Ещё со студенческих времён, вот уже два десятилетия, я занимаясь историей и современным состоянием европейского левого движения, стараюсь внимательно следить за процессами, происходящими на «левосоциалистическом поле» во Франции. Это достаточно интересный, живой и развивающийся сегмент французской левой. Интересен он и потому, что, говоря о деятельности французских левых социалистов, мы имеем в виду как тенденции и течения, продолжающие существовать в рамках Социалистической партии (СП), так и радикальных социалистов, в разное время покинувших её. Мы беседуем о сегодняшнем состоянии различных направлений французского левого социализма с Филиппом Марльером, профессором политических наук Университетского колледжа Лондона.
Для Франции разного периода существование левосоциалистического феномена — внутри СП, как и вне социал-демократии — является абсолютно естественным делом. Филипп, можешь ли ты выделить основные отличительные черты для нынешних французских левых социалистов?
Всегда существовало левое течение в социал-демократии, во все эпохи и во всех европейских странах. В общем, можно сказать, что левая социал-демократия имеет тенденцию к некоторому усилению каждый раз, когда руководство и большинство партии обвиняются в «правом уклоне» некоторыми из их товарищей. Это был случай Марсо Пивера, который создал тенденцию «Революционная левая» в СФИО в 1935 г. Во время забастовок 36-го года перед промедлениями и отступлениями Леона Блюма и Мориса Тореза, он произнёс: «Всё возможно — включая социальную революцию!» В 1979 г., немного после победы Маргарет Тэтчер в Великобритании, в Лейбористской партии развивается боевое левое крыло, большинство активистов которого вышло из троцкистских групп. Кадры, до тех пор умеренные, радикализуются, как Тони Бенн. Эти радикальные левые лейбористы будут первенствовать до середины 80-х годов, даже если им не удастся взять власть в партии. Во французской СП новое проявление политизированной, структурированной и влиятельной «Социалистической левой», начиная с конца 80-х гг. совпало с приближением СП к центру после первого правительственного периода. Теноры «первой левой» в марксистском духе (Лионель Жоспен, Жан-Пьер Шёвенман, Пьер Жокс, Жан Попрен) избавились от революционной и социалистической проблематики, чтобы капитулировать перед капитализмом. Постепенное исчезновение радикальной левой составляющей внутри миттерандистского большинства оставило вакантное место; это позволило более молодым ответственным работникам и активистам прийти им на смену. Сначала произошло создание «Новой социалистической школы» (НСШ) с Жан-Люком Меланшоном и Жюльеном Драем, затем «Социалистическая левая» (СЛ), куда примкнули Мари-Ноэль Линеман, Арлем Дезир, затем, позже — Жерар Филош. Я участвовал в обновлении этого левого крыла в 1988 г.!
На тулузском съезде Социалистической партии родилось новое организационное левое течение «Сейчас — левая». Как ты можешь обрисовать возможности и политическую роль этого течения на фоне соотношения сил в СП?
«Сейчас — левая» это течение, вышедшее из тулузского конгресса (13,38% голосов активистов), является новым воплощением этого левосоциалистического крыла. Оно не является единственным левым течением СП на данный момент, поскольку «Передовой мир», руководимый Бенуа Амоном и Анри Эмманюелли, другая сила левого течения партии, сделала выбор в пользу интеграции в мажоритарное течение, идущее за Арлемом Дезиром. Бенуа Амон является ныне министром и для их сторонников, следовательно, невозможно прямо критиковать правительственные действия по жёстким мерам экономии. Когда они это делают, то таким смягчённым и скрытым образом, что критика имеет слабое значение. «Сейчас — левая» сохранила свою автономию, но не сумев достигнуть той силы и влияния, которые имела СЛ до 2002 г. В действительности, более чем о течениях, нужно говорить о конгломератах активистов, объединённых позади руководителей — при бонапартистской логике политической жизни Пятой Республики.
Активистские течения как места идеологических и программных столкновений в СП исчезли начиная с середины 1990-х годов. Единственное течение, на самом деле организованное таковым образом — в духе СП, переоформленной на съезде в Эпинэ — это «Демократия и Социализм», группа, руководимая Жераром Филошем, которая стала частью течения «Сейчас — левая». Недавно «Передовой мир» и «Сейчас – левая» возобновили контакт. Они пришли к согласию по тексту, затем по поправкам к основному тексту на конвенции СП по Европе. Но не больше на этот момент. Раскол СЛ, уже к тому времени слабой, вызывает сожаление. СЛ просуществовала 14 лет (1988-2002 гг.). С того времени несчётное число левых течений увидели свет. Эти течения, которые я колеблюсь назвать таким образом, — признак идейного разброда этой левосоциалистической тенденции. Всё-таки это последние течения, кто борется подобным образом, поскольку в мажоритарном направлении, и это существует уже долгое время, логика карьеризма заменила жизнь течений.
