© AFP 2017/ YASIN AKGUL
«Сейчас еще слабо дымит, – говорит мне товарищ Кендаль, сопредседатель администрации лагеря беженцев «Махмур». – Три месяца назад горели 36 нефтяных скважин. Сейчас – только 4». Горящие скважины расположены в 20 километрах к западу от лагеря, за рекой Тигр, возле города Кайара. В конце октября 2016-го, когда началась операция по освобождению Мосула, район Кайары контролировали боевики «Исламского государства» (ИГ, организация запрещена в России). Они подожгли нефтяные скважины, чтобы черные непроглядные шлейфы дымы закрывали их позиции от авиации противника. «Осенью и зимой дышать было нечем. Достаточно было выйти на улицу на несколько минут, и одежда, руки и лицо покрывались черным налетом сажи», – продолжает рассказывать Кендаль.
Объединенные силы иракской армии, вооруженных сил Иракского Курдистана пешмерги, отрядов Рабочей партии Курдистана (РПК) и коалиции, возглавляемой США, сравнительно быстро отогнали боевиков ИГ от Кайары. Взяли под свой контроль этот район за пару недель. Пожарные сразу же занялись тушением скважин. Применялись различные средства. Из скважин, продолжающих гореть до сих, по словам жителей «Махмура», нефть сочится, «словно кровь из открытой раны». Поэтому потушить их не удается. В марте на севере Ирака наступает сухой и жаркий сезон. Это значит, что остановить горение скважин будет в разы сложнее.
В последние дни февраля в лагере «Махмур» начинался футбольный турнир между школьными командами. Школьники гоняли мяч на фоне темных шлейфов, поднимающих с противоположной стороны Тигра.
В небе время от времени гудят самолеты и тарахтят вертолеты, участвующие в операции по освобождению Западного Мосула. Но это совершенно не вызывает интереса у жителей лагеря. Около двух лет они жили практически на передовой. Летом 2014-го им даже пришлось уходить в близлежащие горы, из-за наступавших со стороны Мосула отрядов ИГ. Так что несколько горящих скважин и пролетающая дружественная военная авиация абсолютно безразличны.
История
Мулла Али бежал из Турции в 1992-м году. До того он жил в городе Силопи, на границе с Ираком. Глава одного из крупнейших местных родов. Часть его родственников были участниками и сторонниками Рабочей партии Курдистана. Поэтому однажды его вызвали в турецкую военную разведку.
«Они мне сказали: у тебя три варианта, – рассказывает мулла Али, – либо будешь работать на нас, либо покинешь страну, либо тебя убьют рано или поздно. Работать на них я совершенно не хотел. Пришлось уехать в Ирак».
За ним последовала часть родственников. К ним присоединились другие турецкие курды, которые подвергались гонениям со стороны турецкого правительства за связи с РПК. В 1994-м в местечке Эртуш, недалеко от турецкой границы, они основали два лагеря беженцев. Жили в палатках. Связей своих с РПК не прерывали поэтому подвергались периодическим нападениям турецких спецслужб и протурецких сил, действовавших на севере Ирака. Во время очередного нападения один из лагерей был полностью сожжен. Пришлось уходить дальше – вглубь иракской территории.
Таким образом, в 1998-м году курды-беженцы оказались возле городка Махмур, населенного 20 тысячами иракских курдов. Этот район, в отличие от некоторых районов на севере страны, стабильно контролировался режимом Саддама Хусейна.
«Саддамовские чиновники сказали нам: либо тут будете жить, либо нигде, – вспоминает мулла Али. – Место они нам предложили между Махмуром и горами: пустыня – ни воды, ни земли, которую можно было бы возделывать».
Воду первое время привозили иракские военные в цистернах. Ее не хватало. Еще беженцы брали воду из старого водохранилища – ее использовали, в том числе, как питьевую, хотя она годилась только для хозяйственных нужд. Сначала привычно жили в палатках. Потихоньку занялись строительством саманных домов. Это были первые капитальные дома для беженцев за четыре года. Важное достижение. Фотография постройки первых саманных домов теперь висит на стене в администрации лагеря. Импровизированная галерея в администрации – хронология местных курдских беженцев. Единственная наглядная хронология.
