Давно известно: если на боксерском ринге обязательно есть победитель и побежденный, то в публичной дискуссии проигравших не бывает. Чтобы уклониться от удара соперника на ринге, требуется изрядная изворотливость, но чтобы аргументы противника не причиняли вам вреда, достаточно просто их не замечать.
Общественная дискуссия о Едином госэкзамене стала яркой иллюстрацией этих истин. Скажем, данные опросов общественного мнения (причем осуществленных вовсе не оппозиционными социологами) свидетельствуют, что среди россиян преобладает неодобрительное отношение к ЕГЭ. Опрос, проведенных в июле 2008 года сотрудниками ФОМ, показал, что лишь 18 % опрошенных россиян положительно отзывалось о ЕГЭ. Приблизительно такие же данные предлагает и большинство ведущих социологических служб страны.
Однако если «правильные» данные опросов нельзя представить, их можно обойти. Скажем, на сайте ВЦИОМ 5 мая этого года появилось сообщение под сенсационным заголовком: «Отличники – за ЕГЭ!». Впрочем, те, кто прочитал это сообщение внимательно, увидели, что это вовсе не данные соцопроса, а результаты «серии фокус-групп» среди школьников, учителей и родителей. О том, что на данные фокус-групп опираться очень рискованно, можно прочитать во многих статьях по социологии и маркетингу.Слишком многое в таких исследованиях зависит от модератора группы и людей, которые подбирают участников, слишком много возможностей получить в итоге не истинный результат, а тот, который хочется увидеть заказчикам. «Ни одна другая идея не нанесла столько вреда бизнесу в целом и практике рекламирования в частности, как проведение фокус-групп. Огромное количество ложных и непонятных для массового потребителя коммуникационных идей было получено и такое же неизмеримое количество различных красивых в эстетическом и интеллектуальном смысле творческих решений было убито на фокус-группах. Фокус-группами недовольны все, кто с ними когда-нибудь сталкивался, даже те, кто с их помощью зарабатывает на жизнь», – сетует в статье, посвященной теме фокус-групп Михаил Дымшиц, руководитель компании «Дымшиц и партнеры».
Но методы, которые ставятся под сомнение серьезными людьми при принятии решений, видимо, вполне годятся для пропаганды. Собственно, даже в языке сообщения «сенсационного исследования» ВЦИОМ не сразу узнаешь научный. Вот, скажем, выдержки характеристики «типичного сторонника ЕГЭ»: «отличники и хорошисты, ответственно относящиеся к своей учебе, верящие в свои силы», «передовые педагоги, готовые повышать свой профессиональный уровень и не боящиеся внешних оценок результатов своей работы, а также выступающие за борьбу с коррупцией». А вот штрихи к портрету «типичного противника Единого госэкзамена»: «двоечники, теряющие возможность списать или получить подсказку во время сдачи»; «категория школьников, считающих, что раньше “можно было быть зачисленным в вуз, заплатив за поступление”». Хорошо, что среди противников ЕГЭ, по версии этого исследования, не оказалось «лиц, поедающих младенцев» и «людей, признавшихся в связях с германской, японской и американской разведками».
Другие методы борьбы с оппонентами почувствовали на себе участники радиопередачи «Народ против», которая вышла в эфир на радиостанции «Эхо Москвы» 28 апреля 2009 год. Передача была посвящена Единому госэкзамену. Собственно, народ, собравшийся в студии (в лице преподавателей школ и вузов), был против позиции руководителя Рособрнадзора Любови Глебовой, этот самый ЕГЭ защищавшей.
Дискуссия показала, что если прямой ответ на вопрос не будет выигрышным, можно просто уйти в дебри рассуждений, напрямую к вопросу не относящихся. Например, преподаватель математики, автор учебных пособий для школьников Александр Спивак посетовал, что для тех, кто сдает этот экзамен, апелляция сильно затруднена. Любовь Глебова отвечала на этом очень подробно. О том, что ЕГЭ – «обычный инструмент», что для его сдачи ученик проходит несколько этапов, насколько неправильным выглядит «фундаментальное отрицательное отношение к чему-то», – и лишь в заключение своего ответа коснулась собственно темы апелляции. По ее словам, процедура Единого госэкзамена предусматривает довольно широкие возможности по апелляции. Но и здесь с главой Рособрнадзора можно поспорить – ряд экспертов, напротив, считает, что эта процедура сейчас как раз серьезно затруднена.
Анастасия Влахова, преподаватель мехмата МГУ, посетовала, что тестирование в рамках ЕГЭ часто не может адекватно раскрыть знания ученика. Любовь Глебова пыталась возразить, что, принимая экзамен, человек все равно субъективен, но что ей тут же напомнили, что в вузах вступительные экзамены обычно принимает не один человек, а несколько, скажем, четыре, как на мехмате МГУ. На это Глебова ответила, что, «чтобы сохранить тщательность проверки», на восьми специальностях в том же МГУ могут проводиться и дополнительные испытания. Так и осталось неясным, то ли проверка этих знаний в ходе ЕГЭ недостаточно «тщательна» (но тогда встает вопрос об уровне этого экзамена), то ли традиционные вступительные экзамены слишком субъективны – но зачем же тогда их оставлять в ведущих вузах?
Оставшаяся часть беседы в целом продемонстрировала другой метод публичной дискуссии – сведения ее от ключевых вопросов к не самым значительным деталям. В свое время известный эксперт Борис Кагарлицкий вспоминал, как видел интернет-форум, посвященный Единому госэкзамену, где подростки долго обсуждали, как лучше заполнять тесты – елочкой или лесенкой. В ходе обсуждаемой радиопередачи беседа также часто сводилась к различным частностям – скажем, какие школы подвергаются проверкам вышестоящих инстанций или сколько именно участников школьных олимпиад поступит в вузы.
И лишь одно высказывание Любови Глебовой, кажется, может вызвать согласие даже жестких оппонентов Единого госэкзамена. По ее словам, благодаря ЕГЭ у школьников «расширено количество возможностей до ». Оговорка, видимо, но многие согласятся, что сказано в точку.
