Украинская группа SOSка сформировалась в 2005 году как коллектив художественных активистов, открывших одноименную галерею, которую сами художники называют «лабораторией». Галерея-лаборатория SOSка долгое время была единственным центром современной культуры в Харькове, где проходили выставки, концерты, видеопоказы. К 2006 году группа окончательно обрела постоянный состав участников (Анна Кривенцова, Николай Ридный, Сергей Попов) и занялась самостоятельной работой, программно заявив ее частью новой постсоветской социальности. Свой метод художники определяют как «метод реакционной диагностики, в основе которого лежит социальная провокация». В зависимости от задания акции группа может использовать условные объекты – маски украинских политиков или репродукции произведений звезд современного искусства. Одну из ранних работ группы – «Be happy» – можно было увидеть в Москве на выставке «68.08. Политика на улицах». В ноябре 2008 года в Киеве прошла персональная выставка группы, на которой художники показали свой проект «Мечтатели»: образы киевских эмо-подростков выступают в нем метафорой политической дезориентации постсоветской Украины. В конце 2008 года Soska была приглашена на художественную резиденцию в Вену, в ходе которой группа пыталась диагностировать местную ситуацию. С участниками группы SOSка беседует обозреватель Рабкора.ру Александра Галкина.
Надо признаться, ваше название в русскоязычном прочтении отдает какой-то молодежной сексуальностью. Что-то вроде Sex Pistols для 70-х.При этом в вашей работе прослеживается определенное интеллектуальное усилие, стремление к артикуляции метода, что вы совмещаете с молодежным драйвом. Откуда это название? И зачем вообще понадобилось объединяться в группу?
Первые работы SOSки и ее отдельных участников были связаны с акцией в публичном пространстве. Например, «Они на улице», когда мы просили милостыню на улицах и в метро в масках с лицами украинских политиков, или «Лежи и жди», когда Николай Ридный лежал на тротуаре перед немецким посольством. Все это требовало тщательной подготовки, где обязательно должно быть несколько человек, у каждого своя роль: кто-то перформер, кто-то оператор, кто-то на шухере стоит. Сейчас, когда концепция наших последних работ стала больше сосредоточена именно на фиксации происходящего, а социальная провокация стала выполнять скорее роль платформы, фундамента проекта, а не окончательного результата, каждый в нашем постоянном составе группы тоже выполняет свои четкие функции и задачи.
Логотип с названием группы был стилизован под вырезки из газетных заголовков, действительно, как у Sex Pistols. Но мы не панки в том смысле, в каком панки, например, группа «Война». Напротив, сравнение с панк-роком 70-х, говорит не о революционности и протесте, а об игре в протест. Ведь любой новый культурный протест будет неизменно раскручен в мейнстрим, как тот же панк, или вообще может быть изначально мейнстримом сформирован. Название «SOSка» содержит сразу несколько смысловых значений, – сигнал о помощи, детская игрушка, которую берут в рот, малолетняя проститутка. Название, звучащее как название рок-группы, помогало нам в работе над последними проектами, где мы общались со средой молодежных субкультур. А для художественной тусовки это своего рода жест – привнесение подросткового китча в интеллектуальную среду.
С 2005 года вы активно занимаетесь поддержанием культурной среды в Харькове: у вас есть свое место, вы ведете организаторскую деятельность, оказываете влияние. Какие отдельные характерные черты местной художественной ситуации вы бы выделили?
Создание галереи-лаборатории было просто необходимостью. Художественные институции, действующие в Харькове, либо совсем не уделяют места современному искусству, либо делают это только время от времени – в любом случае для развития культурного процесса этого недостаточно. Можно сказать, что мы предложили своеобразную зону автономии для современного искусства, которая должна создавать резонанс культурной среды, так как это было вопросом выживания молодого художника. С начала это было платформой для наших собственных экспериментов, потом все, кто был более или менее активным в харьковской локации, участвовали в жизни лаборатории. Позже наладилась коммуникация с молодыми художниками других городов, такими как Р.Э.П. из Киева или Стас Волязловский и Тотем из Херсона, которые стали работать почти параллельно. За несколько лет получилось провести около 15 выставок, мастер-классы, концерты музыкантов независимой электронной сцены. Сейчас события происходят реже, так как, помимо организационной и кураторской деятельности, наша коллективная художественная работа занимает достаточно большую часть времени. Но и культурная среда Харькова стала оживленнее: появились молодые художники, которым не нравится наша активность, которые не идут на контакт, есть группа единомышленников, – в этом смысле вакуум заполнился. Провинциализм ситуации остается в том, что нет инвестиций в искусство, хотя город довольно богатый, развиваются бизнес и торговля. Но вся поддержка, которую получаем мы и которую могут получить другие художники, так или иначе, приходит извне.
