка думаете: «Бейджент, ты старая, негативная, провонявшая джином жаба!». Ну и пусть.
Но вы можете спросить: «Что ты прикажешь делать теперь, когда ты разделался с остатками надежды? Это будет что-то наверняка ужасно плохое, и если речь пойдет о клизме или кожаных ремнях, я не играю». Но чтобы позабавить вас, отвечу вопросом: «Я что, разве отвергаю материализм?»
Моя жена спрашивает меня о всяком таком, и я думаю, вопрос справедливый. Даю столь же честный ответ: «Я не знаю». Я лишь знаю, что сработало в моем случае. И поскольку мы предположительно принадлежим к одному виду (насчет поклонников Адама Сэндлера и Дика Чейни я не уверен), это по меньшей мере предполагает отказ от потребительства, стремление к действительно простой жизни, где есть место необходимому – что абсолютно невозможно в нашей стране. Это не означает, что мы не можем и не должны пробовать, однако, по большому счету, проблема никогда не состояла в консюмеризме. Проблемой был и остается капитализм. Консюмеризм является всего лишь компенсацией работникам за их дерьмовую жизнь. Кажется, это срабатывало. Вот почему у меня иногда возникает непреодолимое желание схватить микрофон громкоговорителя на переполненном стадионе во время национальных автогонок NASCAR и заорать: «Эй, жиртрест, тебе не нужен еще один хотдог и пятнадцатая банка пива, раздувшие твое пузо так, что ты собственный перец десять лет как не видел!»
Однако, как отмечает историк Юджин МакКаррхер, когда ты говоришь людям, что они слишком озабочены потреблением или слишком материалистичны, это не срабатывает, потому что у людей создается впечатление, что материальное и духовное противопоставляются. А между тем естественный материальный мир является единственной существующей священной вещью (за исключением хотдогов, разумеется).
Товарный фетишизм
Наши взаимоотношения с миром физическим /материальным не только целостны и экологически переплетены. Они являются также источником нашей духовной сути. Вот почему единое производство, монетаризация и товарный фетишизм разрушают нашу сущность. Нам нужно это обдумать. Нам необходимо оглянуться вокруг и найти подтверждения этого факта в своей жизни. Если вы не поймете этого, вы так и останетесь в заблуждении. А если поймете, в вас начнут бродить настоящие жизненные вопросы. Вроде вопроса «Как мне принять на себя ответственность за свою жизнь?» (которую я не очень то и хотел, если на то пошло…) или «Как мне оставить этот мир в немного лучшем состоянии, чем он был до меня?» Ответ на эти вопросы будет «А кому есть до этого дело?» Сделать получше, чем раньше, конечно, замечательно… но это не решение. Проблема настолько вышла из-под контроля, что никакое решение уже невозможно. Но пытаться надо, поскольку времени у нас хватает.
Мы еще можем спросить себя: делаю ли я в жизни что-нибудь более полезное, более эффективное чем, скажем, пью пиво из банки. Не смейтесь. Если хорошенько подумать, мы будем удивлены, насколько тяжело сделать нечто подобное. Не сделать все еще хуже, я имею в виду. Ведь в жизни самой по себе нет ничего священного. Человек рождается, ест, дышит и испражняется, а потом вдруг все портит. Начинает заново с отрицательным балансом на кармическом счете. Затем начинает серьезно расплачиваться, не имея ни малейшего представления об общей сумме долга. Неудивительно, что младенцы появляются на свет с криком протеста. Теологи утверждают, что это называется искупление, и что оно придает жизни смысл. Может и так, но уж конечно это все сильно усложняет.
Может быть, нам всем стоит «вести диалог» по этому поводу? Никак нет. С этим мы живем, это мы должны делать и это не еще один повод для «диалога». И, кроме того, это ведь на самом-то деле кибермонолог, и одна из прелестей интернета заключается в возможности оскорблять чувства других людей, не рискуя быть при этом прерванным.
В любом случае, независимо от того кто участвует в диалоге, «Earth First», Далай-лама или призрак Рейнхольда Нибура, давайте не будем обманывать себя мыслью, что если мы еще немного поднатужимся, то мир и человечество каким-то образом исцелятся. Сильным мира сего, таким как мы с вами (имеющим скоростной доступ в интернет к тому же), легко в это верить. В конце концов, мы сегодня завтракали и не только всегда имеем чистую питьевую воду – чего лишены 2,2 миллиарда жителей Земли – мы используем ее даже в смывном бачке. Реальное решение – не проблемы, которая в конце концов неразрешима, а уравновешивания тех вечных весов внутри нас – начинается с более созерцательной и осмысленной жизни и с заботы о душе. И тому и другому мешает наша ежедневная пустая суета, наполненная материализмом и технологичностью.
Иисусу не нужно было рассылать свою истину в виде текстовых сообщений, а у Будды никогда не было ни одного друга в Facebook. И тем не менее, мы слышим их истину через тысячелетия. Просто они умели сострадать. Только уничтожая страдание среди живых существ, мы можем создать духовную почву, на которой расцветет мир. Для этого нужны убеждения. Настоящие. Меня выводит из себя, что христианские фундаменталисты моего детства были правы в одном – в ценности веры, – но это действительно так и есть.
И пока мы все еще дышим и проходим сквозь воды, у нас есть выбор, и притом превосходный: принять истину и действовать в соответствии с ней. Слава богу, мы можем сделать что-то полезное и сами по себе. Все начинается с контакта с высшим разумом: нашим собственным. В конце концов, это ведь работа души.
Мы, по самой крайней мере, можем притащить свои бренные тела в коридоры власти и сказать: «Хватит поджаривать детей в Ираке!» Мы можем отказаться участвовать в соревнованиях по шопингу среди мертвецов. Мы можем помнить пример Рейчел Кори и размышлять над ним. Или даже последовать неконсервативной мантре «личной ответственности», но сделав это сознательно. Каждый из этих поступков можно считать выбором духовной жизни.
Этому требуется посвятить всю жизнь – а мир вокруг нас тем временем будет рассыпаться дальше. Это не принесет ни славы или награды, пока мы живы, по крайней мере, если все делать как надо. А если мы повернем назад, то можно быть уверенным, что мы играем в те же игры, что и те, кто ведет Землю к катастрофе. Думаю, в этом-то и есть ирония.
И все же, награда лежит перед нами. Знать и видеть дух во всем, что нас окружает… и даже в самой жизни. Это лишь первый робкий шаг, первый булыжник в дороге, ведущей к освобождению. Я это вижу так, по крайней мере.
Namaste.
И принесите-ка мне пивка, пока стоите.
Джо Бейджент
Перевод Андрея Ляпина
Источник: http://www.joebageant.com/joe/2008/11/the-sucker-bait-called-hope.html
