© Bulent Kilic / AFP/Getty Images
В минувшее воскресенье в Турции прошел конституционный референдум. Гражданам нужно было проголосовать за или против внесения изменений в основной закон страны. О результатах его сообщили все ведущие европейские и российские СМИ. Турция (и турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган, в частности) важный друг или враг нынче для большинства стран Евразии. Изменения в Конституцию, которые инициировал Эрдогани и его Партия справедливости и развития (ПСР, хотя формально, став президентом Эрдоган вышел из состава партии), были одобрены 51 процентом (25 миллионов граждан) проголосовавших. 49 процентов (23,7 миллиона граждан) голосовали «против». Теперь Турция будет переходить от парламентской республики к президентской. Левые да и либеральные медиа в России и Европе отозвались многочисленными материалами с ключевым посылом: «Турция превращается в диктатуру, Эрдоган становится султаном». На самом-то деле не превращается. Она уже превратилась из Турецкой республики в Турецкий султанат. Референдум лишь закрепляет этот результат.
Формально новая система сосредоточит в руках турецкого президента власть над всей бюрократией в стране. Эрдоган получит право вводить режим чрезвычайного положения, лично назначать министров правительства, издавать указы, которые будут иметь статус законов, назначать судей высших судов и распускать парламент. Однако де-факто Эрдоган еще до референдума стал обладать этими полномочиями. Самый яркий пример – последние парламентские выборы в стране.
В июне 2015-ого прошли очередные выборы в Великое народное собрание (парламент) страны. ПСР набрала 40 с «хвостиком» процентов. Оппозиционные ей левоцентристская Народно-республиканская партия (НРП) и левая коалиционная Демократическая партия народов (ДПН) получили по 26 и 13 процентов соответственно. Причем, для ДПН результат стал рекордным в её истории. Уже тогда функционерами ПСР обсуждалась идея перехода от парламентской республики к президентскую. Но, чтобы сменить систему правления, необходимо было заручиться большинством в парламенте. 40 процентов – результат для эрдогановской партии неудовлетворительный. Поэтому были назначены перевыборы, парламент распущен, хотя левые и протестовали против этого. Нормы местного закона были соблюдены – парламент не сформировал в должный срок правительство, это повод для его роспуска и внеочередных выборов.
Внеочередные выборы были назначены на ноябрь того же 2015-го. На юго-востоке Турции (где активно голосовали за ДПН) к тому времени уже началась военно-полицейская операция.
По сути, военные и полиция осуществляли давление на избирателей юго-востока. ПСР получила более 57 процентов голосов.
А дружественная ей Партия националистического движения 12 процентов. Далее последовал «девятый вал» репрессий в отношении левых в Турции. Тысячи человек оказались в тюрьмах либо лишились работы и возможности заниматься общественной деятельностью. К концу 2016-го турецкие силовики победили в городской войне против Рабочей партии Курдистана (РПК), которая происходила в городах на юго-востоке страны. Сегодня армия и полиция уверенно контролирует ситуацию в Джизре, Диярбакыре, Ширнаке, Нусайбине, Иделе и Силопи, где велись наиболее ожесточенные бои. РПК ограничивается точечными выпадами, преимущественно, в сельской местности.
Эрдоган действительно контролирует ситуацию в стране. Хотя и голосовали против изменений в конституцию почти половина пришедших на избирательные участки, они не способны снести его режим. Возможность победить через уличные акции у турецких левых была летом 2013-го. Эрдоган в то время был председателем правительства – но его курс на исламизацию, национализм, идеи «восстановления Османской империи» уже вызывали бурное неодобрение левой оппозиции и значительной части общества. Тогда поводом для массовых протестов стала вырубка деревьев в стамбульском парке Гези.
За несколько дней протесты перекинулись на все крупнейшие города страны и имели антиправительственный характер. На 4 июня антиправительственное движение охватывало 67 областей Турции из 81. В какой-то момент демонстранты вызвали паралич власти в Стамбуле. Это продолжалось, как мне рассказывали сами левые турецкие активисты, около двух недель.
Но вместо того, чтобы переходить к захвату административных учреждений (как это сделали большевики в 1917-ом, как это сделали восставшие в Донецке и Луганске весной 2014-го) протестующие наслаждались полученной свободой, сидя на площади Таксим (именно там и находится парк Гези).
В результате заминки правительство пришло в себя, мобилизовало полицейские силы и в итоге к началу августа полностью подавило антиправительственное движение.
Постфактум приходится констатировать, что и у РПК не было шансов на победу в городской войне, в которую она ввязалась во второй половине 2015 на юго-востоке страны. Эта война могла бы стать успешной, если бы сопровождалась массовыми уличными акциями в регионах, как это было летом 2013-ого. А Эрдоган сделал то, на что не решился президент Сирии Башар Асад в схожей ситуации в 2011-2012 годах. Города, где засели повстанцы были блокированы, были использованы все доступные армии и полиции виды вооружений. В том числе, по городам наносились массированные удары авиации. Танки и артиллерия расстреливали кварталы, где действительно или предположительно находились бойцы РПК.
Эрдоган никак не реагировал на упреки турецких и иностранных общественных деятелей (иностранные политики предпочитали не замечать происходившее). В зону боевых действий не допускались ни журналисты, ни гуманитарные организации. По общему мнению турок и курдов, причиной молчания Евросоюза стало то, что Эрдоган грозился пропустить в Европу 3 миллиона беженцев из Сирии, Ирака и других нестабильных регионов, которые к тому времени накопились на территории Турции. США молчали, потому что Турция являлась и продолжает являться их важным союзником в войнах в Сирии и Ираке. Параллельно с боевыми действиями арестовывались оппозиционеры, которые пытались выступать с мирными инициативами. Эрдоган показал то, что мог бы сделать Асад, если бы не обращал внимания на «мировое сообщество».
Несмотря на жесткие действия в отношении РПК и дружественной ей ДПН популярность Эрдогана среди курдов растет.
Чтобы там не писали сейчас российские леволибералы, ни разу не бывавшие в Турецком Курдистане, большая часть тамошних курдов являются сторонниками отнюдь не прогрессивной идеологии РПК, а консервативных суннитских ценностей. В сельской местности, например, курдские женщины загнаны не меньше, чем в какой-нибудь Саудовской Аравии. Поэтому ставка на исламизацию и «возрождение Османской империи» (а курды-сунниты, между прочим, были очень деятельным элементом этой империи – например, они принимали активнейшее участие в геноциде армян и ассирийцев в 1915-1918 годах) вызывает симпатии у консервативной части курдского общества. Свидетельствуют об этом и результаты референдума. В области Шанлыурфа, этот регион считается центром наиболее консервативных курдов, за изменения в конституции проголосовали 70 процентов. И, наоборот, более светский и прогрессивный Диярбакыр дал 32 процента в поддержку инициативы Эрдогана и ПСР.
Турецкая экономика сегодня, несмотря на мировой кризис, достаточно успешно функционирует (и это, кстати, заслуга именно Эрдогана и ПСР). Во внешней политике происходит последовательная военная экспансия в Сирии и Ираке. Более «мягкая» турецкая экспансия имеет место в тюркоязычных странах бывшего Советского Союза и в Боснии. На примере Турции мы наблюдаем успешный авторитарный режим, имеющий четкую стратегию развития. И говорить о каких-то серьезных политических потрясениях в Турции в ближайшее время не приходится. К сожалению, левые там упустили свой шанс. А вот Эрдоган использует свои шансы по максимуму.
