© nytimes.com
Из расположенных в Южной Америке государств, политические режимы которых относят обычно к радикальному крылу латиноамериканской левой, к парадигме «Социализма XXI века», Эквадор можно назвать, пожалуй, наиболее стабильным обществом. Однако если присмотреться внимательней, приходится признать, что эта стабильность противоречива и вряд ли её можно назвать устойчивой.
Происшедшее в апреле страшное землетрясение, эпицентр которого располагался на тихоокеанском побережье Эквадора, принесло эквадорскому государству серьёзные бедствия. Около 700 человек погибло, примерно 6 тысяч ранено, до 30 тысяч жителей лишились крова. Общий материальный урон ещё не подсчитан точно, но речь идёт о сумме от 3 до 4 млрд долларов.
Данная катастрофа заставила левое правительство во главе с президентом Эквадора Рафаэлем Корреа принять серию специальных мер, направленную на организацию оперативной помощи пострадавшим. Среди этих мер фигурируют повышение налога на добавленную стоимость, а также налогов на физических лиц, относящихся к имущим слоям общества. Международные эксперты хвалят власти за качественный уровень оказываемой жертвам землетрясения помощи.
Но при этом нужно учитывать, что состояние эквадорского бюджета и национальной экономики в принципе сегодня пребывает не в таком благополучии, как, скажем, ещё лет пять назад.
С 2007 г. у власти в Эквадоре находится президент Р. Корреа, левый, антилиберальный политик. Став главой государства, он объявил курс на «гражданскую революцию» в интересах трудового и наиболее страдающего от эффектов неолиберальной экономики и консерватизма слоёв населения. Новая Конституция Эквадора определила, как и в Боливии, многонациональный характер государства, зафиксировала коллективные права автохтонного населения (а оно, по разным данным, составляет не менее 40% от всех жителей Эквадора). Был образован такой важный для социального государства орган, как Совет гражданского участия и социального контроля.
Правительство во главе с Корреа немало сделало во второй половине первого десятилетия XXI столетия для экономического подъёма страны, прежде всего за счёт количественного роста добычи нефти и иных природных богатств. Таким образом, отмечают французские левые исследователи Патрик Гиллода и Пьер Мутерд, «стимулировалось производство большинства экономических отраслей страны, особенно сельское хозяйство, рыболовство и туризм». Власти способствовали созданию новых производственных кооперативов. В то же самое время эксперты подчёркивают, что «гражданская революция» по большей части не привела к решительным переменам в экономической сфере: ключевые сектора экономики, включая телекоммуникации, розничную торговлю, автомобильную промышленность, всё-таки за редким исключением остались в частном секторе. Во всяком случае, в 2014 г. тысяча самых крупных компаний и предприятий принесла более 70% валового внутреннего продукта Эквадора.
Разумеется, экономические проблемы, затронувшие сегодня страны Латинской Америки, включая падение цен на «чёрное золото», весьма негативно сказались и на эквадорской экономике. Ещё недавно страна демонстрировала поступательный и, казалось бы, прочный рост (в 2011 г. он достигал почти 8% в год), но в 2015 г. можно было говорить уже о застое (+0,4% роста ВВП). То, что в течение 2011-2016 гг. стоимость барреля нефти упала почти в три с половиной раза, не могло не сказаться негативным образом на эквадорской экономике, до сих пор ориентированной прежде всего всё-таки на добычу полезных ископаемых.
Безусловно, прогрессистская внутренняя политика Корреа и его команды создала определённую «подушку безопасности» для эквадорского варианта «социализма XXI века».
Если, например, в 2008 г., по официальной статистике, за чертой бедности проживали более 35% эквадорцев, благодаря активной социальной политике властей эта цифра затем заметно снизилась – до 23%.
В то же время нужно учитывать, что в сельской местности до сих пор бедность охватывает примерно 40% населения, преимущественно индейского.
Ещё одна проблемная сторона эквадорской действительности – существование весьма крупного общественного долга, который к тому же возрос в три раза за последние шесть лет. Да, кабинету Корреа ценой громадных усилий удалось добиться у «мирового капитала» снижения стоимости обслуживания внешнего долга, что принято считать успехом деятельности президента. Но всё-таки в 2015 г., например, речь шла о сумме, превышающей 3 млрд долларов.
