Гитарист Black Sabbath Тони Айомми известен своей весьма оригинальной манерой игры. Гораздо менее известен то факт, что ей он обязан травмой руки, которую получил, работая оператором пресса на сталелитейном заводе. Собственно, в самый последний день перед увольнением Айомми угодил под пресс и лишился кончиков среднего и безымянного пальцев правой руки. Гитарист, тем не менее, нашел выход из этой проблемы: для игры он надевал на поврежденные пальцы самодельные наперстки, которые и придавали его гитаре особое жесткое звучание. На этом скромном примере видны пролетарские корни хэви-метала, одними из отцов которого по праву считаются Black Sabbath. Тем не менее, хэви-метал и его многочисленные субжанры прошли через крайне сложную политическую эволюцию, становясь носителями самых разных, порой противоположных идеологий.
Тяжелый рок развивался уже после 1968 года, и на нем неизбежно лежала печать кризиса послевоенного оптимизма и глухого предчувствия реакции. В рок-н-ролле с самого его зарождения был заложен мощный протестный заряд, причем не только против скучного и благовоспитанного образа жизни старшего поколения, но и против гораздо более серьезных вещей — войны, социальной несправедливости, капитализма в целом. Но если революционные песни эпохи блюз-рока несли на себе печать оптимизма, вершиной которого был Вудстокский фестиваль 1969 года, то гимны первой волны хэви-метала были отмечены абсурдом и смертью. Мрачной могильной эстетикой пропитаны песни Black Sabbath, такие как Children of The Grave, Paranoid и многие другие. С тех пор тяжелая музыка разделилась на бесчисленное множество направлений, причем, чем более экстремальным был стиль, тем чаще и охотнее он дробился на разные подстили. Споры между фанатами двух едва ли отличимых друг от друга на слух субжанров дэт-метала не уступают по своей абсурдности склокам бесчисленных троцкистских сект. По этой причине стоит уделить внимание только самым основным и самым массовым стилям тяжелой музыки, каковыми являются собственно хэви-метал, трэш, дэт и блэк. Это не значит, что глэм, пауэр и дум-метал полностью выпадают из поля зрения — просто они будут упоминаться вскользь. По ходу своего развития метал тесно контактировал и с другими стилями, в особенности с панком и европейской классической музыкой. От панка перенималось не только звучание, но и эстетика и даже его политический заряд, более того, на стыке панка и метала образовалось целое семейство стилей, небезынтересных с политической точки зрения, а именно хардкор-панк, кроссовер и грайндкор. Последний, впрочем, из-за его брутальности и экстремальности иначе как антимузыкой назвать трудно.
Общими чертами тяжелой музыки являются жесткое звучание, складывающееся из искаженного гитарного звука и плотной работы ритм-секции — бас-гитары и ударных. Жесткая ритмичность и построение музыки из повторяющихся фигур — риффов дает особенный психологический эффект, сильнее всего ощущаемый на концертах. Как и танцевальная музыка с ее зацикленным ритмом, металл оказывает расслабляющее воздействие на слушателей в зале, способствуя снятию эффекта атомизации. То же самое справедливо и по отношению к экстремальной разновидности панка — хардкору. С другой стороны, грубое звучание, жесткие, часто довольно сложные тексты и эпатажная манера сценического поведения музыкантов производят мобилизующий эффект.
В середине 70-х годов хард-рок и первый хэви-метал уступил место панк-волне. Это было время панк-рока в его первой, можно сказать, мажорной генерации. По крайней мере, последующие поколения панк-рока — британский Oi! и американский хардкор-панк не без основания смотрят на тех же Sex Pistols как на беззубый бунт мальчиков из хороших семей. Да, Джонни Роттен пел Anarchy in UK, но в этом было больше отчаянной позы, чем брызжущей классовой ненависти.
Уже в конце десятилетия панк в Великобритании уступает место Новой Волне Британского Хэви-метала (NWOBHM) — Iron Maiden, Motorhead, Judas Priest, Saxon и другим. Лидер Motorhead Ян «Лемми» Килмистер получил свою первую популярность в психоделической группе Hawkwind, тесно связанной с британскими троцкистами. Эта группа также известна как прародитель альтернативного, некоммерческого подхода к музыке, развившегося позже в DIY-культуру — важнейший атрибут панк-движения и контркультуры в целом. Уйдя со скандалом из Hawkwind, Лемми, тем не менее, не изменил своим левым политическим взглядам — и пусть никого не сбивает с толку эстетика группы с германскими крестами и готическим шрифтом. Такие песни как Eat the rich!, If you got the power, Stone dead forever, Orgasmotron и многие другие, иначе как антикапиталистическими и не назовешь. В творчестве Motorhead всегда был и мощный антиклерикальный заряд — виной тому отец Килмистера, англиканский священник, в свое время пожалевший денег на гитару для своего чада.
