Русская православная церковь давно перестала быть «одной из многих» религиозных организаций России. Она пользуется особой поддержкой властей. К тому же очень значительная часть жителей страны идентифицирует себя как православных (хотя об их численности можно спорить). Поэтому и выборы нового патриарха не могли быть исключительно внутрицерковным вопросом, и стали проблемой политической, которая в той или иной мере касается и верующих других конфессий, и атеистов.
27 января 2009 года главой Русской православной церкви был избран митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Возглавляя Отдел внешних церковных сношений, он был одной из наиболее публичных фигур в РПЦ. Однако «кухня» Московской патриархии настолько закрыта, что вряд ли кто-то за ее пределами может дать обоснованно спрогнозировать, чего ждать от нового предстоятеля, как сложатся его отношения с Кремлем, или хотя бы указать на «подводные камни» выборов нового патриарха.
Впрочем, избирательная кампания в РПЦ оказалась не такой уж закрытой, как предполагалось. Так же, как и ее участники. Так что крупные СМИ получили неплохой материал для попытки проанализировать ситуацию в РПЦ и расклад сил в ее верхах.
Прежде всего, опрошенные СМИ эксперты сходятся в том, что еще пару месяцев назад избрание митрополита Кирилла патриархом многие поставили бы под вопрос. Как отметил в комментарии для Радио «Свобода» сотрудник Института Восточной Европы в Бремене, специалист по Русской православной церкви Николай Митрохин, «значительная часть церкви, если не сказать, что большинство верующих, духовенство и епископат относились к нему крайне негативно. И в качестве потенциального кандидата на патриаршество почти единогласно люди говорили о митрополите Филарете Минском. Но поскольку митрополит Филарет фактически отказался вести предвыборную кампанию и в итоге снял свою кандидатуру, большая часть группы поддержки сошлась на митрополите Кирилле как на меньшем зле по сравнению с митрополитом Климентом. Последний показал себя в качестве, во-первых, крайне скучного церковного бюрократа, во-вторых, в качестве довольно агрессивной фигуры во время предвыборной кампании, когда очень жесткими методами взял под контроль делегатов от учебных заведений РПЦ».
С другой стороны, сложившийся предвыборный расклад перед Архиерейском и Поместным соборами ясно показывал, кто будет новым патриархом. «Эта победа стала очевидной уже в ходе Архиерейского собора, когда митрополит Кирилл набрал в три раза больше голосов, чем его основной конкурент митрополит Климент, – отмечает в комментарии для того же Радио «Свобода» доцент Центра изучения религий РГГУ Борис Фаликов. – Тогда решали архиереи, сейчас решали делегации, состояние из клириков, монашествующих, мирян, по одному от каждой епархии. Но вряд ли можно было ожидать, что эти люди проголосуют иначе, чем проголосовали их епископы. И то, что он победил с таким подавляющим перевесом, тоже не является чем-то неожиданным. Дело в том, что уже в ходе Поместного Собора третий кандидат – митрополит Филарет – снял свою кандидатуру в пользу митрополита Кирилла, и это уже свидетельствовало о многом. Потом и митрополит Киевский Владимир предложил не выдвигать от Поместного Собора дополнительного кандидата, хотя Собор имел такое право. И тут уже стало окончательно ясно, что Поместный Собор определился с будущим патриархом».
Однако людям, не интересующихся внутрицерковной политикой, имена всех этих иерархов могут сказать не так уж много. Поэтому различные издания напомнили о том, какие внутренние течения в верхах Московской патриархии сложились к моменту выборов. Так, анализируя для «Известий» ситуацию, сложившуюся сегодня внутри РПЦ, журналист Максим Шевченко выделяет четыре течения в ее руководстве. Первое – «пиетическое», ассоциирующееся с митрополитом Кириллом и видящее в церкви «активную преобразовательницу мирских процессов», второе – «административно-управленческое», связываемое с митрополитом Климентом, вретье – «украинское», и, наконец, четвертое – «зарубежное».