Идеология РПК
С самого основания лагеря беженцев «Махмур» ключевую роль в его организации и функционировании играла идеология РПК. То, из-за чего им пришлось покинуть родину, помогло им создать фактически автономию на иракской территории. Сторонники РПК пытались создавать параллельные институты власти, аналоги российских советов, не только в Турции, но и в Сирии. И в Турции, и в Сирии их за это преследовали местные власти.
Когда курды-беженцы оказались возле Махмура опыт формирования советской власти помог им быстро организоваться и заняться решением насущных проблем. Правительство Саддама строить для них дома и подводить необходимую инфраструктуру не собиралось. Советы наладили управление почти 9 тысячами беженцев. Поэтапно стали проводиться необходимые строительные и прочие работы. Иракское правительство фактически признало советы органами управления лагерем. Например, если кто-то из иракских чиновников собирался посетить лагерь, они предварительно согласовывали свой визит с советами.
Были организованы и свои силы правопорядка и самообороны, но они носили неофициальный характер. «Из тени» они вышли в 2003-м после того, как режим Саддама был свергнут коалицией во главе США и Ирак оказался под оккупацией коалиционных сил.
Район города Махмур фактически стал буферной зоной между правительством Иракского Курдистана, базировавшегося в Эрбиле, и арабским правительством в Багдаде.
Власти лагеря умело лавировали между Багдадом и Эрбилем. И курдское, и арабское правительства хотели контролировать данную территорию. Благодаря этому лагерь беженцев получал финансовую и материальную помощь одновременно от Эрбиля, и от Багдада. Например, часть персонала Центра здоровья (единственного медицинского учреждения в лагере) получали зарплату из бюджета Ирака, другая часть – из бюджета Иракского Курдистана. Для плановых осмотров приезжали врачи как из Мосула (формально Махмур входил в состав провинции Мосул республики Ирак), так и из Эрбиля (с точки зрения Иракского Курдистана Махмур был частью области Эрбиль).
При этом в лагере сохранялась своя советская система власти. Раз в два года проходят выборы сопредседателей местной администрации.
Совершеннолетние жители голосуют за одного кандидата из женщин и одного из мужчин. И мужчины, и женщины выбирают двух кандидатов. Нет разделения, что мужчины выбирают только мужчину, а женщины – только женщину. В составе администрации функционируют несколько комитетов, занятых определенными сферами внутренней жизни лагеря. Администрация подчиняется совету всего лагеря – высшему органу власти лагеря. Данная система власти была создана в соответствии с идейными принципами РПК.
Наступление ИГ
В июне 2014-го после триумфального захвата Мосула отряды ИГ двинулись в сторону Махмура – город находится в 70 километрах к югу от Мосула. Пешмерга, подчиняющаяся правящей в Иракском Курдистане Демократической партии Курдистана (ДПК), охранявшая в тот момент Махмур, за два часа эвакуировалась в сторону Эрбиля. Среди горожан началась паника. До 90 процентов из них так же бежали в сторону Эрбиля. Другие решили укрыться в лагере. Руководство лагеря решило уйти в ближайшие горы. Они не были уверены, что имевшегося в лагере количества бойцов РПК будет достаточно для эффективной обороны. В горах обороняться значительно проще, благодаря условиям рельефа. Лагерь к тому времени насчитывал 12 тысяч жителей.
Террористы попытались штурмовать горы, но, потеряв двоих убитыми, отступили. Через два дня из гор Кандиль (район Иракского Курдистана, пограничный с Турцией, там расположены основные военные базы РПК) подошли отряды РПК. Вместе с силами самообороны лагеря они довольно быстро и легко отогнали ИГ от лагеря и города. Боевики отступили на 20 километров к западу, за реку Тигр, к городу Кайара, и на такое же расстояние к югу, к городу Бакирт. Наступать дальше не имело смысла – это районы, где проживают преимущественно арабы-сунниты. Следующие два с лишним года неподалеку от Махмура происходили периодические стычки между РПК, вернувшимися из Эрбиля силами пешмерги и отрядами ИГ.
В октябре 2016-го город Махмур стал отправной точкой операции по освобождению Мосула. Там расположился координационный центр иракской армии, полиции, пешмерги, РПК и возглавляемой США международной коалиции.