Обложка одного из синглов Iron Maiden — маскот группы Эдди с ножом над телом Маргарет Тэтчер
Не надо забывать, что в те времена в Англии свирепствовала Маргарет Тэтчер, с которой, кстати, лично враждовали Iron Maiden. Об этом, кстати, напоминает и прозвище Тэтчер — Железная леди. Корни этого конфликта лежат куда глубже — музыканты NWOBHM были выходцами из рабочих городов северной Англии или Лондонского Ист-Энда, известного своими пролетарскими традициями. И именно реформы лейбористов, которые повернуло вспять правительство Тэтчер, позволили их родителям и им самим подняться вверх по социальной лестнице. Впрочем, как это ни парадоксально звучит, именно антисоциальная, разрушающая все горизонтальные связи в обществе политика неолиберализма сыграла на популярность тяжелой музыки.
Тяжелая музыкальная сцена породила вокруг себя новую солидарность на месте разрушенных неолиберальной контрреволюцией горизонтальных связей. Метал и панк не были бы сами собой, если бы не такие явления как слэм, стэйдждайвинг и фан-клубы групп. Все эти практики служили одному — временному преодолению отчуждения и атомизации маленького человека. Солидарность эта носит скорее суррогатный характер и не представляет особенной опасности для торжествующего неолиберализма. При всей внешней брутальности, субкультура металхэдов — это культура эскапизма, а не борьбы. Проще говоря, кумиры обычно звали поклонников не на баррикады, а прочь от этого мира, в вымышленную реальность. И если у Iron Maiden, Motorhead и даже Judas Priest еще сохранялся довольно осмысленный политический подтекст, то, к примеру, при всей своей брутальности созданный группой Venom блэк-метал был скорее страшной сказкой для того, чтобы пощекотать нервы разобщенного, но пресытившегося обывателя.
За океаном сложилась несколько иная ситуация — там эстафету протестного рока 60-х и хардкора начала 80-х подхватил в середине десятилетия трэш-метал. Что характерно, стиль этот возник от скрещивания наиболее агрессивной части NWOBHM с хардкор-панком. И здесь можно выделить два лейтмотива: социальный протест и страх перед возможной третьей мировой войной. Первый такие группы как Megadeth, Anthrax и Overkill вполне очевидно унаследовали от хардкора — Dead Kennedys, DRI и других, а также от Motorhead, которых часто считают прародителями трэша. Страх же перед третьей мировой войной и ее последствиями стали как раз фирменной фишкой нового стиля. Обострение противостояния СССР и НАТО, риторика Рейгана, клеймящего уже изрядно подгнивший Советский Союз как империю зла — вот корни этого образа. Изгнанный за буйство характера из Металлики Дэйв Мастейн не случайно назвал свою новую группу Megadeth— что на военном жаргоне означает меру эффективности ядерной бомбы из расчета миллион смертей на заряд.
Обложка альбома Rust in Peace (1990) группы Megadeth. На заднем плане с права налево: Джордж Буш Старший, Михаил Горбачёв, президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер, премьер-министр Японии Тосики Кайфу и премьер-министр Великобритании Джон Мейджор
Канадцы Voivod на первых своих альбомах рисовали мрачные картины постапокалиптического мира сквозь призму абсентовых галлюцинаций. Как написано на официальной странице группы:
«С чего все начиналось? С четырех молодых парней из Квебека, вдохновленных искусством и гашишем, музыкой Venom и Motorhead. Это было после хэви-метала, но до эры MTV. Тогда в 80-е угроза ядерной войны казалась практически неизбежной. Разве не хорошая идея – пережить последние времена, потягивая абсент, играя музыку и разгуливая в коже и заклепках?». Немаловажную роль в творчестве мрачных канадцев играло и графическое оформление альбомов и концертов — этим занимался барабанщик Мишель Ланжевен, одна из работ которого и стала иллюстрацией к этой статье.
Тем не менее, Третья Мировая так и не началась, а в начале 90-х едва успевший развиться из хэви и трэша прогрессив-метал был сметен волной гранжа. Буквально через пять лет волна схлынула, но этого хватило, чтобы выбить из седла даже самые популярные металлические группы — из Iron Maiden на 6 лет ушел Брюс Дикинсон, а Metallica ударилась в коммерцию, пойдя на поводу у MTV. Не говоря уже о великом множестве менее известных, но часто не менее талантливых групп, не успевших полностью раскрыть свой потенциал. В их числе была и совершенно уникальная по своей судьбе металлическая группа Risk, до 87-го года известная как Faithful Breath. Эти долгожители рок-сцены начали свою деятельность аж в 1967-м, и спустя 20 лет после начала карьеры решили резко сменить стиль. Музыканты не только изрядно утяжелили звучание, но и обратились к остросоциальным темам: лжи и пропаганде в СМИ, проблемам экологии и войне. Обложки альбомов Daily Horror News и Dirty Surfaces, выполненные в духе иллюстраций к басням Крылова, могут украсить любой левый сайт.
Обложка альбома Dirty Surfaces (1990) группы Risk
Немецкая металлическая среда, вообще, отличалась известным своеобразием — в политическом аспекте здесь можно отметить зрелые альбомы пионеров немецкого метала Accept и игравшую на стыке трэша и хардкора команду Rumble Militia. Песня последних No Nazis стала известным антифашистским гимном и попутно попала в ротацию на MTV, что довольно показательно для андерграундной группы, основанной двумя иммигрантами — турком Хаканом Онуком и греком Стефаном Агоропулосом.
