На прошлой неделе в Лаборатории Критического Искусства состоялась премьера социального мюзикла группы «Что Делать?» «Башня. Зонгшпиль». Прежде чем говорить о самом фильме и дискуссии, развернувшейся вокруг него, мне видится необходимым рассказать о Лаборатории и ее деятельности.
Уже восемь месяцев при Европейском Университете существует Лаборатория Критического Искусства (ЛКИ), и уже можно охарактеризовать деятельность этой молодой институции, подвести, так сказать, итоги. Но следует оговориться: я, возможно, зря написала, что Лаборатория существует при Европейской университете, и, предполагаю, что меня за это осудят, так как некоторые слушатели университета выступили ее ярыми противниками. Причиной такой позиции стало помещение, которое ректор ЕУ временно выделил для проведения выставки. В этом полуподвальном помещении находилось три неисправных тренажера и теннисный стол, и несколько студентов занимались здесь чем-то вроде «спорта». Как выяснилось, «без пяти минут» аспирантам нужен спортзал и они не хотят делиться помещением, не хотят выставок и не хотят каким-то образом расширять «поля» своих исследований. Они хотят вовремя сдавать свои отчеты и писать магистерские, которые не читает никто кроме их научных руководителей. А о том, что в Европе открытие таких «микроинститутов» при институтах – нормальное дело, они и слыхом не слыхивали. Но в то же время, есть часть студентов, заинтересованных в работе Лаборатории, поэтому с руководством ЕУ ведутся переговоры о переходе ЛКИ в подразделение университета.
ЛКИ создавалась на фоне увеличивающегося интереса к современному искусству в России в целом и в Питере в частности. Если взять для примера Московскую биеннале, то раньше она была довольно камерным мероприятием на 3 недели, при большом вернисажном ажиотаже, но статистика посещений по сравнению с другими биеннале была низкая. III Московская Биеннале (2009), открывшаяся в Гараже, превысила все масштабы по посещению. Площадка Гаража – институции, ориентированной на большие блокбастерные проекты – оказалась очень выигрышным местом для проведения биеннале. Эффект превзошел все ожидания – очередь за билетами можно было сравнить с очередью на выставку Тернера. В Питере процессы происходят не столь масштабно, однако сравнить с Гаражом можно модное место Лофт Проект Этажи. Так, открывшуюся 9 месяцев назад Школу Кураторов (организаторы – Африка и Олеся Туркина) посещают около 100 человек. Страшно представить, что сделает с городом такое огромное количество кураторов. В общем, есть определенный общественный запрос на современное искусство, но запрос абсолютно недифференцированный. Создается впечатление, что публика настолько дизориентирована, что принимает все, что предлагается, особо сильно не рефлексируя.
В противовес всему вышеизложенному, Лаборатория, наоборот, предлагает нечто камерное, экспериментальное и до конца не проверенное. В идее ее создания есть сознательный отказ от большого популярного шоу. Такая микроинституция как Лаборатория более мобильна, чем музеи или какие-то гигантские выставочные центры. В ней постоянно идет переформулирование вопроса о том, что такое искусство и каким оно может быть, а само искусство понимается как одна из сфер производства знания, а не как некая гламурная активность. Следует так же отметить, что Лаборатория – место интернациональное и ни в коем-случае не обслуживает местный контекст, а скорее старается его изменить.
Работа Лаборатории Критического Искусства осуществляется при поддержке трех институций, представители которых входят в кураторский совет: В. Мизиано (Художественный Журнал), Геральд Рауниг (European Institute for Progressive Cultural Policies) и Дмитрий Виленский (рабочая группа «Что Делать?»).
Лаборатория создавалась именно в Европейском университете не случайно. В ее программу изначально была заложена междисциплинарность. Упор сделан на социологии, антропологии, политологии, гендерных исследованиях и истории искусств. Европейский университет был выбран потому, что в этих областях знания здесь ведутся независимые исследования, открытые мировому научному сообществу. Современное искусство сегодня больше связано с социологией, гендерными вопросами, политологией и философией, чем с историей искусств. Конечно, соотношение с историей искусств есть, но как с областью знания это соотношение более ограничено, чем с перечисленными выше активными формами производства социального знания. Поэтому главной идеей было то, что Лаборатория должна быть автономной от всех факультетов и в то же время должна выстраивать разнообразные ситуации совместного исследования вместе с этими факультетами. Ведь производство искусства начинается с исследования какой-то конкретной проблематики, какого-то реального вопроса, и в этом плане художник входит в контакт с другими. Это могут быть исследователи или его коллеги художники. Происходит накопление знания, которое впоследствии выражается в произведении искусства. В свою очередь, художник может помочь исследованию достичь нового уровня публичности. Объективно сложилось так, что у искусства градус публичности выше. Художник может позволить каким-то сухим академическим проектам выходить на иной уровень публичности – в этом выход за рамки академизма.