Итак, левые социалисты как таковые не едины в СП. Круги, ориентированные на Амона и Эмманюелии сделали выбор, примкнув к партийному большинству. Какой реальный вес имеют «умеренные» левые социалисты внутри социалистического руководства?
Я не вижу как можно сегодня противостоять политике строгой экономии, запущенной правительством Эйро, политике бездумного следования за Германией в Европе или капитуляции перед рынком, и надеяться на то, чтобы иметь вес в социалистическом правительстве, самом правом в своей истории. Существует такое несоответствие между боевым дискурсом «Передового мира» и выбором в пользу того, чтобы смешаться с большинством, идеологически осуществившем этот «вираж строгости». Что может сделать Бенау Амон в лицо Московиси, Сапену, Вальсу или, ещё вчера, Каюзаку? Я говорю это без злобы в отношении Бенуа, которого я знаю и ценю его политическую левую направленность в партии, которая, однако, всё менее и менее заметна.
Двадцать лет назад во Франции родилось Движение граждан, которое сегодня называется Республиканское и гражданское движение (РГД), составная часть президентского большинства, но всё-таки идеологически независимое от СП. На твой взгляд, существует ли сегодня смысл в продолжении политической жизни РГД?
Исток создания Движения граждан (ДГ) Жан-Пьером Шёвенманом в начале 1990-х гг. совпал с окончанием этой очень французской попытки синтеза между марксизмом и республиканизмом. К этому добавилась вера в якобинские достоинства государства-пилота в экономике. Поворот к режиму строгой экономии 1982 г. сокрушил этот подход. Социализм быстро был предан забвению истории, и вот республиканская «библия» заменила левый проект для СЕРЕС, течения Ж.-П. Шёвенмана. Трагедия этой «неореспубликанской» левой в том, что она опиралась на прочтение республиканского идеала Третьей республики. Короче, с Шёвенманом ДГ не имело робеспьеровского обновления слева — что его мало могло интересовать — но получило радикально-социалистическую, националистическую и ультрасветскую вульгату республики. Эта вульгарная концепция, я должен сказать, представляет сегодня принятое большинством во Франции прочтение этого «республиканского идеала», который все (или почти все) отстаивают, от радикальной левой до Марин Лё Пен. Шёвенман нам передаёт пас от Жюля Ферии: великие слова о светскости во Франции и продвижение расовых и империалистических политик во французских колониях. Для Шёвенмана речь идёт об оправданной критике неолиберальной Европы — с таким национал-шовинистическим душком. Лионель Жоспен обвинил Шёвенмана в том, что тот привёл к его поражению на президентских выборах 2002 г., выдвинув против него в первом туре свою кандидатуру. Я скажу, что Жоспен проиграл эти выборы в тот день, когда он назначил Шёвенмана министром внутренних дел. Туда, поскольку его политика в области общественной безопасности против «маленьких дикарей» отвратила от Жоспена добрую часть молодёжи из пригородов и иммиграции.
Добавим, что республиканское движение во Франции сделалось «туманным»: идеологическая наволочка, в которой находится всё и ничто, от крайне правых до левых. Тема Республики предоставляет своеобразный пассажирский поезд для политического персонала без идей. За неумением разрешить наиболее важные проблемы времени (расизм, безработицу, неравенство между мужчинами и женщинами) неореспубликанские пустые слова, часто «колдовские» и абстрактные, имеют основной целью успокоить тех, кто ещё занимается политикой, то есть средние и высшие классы.
История показывает, что все попытки создать мощную, вызывающую доверие силу между ФКП и СП, до сегодняшнего времени во Франции терпели неудачу. Как ты можешь оценить опыт Левой партии? С одной стороны, Жан-Люк Меланшон стал наиболее видимым и узнаваемым лидером Левого фронта, но в то же время ЛП как таковая не располагает парламентским представительством.
Левый фронт является единым и примечательным проявлением в истории французской левой. Это конфедерация 9 партий, которые продолжают собственное существование. Она позволила ФКП притормозить долгий процесс упадка и частично позиционировать себя в рамках боевых и новаторских левых сил. Левый фронт также покрывает разочаровавшихся и потерявших надежду от сектантства крайне левых: «Рабочей борьбы», но также и «Новой антикапиталистической партии», которая имела, однако, прекрасное будущее перед собой в 2009 г., прежде чем замкнуться на самой себе и всё испортить. Левая партия, равным образом, случай атипичной партии: в её основе лежит раскол левого крыла социалистов (Меланшон, Долез), затем примыкание элементов из зелёной, республиканской, ассоциативной и марксистской левой. Левая партия своим активизмом и политизацией своих членов напоминает мне самые счастливые часы СЛ СП! Отсутствие парламентского представительства является проблемой для Левого фронта, поскольку он основывает свою деятельность на радикальном реформизме на службе революционных чаяний. Но вещи могут измениться очень быстро: кто мог предсказать разрушение ПАСОК в Греции два года назад?
