«Арфистки в аду» © beinlife.ru
2 и 3 февраля в центре дизайна Artplay показали триптих на музыку современного композитора Ираиды Юсуповой «Язык. Дневник путешествующих». Первая часть – медиаопера «Арфистки в аду» представляет собой фантазию на тему «Фауста», вторая — это балет (в авторской формулировке — «действо на основе святочных ряжений») под названием «Разговор животных», третья – фильм «Птицы», в котором Ираида Юсупова выступила как сорежиссер, автор сценария, композитор и монтажер.
Открывшие путешествие по многоликим и загадочным образным мирам композитора зловещие «Арфистки» до предела заряжены мистицизмом и тоской по сакральным таинствам. В создании проекта, премьера которого прошла в июле прошлого года на фестивале «Архстояние», приняли участие Лаборатория исследования игровых структур «Театрика», театр буто OddDance и творческая группа Tesla FX (режиссер-постановщик «Арфисток» – худрук «Театрики» Петр Немой, который также очень выразительно выступил в роли Мефистофеля). Пространство Малого зала Artplay было отдано во власть загадочных духов в пугающих масках, а бурлящие сценические страсти еще сильнее накалялись драматичной музыкой и визуальными эффектами.
Гораздо светлее и «уютнее» оказалась вторая часть триптиха «Разговор животных» — поставленный Натальей Кайдановской игривый хореографический спектакль, впервые показанный публике 6 января 2013 года в Московской консерватории.
«Разговор животных» — действо, отсылающее к ушедшей традиции восприятия мира как живого, символического единства, где волшебные существа путешествуют в различных образах из одного мира в другой, принося их обитателям послания и предостережения. Передать чудесную атмосферу древних святочных ритуалов Ираиде Юсуповой помогли Ансамбль Дмитрия Покровского, Лаборатория «Театрика» и Ансамбль исторического танца «Time of Dance». Финальная часть мистической триады, причудливо-нежный фильм «Птицы», целиком созданный силами творческого и семейного дуэта Ираиды Юсуповой и Александра Долгина, рассказывает парадоксальную историю перевоплощений, и хотя она лишена масштабности и пафоса первых двух частей, в ней также обыгрываются проходящие красной нитью через всю трилогию темы чуда и тайны.
«Потустороннесть» и «нездешнесть» партитур Юсуповой создает идеальную раму для разворачивающегося на сцене и киноэкране фантастичного действа: эта музыка, кажется, заставляет вибрировать границы между мирами, поглощает шум города и все отголоски современности, погружая зрителей в полутрансовое состояние. Она проникает в подсознание, для которого все, что происходит на сцене, не новость, но дежавю, оживляя магические коллективные воспоминания.
И макабрические духи в масках-черепах из первой части, и карнавальное святочное действо из второй уводят зрителей очень далеко от нынешнего рационалистически-фрагментированного восприятия реальности в состояние первозданной гармонии и всеединства, одухотворенное энергией дышащего и звучащего разными голосами космоса. В бесконечно широком, наполненном жизнью пространстве воссозданной современными средствами мистерии отсутствует костяк привычной для нас системы координат: происходящее на сцене подчинено всевмещающей, нечеловеческой логике.
Сюжет всех частей трилогии оказывается условной конструкцией, задающей координаты зрительского восприятия – под гнетом мощных образов, энергичных танцев и впечатляющей музыки уследить за ним зачастую почти невозможно.
Однако, потеряв событийную нить, можно обрести нечто гораздо более ценное – чувство причастности, которое было усилено удачным отсутствием в зале Artplay полноценной сцены и безудержной круговертью финального хоровода в «Разговоре животных», в котором артисты пригласили поучаствовать зрителей из первых рядов.
Пожалуй, главная составляющая «Арфисток» и «Разговора» — рвущаяся наружу бурная мистическая энергия, переносящая зрителей в дорациональный мир – мир невероятно витальный и насыщенный эмоциями, живущий ощущением, впечатлением, верой, страстью. В какой-то момент погружение оказывается полным: коллективные вибрации артистов и электрические токи завораживающей музыки захватывают, как и волнующая красота образов, которая, преодолевая рамки сюжета и расширяя их, становится самодостаточной величиной.
Видение этого красочного мистического мира становится для жителей рациональной эпохи невероятно сладостным: в этом мире веет ветер свободы и возможно то, что скептический, любующийся собой разум объявляет выдумкой и суеверием. Обращение к мистическим «корням» и другому взгляду на окружающее нас пространство реальности оказывается также и отрезвляющим: в какой-то момент, с головой погрузившись в завораживающее действо, перестаешь понимать, почему мы считаем собственную трактовку устройства Вселенной реалистичнее версии наших предков. Все построения техногенного, интеллектуального мира, отгородившегося от природных сил и борющегося с ними, исчезают, как дым, в вихре первобытного танца, бессловесного вопля-песни («Разговор животных» проходит под аккомпанемент пропеваемых «слов-фонем», придуманных композитором) и хтонического противоборства светлых и темных сил, воплощенных в музыкальных темах, персонажах и хореографических зарисовках.
Исследование иного языка, выстраивающего другую, радикально отличающуюся от современной, структуру мира – интеллектуальная подоплека проекта, вынесенная в его заглавие.
Авторы берут нас в путешествие по разным версиям и состояниям реальности: в драматичной первой части происходит «смешение языков», бесшабашная вторая часть погружает зрителей в естественный мир, где язык еще не до конца сформирован, персонажи третьей части – фильма «Птицы» и вовсе говорят на несуществующем языке. Иной язык – разговорный, образный или музыкальный, становится вратами в иную Вселенную, средством ее альтернативного структурирования. Это способ вырваться из привычного мировидения и провалиться в бесконечный колодец бесчисленных и манящих интерпретаций, каждая из которых на поверку оказывается не более, чем языковой конструкцией, образно-словесной игрой. Экскурсия в дебри нескольких таких игр, предложенная зрителю Ираидой Юсуповой и ее соавторами, увлекает и пугает одновременно: в бесконечном, мерцающем лабиринте языков и интерпретаций очень легко заблудиться.