Впрочем, анализ проблемы со стороны можно неплохо дополнить взглядом изнутри. Предвыборная кампания в РПЦ все же выплеснулась на страницы светской прессы. Например, диакон Андрей Кураев, который по степени публичности может поспорить с теперь уже патриархом Кириллом, перед началом работы Поместного собора выступил в «НГ-религии» (приложении к «Независимой газете») со статьей «Непредсказуемый собор», в которой содержались критика митрополита Климента и поддержку тогда еще митрополита Кирилла. С последним Кураев связывал перспективу расширения активной проповеднической деятельности церкви. Его сопернику, напротив, ставил в вину неудачную программу по внедрению «Основ православной культуры» в школах и довольно неуклюжее поведение при избрании делегатов Поместного собора от духовных образовательных учреждении. Тогда «обсуждаться и избираться стали не богословские умы, которыми надо было бы обогатить палитру Собора, а представители духовных школ из регионов, которые и так представлены своими епархиальными выборщиками… Люди, “избранные” ректорским совещанием, при всем разбросе в географии своего служения объединены одним: ориентацией на братьев Капалиных – митрополита Калужского Климента и архиепископа Тобольского Димитрия».
Кстати, если верить Кураеву, именно репутация брата не в последнюю очередь стала играть против Климента: «Епископы давно видят, что архиепископ Димитрий ведет себя как “митрополит всея Сибири”, что он считает себя вправе с инспекциями ездить по чужим епархиям. И они понимают, что, избрав Климента, они в придачу поставят над собой еще и властного владыку Димитрия».
Кроме сторонников Климента и Кирилла, Андрей Кураев обращает внимание и на другую влиятельную группу. Это представители Украинской православной церкви, предстоятель которой, митрополит Владимир, уже имел шанс возглавить Московский патриархат в 1990 году, но при голосовании на Поместном соборе отстал всего на 13 голосов от Алексия, в итоге и ставшего главой РПЦ. «Четверть голосов Собора принадлежит Украине. Плюс еще с десяток епархий России и зарубежья, возглавляемых выходцами с Украины. Это треть всех голосов. Возможно, именно ради этого дня в течение последних пяти лет на Украине шло искусственное наращивание числа епархий и епископов: одна административно-государственная область делилась на три епархии. В итоге одна украинская область на всецерковном Соборе “весит” столько же, сколько три российские (при сопоставимом населении)…» – отмечал Кураев. Впрочем, украинские делегаты так и не выставили собственного кандидата.
Выборы патриарха в принципе оказались по своему характеру приближены к выборам светским. Например, использованием «черного пиара». На некоторых православных интернет-форумах появились горы компромата на Кирилла и Климента, которые вскоре появились в прессе. Так, «Новая газета», ссылаясь на неназванные сетевые ресурсы, упоминает «компромат на семейство Капалиных, в основном на брата митрополита. Среди ужасающих обвинений против архиепископа Димитрия – подробные рассказы о доведении до самоубийства трех тобольских семинаристов и о замуровывании в бетон мощей тобольских святителей при реставрации кафедрального собора. Впрочем, либеральное издание также вспоминает о «табачных деньгах» для церкви в 1990-е и о том, что с тех пор «митрополит Кирилл завоевал устойчивую репутацию самого богатого человека в РПЦ».
И тем не менее, уверенную победу на выборах все же одержал Кирилл. По мнению большинства экспертов, ему помогло умение договориться с властями и консолидировать вокруг себя большинство церковных иерархов (оба эти фактора, считают наблюдатели, способствовали тому, что он был избран местоблюстителем патриаршего престола). Кроме того, значительный опыт работы в Отделе внешних церковных сношений помог Кириллу выиграть борьбу в публичном пространстве.
Итак, у Русской православной церкви появился новый, сравнительно молодой (Кириллу 62 года) предстоятель. Как это повлияет на политику церкви, ее положение в обществе и отношение к государству? Есть несколько задач, в определении которых почти все эксперты единодушны. Это, например, борьба РПЦ за влияние на Украине и в Эстонии, где действуют автокефальные православные церкви, не зависящие от Московского патриархата. Но есть и другие, в отношении которых эксперты занимают противоположные позиции.
Митрополит Кирилл неожиданно стал гораздо реже появляться на экранах в последние годы президентства Путина, а Общественной палате РФ Московский патриархат было доверено представлять не ему, а его конкуренту митрополиту Клименту. Что это значит: что при Медведеве была оказана поддержка митрополиту Кириллу в пику Путину или новый патриарх и вовсе является оппозиционером, независимым от светских властей? Обозреватель Агентства политических новостей (АПН) Эрик Лобах в свойственной ему ироничной манере и вовсе прочит Кириллу место фактического руководителя России: «К осени при начавшемся раскардаше все примирительные переговоры будут проводиться у него – в этом сомнений нет. А уж чем закончится… Скажет ли Кирилл – что России не нужен Президент, а достаточно и Патриарха и премьера при нём; станет ли сам президентом, коронует ли при себе Принца Кентского на Царский Престол или какую-нибудь басурманку Марию Георгиевну, ещё чего придумает – повторяю – не имеет значения – это детали».