«Женология»
«Мы общались с несколько женщинами и мужчинами, бывшими на стороне ИГ. В общем-то, идеология ИГ вполне вписывается в современный либеральный миропорядок, – рассуждает товарищ Юлия.
Она преподает в Академии (единственное среднеспециальное образовательное учреждение в лагере «Махмур») предмет под названием «женология». – Смысл большинства идеологий при либеральном миропорядке – доминирование, навязывание своей элиты. Вот и террористы из ИГ хотят быть новой мировой элитой. Заменить собой нынешние правительства и олигархов. Так что ничего особо нового они не придумали».
Академия функционирует в лагере с 2011-го. Срок обучения – 2 года. Три специализации – медицина, педагогика и журналистика. Первый год студенты изучают социологию – она базируется на трудах теоретиков коммунизма и, конечно, лидера РПК Абдуллы Оджалана. Получив необходимые знания о картине современного мира, следующий год студенты изучают одну из узких специальностей. Дипломы Академии правительство Иракского Курдистана не признает, поэтому найти себе применение студенты Академии могут только в лагере. Товарищ Саид, организатор учебного процесса, говорит, что даже в автономии Рожава на севере Сирии, которая так же функционирует на основе идей РПК, выпускники Академии не смогут трудоустроиться.
«Там свои стандарты документов об образовании. Если наши выпускники получат соответствующие документы, то смогут работать в Рожаве. Просто при наличии нашего диплома у них этого не получится», – поясняет Саид.
Если же студент получил образование на территории Иракского Курдистана, то прежде чем заняться работой в лагере, ему (или ей) придется изучать социологию в Академии. Картины мира в университетах и колледжах Иракского Курдистана и лагеря «Махмур» кардинально различаются. В рамках социологии преподается «женология». «Жена» по-курдски «женщина». «Логос» – слово греческое, означающее «знание». «Женология» – наука о гармоничных отношениях между мужчинами и женщинами, – объясняет товарищ Юлия. – Мы стремимся к тому, чтобы между мужчинами и женщинами существовали сбалансированные отношения».
Спрашиваю ее: «А как же быть с феминизмом? Он не оправдал себя?» Товарищ Юлия отвечает совершенно серьезно, без какой-либо иронии:
«Не оправдал. Феминизм – тот же продукт либерализма. Современный феминизм стремится подменить власть мужчин, патриархат, властью женщин, матриархатом. РПК против чьего бы то ни было доминирования. Это не является решением проблем в глобальном масштабе. РПК выступает за равноправие – настоящее, а не декларируемое».
Религия без опиума
В лагере «Махмур» действуют две мечети. Суннитские. До 90 процентов религиозных курдов (проживающих в Ираке, Турции, Сирии и Иране) исповедуют суннизм. Лишь немногочисленные их меньшинства исповедуют иные ответвления ислама и такие специфические религиозные течения, как езидизм.
«Вот Эрдоган в Турции сейчас использует суннизм для укрепления своей диктатуры. ИГ используют ислам для оправдания убийств и террора. Но по своей сути ислам не является террористической или диктаторской идеологией. Он призывает любить ближнего, помогать нуждающемуся. Это очень мирная идеология», – говорит товарищ Джамиль, учитель курдского языка в средней школе лагеря.
Абдулла Оджалан призывает в своих трудах воспринимать религии в их изначальной версии. Без налета появившихся позже религиозных институтов, которые сделали из религий фундамент для множества громадных корпораций, обогащающихся на поклонении тому или иному богу. «Религия без опиума», – таким образом можно охарактеризовать отношение РПК к верованиям. «Верить или не верить в того или иного бога – личное дело каждого. Главное, чтобы этого бога не использовали для дискриминации или убийств», – продолжает товарищ Джамиль.
С муллой Али, нынешним лидером религиозной общины лагеря, я обсуждаю опыт построения коммунизма в Советском Союзе. «Ленин был молодец. Ленин – действительно революционер. А Сталин – диктатор. Он предал революцию, – говорит мулла Али. – Настоящего коммунизма никому в мире до сих пор построить не удалось. Хотя именно коммунизм – последний шанс для человечества. Если человечество не сможет создать настоящего коммунистического общества, оно погибнет».
Лагерь беженцев «Махмур», февраль 2017
