Сказание о титанах: неолиберализм сквозь объектив Ридли Скотта.
Этой осенью на российские экраны вышла режиссерская версия фильма «Бегущий по лезвию». Настолько же удивительно, насколько и печально то, что даже спустя почти 40 лет после выхода, лента остается чудовищно актуальной. Что же показал Ридли Скотт в далеком 1982 году, и почему это так важно понять сегодня – об этом и пойдет речь ниже.
Контекст
Как и любое научно-фантастическое произведение «Бегущий», это, в первую очередь, политический памфлет на окружающую автора объективную действительность. Имеющий давнюю традицию жанр направлен на обличение пороков современного художнику общества, и поиск возможных путей выхода из сложившегося кризиса. В связи с этим, не лишним было бы заглянуть в недалекое прошлое перед просмотром фильма. К моменту выхода картины на экраны кинотеатров, у власти уже будет Рейган и Тэтчер. Четкий репер наступления неолиберализма стал новой вехой в истории человеческой деградации. Начавшаяся с легендарного 68-ого, борьба окончилась поражением человечества.
Потому «Бегущий» и получил статус культового фильма. Он не просто оказался вехой в истории кинематографа, он стал мрачным манифестом эпохи победившего неолиберализма. Обличив все его пороки, показав всю пошлость и иррациональность грязного и темного мира, авторы, от лица всего человечества, попрощались с эпохой послевоенного прогресса.
Декорации
Показанный на картине Лос-Анджелес образца 2019 года, это эталон финансового центра, полного сломленных джентрификацией и деиндустриализацией людей-стекляшек. Город – это не сумма построек из бетона и кирпича, город есть общественный организм. Когда-то давно Перри Андерсон отметил, что главное отличие между городом средневековым и городом античным заключается в том, что если первый является центром производства, то второй лишь центр накопления. Таков и организм неолиберального мегаполиса. Это лишь гниющее от обжорства и безделья тело хищника, что жадно поглощает человеческие кровь, плоть и душу. Именно поэтому, стоит с особым вниманием отнестись к тем художественным решениям, что были выбраны режиссером при моделировании этой вселенной.
Каркасом города является его модель концентрации ресурсов. Это есть пирамида в буквальном смысле слова, нижние этажи которой до сих пор вынуждены существовать в условиях постоянной городской суматохи, транспортных коллапсов, грязи, и бессмысленного труда. Пространственная концентрация, показанная в модусе вертикали, хоть и достаточно непривычна для нашего восприятия, безумно напоминает леворадикальные плакаты новейшего времени. Тонущий в пробках город черни соседствует с летающими автомобилями кибер-гестапо. Развитый центр и отсталая периферия системы капиталистического накопления существуют в рамках одного города, еще раз показывая сущность этого противоречивого организма.
Чудовищные в своей монументальности башни компании Тайрелл, подавляющие собой всё и вся, таким образом, являются лишь вершиной пирамиды этого уродливого здания, в основе которого лежит отчуждения человеческого труда. Даже сам образ этих храмов, буквально скопирован создателями с зиккуратов майя, где для продления «естественного» хода бытия постоянно вырезались бьющиеся человеческие сердца. Вход простому смертному в этот храм воспрещен (двое репликантов были уничтожены при попытке войти туда), лишь жрецы (вроде Себастьяна) и бегущие по лезвию могут переступить порог этого собора, с позволения его высочайших обитателей.
Еще одной важнейшей находкой художника является свет. Абсолютно темный город имеет только один единственный источник света –– неоновое освещение рекламных вывесок. Только реклама ширпотреба является ценностью в этом городе дождя, грязи и мрака. Только реклама что-либо освещает. Реклама реальнее, чем настоящий мир. Реклама имеет ценность, ведь в отличии от простого человека, её создатели могут себе позволить аренду зданий и их фасадов. Люди же просто живут в её блеске. И если росток превращается в прекрасное живое растение, наполнившись теплом солнечных лучей, то во что превратится человек обогретый холодными потоками неоновых объявлений?!…
Конфликт
Человечество ведет перманентную космическую экспансию. Для реализации собственных планов оно, в лице компании Тайрелла, разрабатывает неотличимых от людей роботов-андроидов – репликантов, выполняющих самую тяжелую и унизительную работу. Несмотря на то, что в правах репликантам отказывают – как безмолвной скотине –, компании вынуждены всё время повышать квалификацию оных. Существа становятся не просто сильнее, но порой и умнее собственных создателей. Чтобы предотвратить всяческие претензии андроидов, в них зашита программа самоуничтожения, и через 4 года (именно такой срок нужен, чтобы набрать критически необходимую массу жизненного опыта) репликанты умирают. Но даже, если кто-то и решится бунтовать, для их устранения всегда предусмотрены специальные отряды бегущих по лезвию. Тем не менее, главный герой Рой Батти прилетает на Землю, убивает собственных создателей, и, спасая человеческую жизнь, умирает в образе Христа.
Всё произведение пропитано этой ублюдочной диалектикой необходимости. Когда сильные мира сего вынуждены создавать (в данном случае, это отнюдь не метафора) себе собственных врагов. Ведь только они могут принести человечеству прогресс, в котором –хоть и частично– заинтересованы большие господа. Останавливаясь на этом моменте, мы хотели бы вернуться к тому контексту, в котором было создано данное произведение.