За открытость для прессы одни наблюдатели сочли нового патриарха «либералом», другие, за участие в работе над «Русской доктриной» – практически националистом. Одни ждут от него большей модернизации церкви, другие – большего влияния церкви на общество. Какую политику выберет новый патриарх?
Но сами эти вопросы, кажется, поставлены неверно. Во-первых, попытки приписать новому патриарху какую-то специфическую идеологию, кажется, идут больше от ожиданий самих наблюдателей, чем от действий Кирилла. Тут можно вспомнить того же Андрея Кураева, который заявил, что «в епископате нет «церковно-богословских партий». А можно – слова Бориса Фаликова из публикации в Газете.ру: «Времена жестоких богословских баталий безвозвратно ушли из церковного обихода. Да и какие особые баталии могут возникнуть между единомышленниками?» По сути, приписывание какой-то специфической светской идеологии патриарху («либерализма», «консерватизма» и т.д.) – вопрос того же рода, что и споры о взглядах Медведева – «либерал» он, «консерватор» или кто-то еще. И руководители государства, и высшие церковные иерархи по своим политическим взглядам, кажется, являются прагматиками – и этим всё сказано.
То же самое можно отнести и к прогнозам относительно взаимодействия церкви и государства при новом патриархе. Как отмечает тот же Борис Фаликов в Газете.ру, «вместе с покойным патриархом Алексием II и другими членами Синода они выстроили церковную систему, которая не претендует ни на какие новшества, а вбирает в себя черты синодального прошлого, когда церковь была одним из учреждений имперской бюрократии. Сделать это удалось путем создания управленческой вертикали, в чем церковь даже опередила власть светскую. И подобно последней пожертвовала для этого демократией. Проведение поместных соборов, согласно изменениям в уставе 2000 года, было поставлено в полную зависимость от решения соборов архиерейских. Синод упрочил свою власть над архиереями, а те – над подведомственными епархиями. В ходе церковного строительства пришлось пожертвовать общинным измерением, жизнь в приходах практически не развивалась. Зато отношения с другой властной структурой – светской – наладились отменно. Одна чиновничья вертикаль всегда поймет другую».
В этих условиях не патриарх будет определять, каково место церкви в государстве, а государственные власти очертят границы влияния РПЦ. И, что интересно, при «либерале Медведеве» роль церкви в государстве стало расширяться более активно, чем при «авторитарном Путине». Можно вспомнить активную пиар-кампанию по замещению пришедшей с Запада традиции праздновать День святого Валентина на православный день Петра и Февронии (забавно, что при этом во многих сюжетах, посвященных необходимости замены «псевдохристианского» праздника «истинно христианским», присутствовал видеоряд с обрядов на День Ивана Купалы в стиле славянского язычества). Слова жены президента Светланы Медведевой, что «женщина должна быть склонна к смирению». Заявления Медведева, выдержанные в гораздо более клерикальном духе, чем у его предшественника. Все это – явные индикаторы новой тенденции.
Интересно, что номер журнала «Эксперт» (в принципе тяготеющего к либеральному крылу в «Единой России») приуроченный к выборам нового патриарха, был ознаменован выходом материалов, где вновь доказывалась роль православия как национальной идеи России и делался намек на то, что «на цивилизованном Западе» (не считая Франции) роль церкви гораздо выше, чем в нашей стране.
Интересно, впрочем, даже не это. В журнале проводилась еще одна мысль: вот в США, например, роль государства в социальной сфере не очень велика, и вместо государства ее на себя берут церковные общины. Желание ряда высокопоставленных российских чиновников и близкого к ним экспертного сообщества сбросить с себя заботу о социальной сфере уже стало привычным. Желание тех же чиновников сохранить «властную вертикаль» – вполне понятно. Но почему-то и эти чиновники, и их консультанты забывают о том, что одновременно уйти из основных сфер жизни и строить «вертикали» с определенными сверху «национальными идеями» невозможно. Но этот вопрос уж точно ни к церкви, ни патриарху отношения не имеет.
Николай Михайлов