Впрочем, далеко не везде тяжелая музыка была рупором каких бы то ни было левых и протестных идей. Достаточно лишь бегло взглянуть на блэк-метал, бурно развивающийся с начала-середины 90-х в Скандинавии и Восточной Европе. Это была уже совсем другая по форме и содержанию музыка, нежели основатели стиля — британцы Venom с их страшными сказками. Музыкальный нигилизм и полное пренебрежение к коммерции дополнялось сильнейшим сектантским духом и откровенно правыми текстами. В этом плане, наверное, самый показательный пример — Варг Викернес, известный своими неонацистскими взглядами и убийством «коллеги по цеху» Эйстена Ошета, более известного как Евронимус. Последний, кстати, называл себя коммунистом, но то, что он под этим понимал, язык не поворачивается назвать иначе как красным фашизмом: в своих интервью Евронимус рассказывал, что его кумирами были Пол Пот и Сталин, а местный норвежский комсомол, в котором он некогда состоял, он называл не иначе как «жалкой кучкой гуманистов». На базе классического норвежского блэка оформился уже такой сугубо политизированный стиль как NSBM (национал-социалистический блэк-метал), получивший неимоверную популярность в Польше. Польская NSBM-сцена подтверждает правоту Франкфуртской школы относительно гомосексуального подтекста фашизма — каждый уважающий себя польский NSBM-щик выглядит так, что определить сходу его пол весьма трудно. Локальные блэк-сцены, так или иначе связанные с ультраправыми движениями, есть в разных странах — Франции, США, России и других государствах бывшего СССР.
Несколько более разнообразно смотрится на этом фоне другой жанр экстремального метала — дэт-метал. Выросший прямо из недр классического трэша — Slayer, Testament и других групп, «смертельный» метал лишь довел взятые ими темы до еще большей степени ужаса и абсурда. Но, как и в случае с Venom, в текстуальном смысле творчество тех же Cannibal Corpse едва ли можно назвать иначе как страшилками для молодежи. Ужасы, отображенные в их песнях, доведены до такого гротеска, что в их реальность уже и не веришь. Еще одной распространенной темой стала мизантропия и радикальный нигилизм, наиболее яркий образчик этой позиции — скандальная группа Deicide, испортившая немало крови церковникам и прочим ревнителям общественной нравственности. В Европе центрами дэт-метала стали Швеция, Финляндия и Германия. На фоне того, как мирная и благополучная европейская жизнь уходила в прошлое, металлисты все больше черпали вдохновение из событий, происходящих вокруг, а не только из фантастических фильмов, книг и наркотических трипов. В частности, известная финская мелодик-дэт группа Children of Bodom взяла себе название в честь всколыхнувшего тихую Финляндию жестокого убийства подростков на озере Бодом, подробности которого всплыли только в 2004 году. Еще дальше пошла шведская группа Arch Enemy, последние альбомы которой, записанные с вокалисткой Анджелой Госсоу, наполнены революционными гимнами, а клипы — кадрами уличных демонстраций и драк леваков с полицией.
Стоит сказать пару слов и о металлической музыке в СССР и на постсоветском пространстве. Первые хэви-метал группы в СССР, такие как «Ария», «Круиз» и Gorky Park, возникли на базе официозных ВИА — что объясняется тем, что там музыканты имели достаточно высокий уровень техники и доступ к приличному оборудованию и инструментам, необходимым для тяжелой музыки. Этим легко объяснить также вторичность и быструю коммерциализацию тяжелой музыки в России. Из старых металлических групп, переживших распад СССР, особняком стоит «Черный Обелиск», основанный покойным Анатолием Крупновым. Жесткая, абразивная, самобытная музыка «Черного Обелиска» дополнялась глубокими и тяжелыми текстами — в частности, один из альбомов группы записан на стихи Шарля Бодлера. Уже после распада СССР появилось несколько левых групп разной степени тяжести — «Виселица» в Латвии, «Эшелон» в Украине, «Красные Звезды» в Белоруссии, «Нагноение» в России и другие.
Что ж, кризисная эпоха снова делает актуальной яркую, мощную и агрессивную музыку, особенно в России, где власти хотят отбросить народ в «благолепное» средневековье. В недавней статье Людмилы Бычковой говорится о том, что нам еще предстоит побороться за право на рок. Едва ли это сможет сделать уже исчерпавший последние остатки бунтарского духа классический русский рок или расплодившийся после дефолта коммерческий метал и рокапопс. Не под силу это и разного рода сугубо субкультурным стилям, таким как анархо-панк. По сути дела, немало шансов встать в авангарде подлинно народной протестной музыки есть у индастриала и металлической музыки. Вопрос лишь в том, хватит ли у музыкантов сил отказаться от маргинальности и эскапизма и повернуться лицом к широкому слушателю, помочь ему умом, сердцем и даже коленками почувствовать те грозные процессы, участником которых ему в скорости предстоит стать.