Восстановление послевоенной Европы из-под собственного праха, ознаменовало собой небывалый мировой модернизационный рывок. Тучные послевоенные экономики, постоянно нуждались во всё более и более квалифицированных специалистах. Страны, в меру собственных возможностей, занялись выстраиванием качественной системы образования. Запросы повышающейся капиталовооруженности предприятий порождали всё новые и новые поколения интеллектуалов. Востребованность в трудновоспроизводимых специалистах заставляли перестраивать собственные социальные и политические системы. Золотые послевоенные десятилетия развернули орбиту планеты влево так, как никогда прежде. Мир начал говорить о революции менеджеров.
Но за ростом следуют спады, обнажающие классовые противоречия любых политэкономических конфигураций. Красной линией здесь стал легендарный 1968 год. Слишком медленные темпы роста затухающей экономики уже не могли вместить такое количество интеллектуалов, не перестроив радикально самой системы. Подобно тому, как корпорация Тайрелла создала, превосходящих умом создателей, репликантов, мириады университетов выпускали из своих стен, толпы образованных леворадикалов. Это они подарили нам Валлерстайна, Амина и Джеймса Скотта.
После кровавого мятежа, устроенного
боевой группой Нексус 6 в одной из колоний…
…репликанты были объявлены на Земле
вне закона – под угрозой смерти.
Наша реальность тоже была охвачена наступлением авторитаризма, изменением баланса классовых сил на планете. Восстановительный рост был сменен неолиберальной экспансией, основным оружием которой стал аутсорсинг промышленных предприятий. Интеллектуал перестал быть востребованным и очень быстро, вследствие этого, утратил права, социальный статус и смысл жизни. Общество было разгромлено, и на его месте появились мужчины, женщины и их семьи.
Таким образом, “Бегущий” это концентрат мрака, отчаяния и всей той боли, которую смог уловить чуткий взгляд художника.
В своей работе “Семиотика кино и проблемы киноэстетики” Юрий Михайлович Лотман заметит:
Сюжет – последовательность значимых элементов текста, динамически противопоставленных его классификационному строю. Структура мира предстает перед героем как система запретов, иерархия границ, переход через которые невозможен.
Справедливо это высказывание и для мира по эту сторону экрана:
Но на акт абстрагирования сильнейшее – и даже доминирующее – влияние оказывают высшие этажи духовного строя – моральные, правовые, религиозные и тому подобные общественные нормы, вплоть до логических. Последние чаще всего не осознаются абстрагирующим индивидом, а командуют им как бы исподтишка, за его спиной, а субъектом некритически принимаются за самоочевидные формы самого чувственно-предлежащего материала. Общественная природа и реальность абстрагирующей деятельности — вот что было вскрыто Гегелем в идеалистической форме представления об «абсолютном субъекте-субстанции» всякого знания. (Э. В. Ильенков “Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении”).
В этом плане, фильм Ридли Скотта, это фильм о смерти созданного системой сверхчеловека. Он может прийти к одру как Рой Батти. Восстать, лишиться всех тех, кто ему дорог и, уподобившись Христу, умереть оплакиваемый небесами, омывающими тело мертвого бога дождем. Или сбежать от мира, подобно Рику Декарду, абсолютно не понимающим что ждет его в будущем. «Бегущий по лезвию», это рельефное, очень мрачное отображение умирающего общества, где всем оставлен только один выход — это ужас и смерть. Или медленная смерть в тухлом бессмысленном существовании, или быстрая в борьбе, но выход один – уничтожение. То есть, выбора не существует, это лишь иллюзия.
Но даже медленная смерть, это не более чем условное выражение. Лишаясь предпосылок для собственной творческой реализации, человек переходит в качественно иное состояние. Можно умереть мгновенно, как Марк Блок, Че Гевара и Пазолини, но чаще всего, творец, согласно диалектике, умирает постепенно, оставаясь при этом прежним.
Герой Хауэра, это собирательный образ убитого системой рефлексирующего гения, в котором каждый из нас может увидеть Эвальда Васильевича Ильенкова, Владимира Васильевича Крылова и Йена Кёртиса. Мрачные депрессивные алкоголики внешне слабо напоминают репликанта со стигматой, но только лишь внешне.
Итог
Он жесток и беспросветен как загнивающий в грязи и похоти, показанный нам Лос-Анджелес. Бегство или смерть. Надежда есть, но она крайне неопределённа. Это надежда на воскрешение Христа, из чьих рук взмыл в плачущие небеса Святой дух, в образе белого голубя. Но, как и две тысячи лет назад, зрителю слабо верится в это…
Тем интереснее для нас официальный сиквел, выпущенный в 2017 году. Несмотря на то, что как художественное произведение эта лента не идет ни в какое сравнение с оригинальной картиной, полотно пропитано духом восстания, и грядущей битвы за освобождение человека трудящегося. Как бы идиотски эта линия не была вмонтирована в сюжет фильма, само её присутствие, это чёткий маркер перемены общественного настроения, переданного художником.
«Бегущий по лезвию», это не просто триллер в стиле sci-fi на один вечер под пиво. Это запечатлённый образ времени человеческих страданий и цивилизационной деградации. Это эталон художественной рефлексии, на которую только и может быть способен творец. Это произведение, забыв которое, мы будем вновь и вновь заслуживать то, что с нами случилось, и будет случаться.
Павел Андрейко
студент-историк