В итоге, в рамках Лаборатории получилось провести серию лекций, где выступили Артем Магун, Нина Гастева, Дмитрий Виленский, Илья Саморуков и др., и несколько крупных событий, таких как концерт и дискуссия на тему «Музыка и традиции политического повествования», выставка «Когда необходимо сказать МЫ. Искусство как практики солидарности». Последним крупным событием стала премьера социального мюзикла «Башня. Зонгшпиль».
«Башня. Зонгшпиль» является третьей заключительной частью триптиха социальных мюзиклов, над которыми коллектив «Что делать?» работал в 2008-2010 годах. В цикл входят видео фильмы «Перестройка Зонгшпиль. Победа над путчем» (2008) и «Партизанский Зонгшпиль. Белградская история» (2009). Мировая премьера фильма прошла в середине мая на Сиднейской Биеннале и на выставке "The Potosí Principle" в Музее Рейна София в Мадриде.
Фильм «Башня. Зонгшпиль», снятый в апреле 2010 года, основан на реальных документах социальной и политической жизни России и анализе развития ситуации вокруг строительства комплекса Охта-Центр в Петербурге, где будут размещены офисы компании Газпром. Я не буду останавливаться на анализе фильма, его можно посмотреть здесь: http://vimeo.com/12130035. Скажу лишь, что сами авторы предпочитают не относить свое произведение в разряд кино или видео-арта, а сравнивают его скорее со скульптурой. Многие приемы заимствованы из «эпического театра» Брехта. Минимум декораций, персонажи по большей части играют самих себя, например, к съемкам были приглашены настоящие гастарбайтеры. Самое главное – введен хор, который выполняет роль описателя ситуации и роль судьи-обличителя. Хором являются разные социальные слои, которые отвечают «зонгами» на властные заявления по поводу башни. Последняя сцена, которую можно описать словами «и сия пучина поглотила их», действительно хочется отнести к монументальной скульптуре. Люди, опутанные красными щупальцами (власти или башни, что одно и то же), напоминающими кишки, застыли в позе ужаса. Как объясняет Ольга (Цапля): «В России власть зачастую выглядит как такая темная природная сила, чем-то схожая с природой для первобытного человека. И если мы хотим быть реалистами, необходимо ее показать как такую биологическую силу». Однако то, что народ считает властью, то есть тех нескольких людей, показанных по телевизору, по сути, властью и не являются – в фильме это символично продемонстрировано в виде черного телефона, который звонит и все, кто был наверху, увольняются – они становятся такими же безработными, маргиналами.
Если кратко охарактеризовать дискуссию, последовавшую после премьеры, то основная критика была направлена на то, что социальные слои: Интеллигенты, Рабочие, Пенсионеры, Уволенные клерки, Мигранты, Девушки показаны авторами слишком обобщенно и представляют собой клишированные образы. Кого-то задело, что, например, гастарбайтеры показаны слишком глупыми. На это Дмитрий Виленский ответил: «Мы работаем с массовыми штампами, это не совсем гастарбайтеры, это штамп, который медиа на них налепило, они иногда в него попадают, а иногда ускользают и заставляют на этот штамп взглянуть по-другому. Необходимо разобраться, почему они говорят эти слова? [Имеются в виду слова из фильма] Важно уйти от произнесения этого клише, от этого автоматизма. А деавтоматизируются они именно через смех, через остранение, через игру». Авторы также заметили, что их отношение с реализмом – это попытка работать с эпическим. А эпическое это очень сложный конструкт. «Мы предлагаем конструкцию ситуации и показываем ее, желая ее менять». Дмитрий Виленский подвел итог спору об обобщениях и клише: «Что касается обобщений, то отвечу, как говорил Годар: "Во время классовой борьбы не до тонкостей"».
Премьеру посетило очень большое количество человек, не всем хватало мест в конференц-зале Европейского Университета. В какой-то степени это связано с тем, что многих волнует тема «Башни». В конце дискуссии авторов благодарили за то, что они затронули наболевшую для города тему. А для Лаборатории это было последнее крупное мероприятие, проведенное в этом учебном году. Впереди летние каникулы. Работа возобновится с сентября.