Очень важным направлением последних лет была именно социальная составляющая внутренней политике. Когда «нефтяная рента» это позволяла, удалось резко повысить госрасходы на образование (до 6% ВВП) и здравоохранение (7% ВВП). Также социальные мероприятия властей способствовали расширению, пусть и не в таких пропорциях, как в Венесуэле или Боливии, общественного сектора, демократизации системы правосудия. Но опять же другой стороной этой медали можно назвать то, что банковский сектор в целом остался в капиталистической парадигме, а буржуазия Гуаякиля и Кито, принципиально, конечно же, враждебная курсу Корреа, сохранила в своих руках многие важные экономические и финансовые рычаги.
Даже сам Корреа признаёт: «Аккумулирующая модель, мы её не смогли грандиозно изменить. Мы улучшили вещи при той самой аккумулирующей модели, прежде чем её изменить. Нашей целью является не нанести вред богатым, а создать более справедливое и равноправное общество». Внутренняя политика Р. Корреа в последние годы вызывала недовольство со стороны не только либеральных, консервативных и правоолигархических кругов. Хуже, что объективно недовольство стали проявлять представители трудовых слоёв, части профсоюзов и неправительственных объединений, часть организаций, отстаивающих интересы автохтонного населения.
Связано это, в частности, с тем, что политика увеличения добычи сырья затрагивает интересы местного населения и объективно нарушает – «благодаря» деятельности крупных, в том числе транснациональных корпораций, – природный баланс в Эквадоре.
В прошлом году имели место открытые выступления индейцев, поддержанные частью неправительственных, профсоюзных и студенческих организаций, проходившие под оппозиционными «социально-экологическими» лозунгами. В частности, на улицы Кито тогда высыпали около ста тысяч человек; по всей экваториальной республике манифестации и забастовки протеста длились в течение недели. Как это происходит в Венесуэле и Боливии, власти сразу же поспешили обвинить в организации протестных действий правую реакцию и патронат. Очевидно, что эти силы всегда заинтересованы в ослаблении левой исполнительной власти, однако не менее очевидно и то, что часть эквадорского «левого народа» и социальных движений в действительности недовольна тем, куда зашла «гражданская революция» в их стране.
Французский специалист по современной Латинской Америке, эксперт Французского института стратегических исследований Жан-Жак Курляндски верно подмечает, что «команда Корреа и его политическое движение, без сомнения, сохраняют гегемонию в эквадорской левой», но тут же признаёт, что «значительные секторы социального и профсоюзного движения, городские и крестьянские организации, каждый из них на свой манер, всё чаще бросают вызов властям». И, строго говоря, правые силы тут особенно ни при чём.
Сегодня перед «партией власти» в Эквадоре, представленной имеющим абсолютное большинство в Национальном Конгрессе Альянсом PAIS («Гордое и суверенное Отечество»), стоит непростая кадровая проблема. Новая Конституция не даёт возможности всё ещё очень популярному Рафаэлю Корреа баллотироваться на президентский пост в следующем году. Да и сам Корреа, в отличие от лидеров «Социализма XXI века», союзных Эквадору государств, не так уж и стремился получить право на «вечное переизбрание». Специалисты-политологи полагают, что, скорее всего, PAIS выдвинет либо действующего вице-президента Хорхе Глатца, человека скорее левоцентристских воззрений, либо работавшего на том же посту в 2009-2013 гг. Ленина Морено, политика левосоциалистических взглядов, ныне являющегося специальным посланником ООН по делам инвалидов.
Если выбор падёт в пользу Л. Морено, велика вероятность того, что в 2017 г., сто лет спустя после красного Октября в России, Ленин вновь придёт к власти! Но сегодня всё-таки эквадорским левым не до шуток. «Нефтяной дождь», очевидно, показал свои лимиты, прошлые темпы экономического роста вряд ли в краткосрочной перспективе удастся восстановить, имеет место социальное брожение, а власти не могут договориться со своими же «братьями по классу» в том, что касается социальной и природоохранительной политики. Конечно, по сравнению с Бразилией и Аргентиной, да даже с более близкими Венесуэлой и Боливией, трудности находящихся у власти эквадорских левых не кажутся сейчас чем-то неразрешимым.
