За какие-то полтора месяца “агрессивной избирательной кампании” Алексей Навальный умудрился настроить против себя изрядную часть интеллигентной демократической публики, которая ещё в июле, бросая все дела, а порой и преодолевая страх, выходила на несанкционированный митинг против приговора кировского областного суда. Последовавшие за приговором выступление прокуратуры в защиту прав обвиняемого и освобождение политика для участия в выборах (активно поддержанное и, видимо, пролоббированное его главным соперником Сергеем Собяниным) придали этой драме явный привкус фарса, но всё остальное кандидат сделал уже сам. Начиная с неудачных шуток по поводу скармливания политологов диким зверям, заканчивая хамскими нападками на оппонентов, не говоря уже о поведении его избирательного штаба, всё это усиливало растерянность и раздражение в рядах прогрессивной столичной интеллигенции.
Не факт, что всё это так уж повредило Навальному. Ведь теряя одних сторонников, он мог приобретать других. Кому-то, быть может, и хамские высказывания импонируют. Для иных это признак мужественности и образец той самой “агрессивной кампании”, которую кандидат с самого начала нам и пообещал. Только тут вопрос не столько политический, сколько культурный и этический. Неизвестно, приобретает ли кандидат голоса, зато теряет симпатии. Он утрачивает доверие тех самых людей, которые готовы были за него рискнуть своим благополучием и которые в нем искренне увидели альтернативу.
Если хочешь побороться с властью, недостаточно просто напора и агрессии. Нужна поддержка людей, которые в политика верят, а если надо, готовы за него пострадать. И опять же, невозможно в контексте современной России требовать от человека, вступившего в политические игры, полной моральной безупречности. Мы понимаем, что это, как говорили ещё в XVIII веке, “грязное ремесло”. Но в данном ремесле всё равно есть свои правила и своя этика.
Именно в этом контексте стоит осмыслить разворачивающийся скандал вокруг фирмы в Черногории, учрежденной, согласно документам, Алексеем Навальным совместно с Марией Гайдар. Команда кандидата сразу же объявила, что всё дело в происках властей, которые хотят снять Навального с выборов. Но, согласно закону, сам по себе факт регистрации фирмы таким основанием не является. Фирма, судя по всему, существует только на бумаге, деятельности не вела и прибыли не приносит. Недвижимости за ней тоже не числится, а потому юридических оснований для отказа кандидату от регистрации нет. К тому же опять вмешался Собянин, потребовавший, чтобы все кандидаты “дошли до финиша”. Нынешний мэр столицы выступает прямо-таки ангелом-хранителем оппозиционера…
И тем не менее, избирательный штаб Навального продолжал настаивать, что все документы подтасованы, а ссылки на сайт в Черногории — липовые. Когда сами черногорцы подтвердили подлинность документов, окружение кандидата продолжало возмущаться, отпираться, ругать черногорцев и в агрессивном тоне “давать отпор проискам”, хотя по факту ничего страшного не произошло.
Депутат единоросс Владимир Пехтин, у которого Навальный обнаружил квартиру в Америке, поступил в подобной ситуации гораздо спокойнее и приличнее. Выразив своё несогласие с обвинителями, он тем не менее подал в отставку, не дожидаясь итогов разбирательства. Конечно, от Навального никто не требует снятия своей кандидатуры (хотя это, как ни парадоксально, было бы сегодня для него самым выгодным и красивым ходом). Но по крайней мере можно было бы реагировать на возникшую ситуацию с большим достоинством.
Проблема в том, что с точки зрения логики современного буржуазного российского общества, ни в открытии фирмы за границей, ни в наличии зарубежной собственности никакого особого греха нет. Большая часть элиты, как оппозиционной, так и прокремлевской, преспокойно пользуется офшорами, покупает виллы в Италии или во Франции, и никто по этому поводу не страдает. И, будем откровенны, большинству россиян это категорически не нравится не потому, что мы такие уж отчаянные патриоты, а просто потому, что ничего подобного не можем себе позволить. И на какой государственной территории находится та или иная вилла или квартира в конечном счете не столь важно. Иными словами, дело в элементарном социальном неравенстве, которое господствующие в обществе круги ещё и откровенно демонстрируют (в отличие, скажем, от северных протестантских стран, где даже среди буржуазии богатством кичиться не принято). Но Навальный выступает не просто как кандидат молодой буржуазии, а как популистский политик, пытающийся говорить от имени “народа”. И свою кампанию строит на разоблачении коррупции, в том числе, на пресловутом “пехтинге” — отыскивая заграничную собственность своих политических оппонентов, чтобы их скомпрометировать.
При таких обстоятельствах надо как минимум проявлять сдержанность. Есть просто некоторые рамки, которыми политик, в соответствии с законами жанра, должен себя ограничивать. И дело не в том, что черногорская фирма явно не принесла своим основателям никакой прибыли, да и вообще, похоже, так и не развернула деятельности, а в том, что с самого начала следовало определиться: либо бизнес, либо политика. Тем более, если человек создает себе образ борца с коррупцией и народного заступника.
Перефразируя известную поговорку, можно сказать: человек, который собирается бросаться камнями, не должен приобретать себе стеклянный дом. Тем более — за границей.