Вы недавно вернулись из Вены, где были на художественной стипендии и работали там над новым художественным проектом. Расскажите поподробнее об этом опыте.
Мы работали в Вене три месяца. Группа SOSка редко использует художественную мастерскую – мы привыкли работать с улицей, вычленяя из реальности самое важное – то, что точно передает состояние современного социума. Работа началась с исследования: мы стремились понять, каково отношение австрийской молодежи к собственной истории, современной европейской геополитике, условиям жизни: ходили в школы, на субкультурные концерты – своеобразные места тусовок, брали интервью. В результате мы случайно нашли нужное место: большой монумент в честь австрийских солдат, погибших в Первой мировой, с геральдическими рельефами военной тематики в имперским стиле. Это оказалось местом общения тинейджеров, где они пьют пиво, зажимаются, гоняют на скейтах. Получилась небольшая фотосерия, показывающая таких новых европейцев, которым уже абсолютно по фигу исторические табу, связанные с фашизмом, имперская гордость и политические споры предыдущих поколений. Они просто хотят развлекаться и чувствовать себя комфортно!
Другая работа, «Гимн», была сделана уже постановочно. В одной из школ мы отобрали учеников старших классов, построили их в спортзале, как хор, и несколько раз прокрутили при них оду «К радости» Бетховена, которая является официальным гимном Евросоюза. Видео показывает их отрешенную и безразличную реакцию на мелодию, символизирующую объединенную Европу.
Получается, что аполитичность – это та новая черта, которая определяет тенденцию интернациональности в новом поколении людей, как на примере западноевропейских стран, так и постсоветских. Мы не говорим, плохо это или хорошо, просто если есть такая тенденция, то было важно это показать.
Этот эффект остранения возникает на стыке двух типов выражения – документального и театрального. Он есть и в предыдущем вашем проекте «Мечтатели», который вы показали недавно в Киеве, похожая история происходит в фильме «Бартер». Вы берете социальные сюжеты и потом разыгрываете их с их реальными участниками. Расскажите об этих работах.
Мы сами определяем это как «метод реакционной диагностики». Он заключается в конструировании ситуаций, привнесении в реальность дополнительных элементов, действий или взаимодействия с людьми. Эта работа по организации реальности позволяет обозначить точки, которые точно характеризуют временной и социальный контекст. В Украине мы закончили работу над проектом «Мечтатели». Мы искали подходящую метафору для украинского общества, которое прибывает в неопределенности со своей политической позицией, обостренной к тому же глобальным финансовым кризисом. Такой метафорой стали киевские эмо-подростки – инфантильные герои, играющие в личностный протест, – при этом абсолютно аполитичные. Серия довольно картинных фотографий, показывающая зависших в облаках над крышами девятиэтажек героев, по сути – документация перформанса, где подростки прыгали на спортивном батуте в локации киевских окраин. В этой работе смысловой акцент сместился для нас с самого действия на его документацию, она стала более важным самостоятельным произведением. В ходе съемок видеофильма, который также является частью проекта, мы предложили группе эмо-подростков составить список важных для них фраз-лозунгов. Затем они должны были эти фразы «проскримить» (прокричать) в камеру. Довольно четко эту работу охарактеризовал Виктор Мизиано, обозначив как «спектакль аффекта» в современной ситуации, когда «аффект становится фактом обыденной жизни, оборачиваясь повседневным перформансом всеобщей истерики», а «политическая жизнь становится медиальным спектаклем индивидуальных и групповых аффектов».
Что касается более ранней работы «Бартер», то она затрагивает полярный «Мечтателям» слой нашего общества – среднестатистических жителей деревни. Именно им мы предлагали приобрести принты работ таких звезд современного мирового искусства, как Уорхол, Баския, Кошут, Шерман, в обмен на огурцы, картошку и другие ценности домашнего хозяйства. В ходе бартера сельская система ценностей 
продемонстрировала свой взгляд на общие понятия красоты, природы или семьи, отмечая своими ценовыми категориями. Это также была попытка исследовать соотношение нашего локального и общемирового контекста, понять разницу. Прошло полтора года, теперь в более актуальном контексте работа многими стала восприниматься как буквальная метафора постепенного падения рынка искусства.
Художественную резиденцию можно считать формой поддержки художника со стороны некоммерческих институций. А как вы относитесь к художественным премиям?
В прошлом году SOSка выиграла австрийский HenkelArtAward. С одной стороны, художник, конечно, нуждается в поддержке, другое дело, как функционирует система премий. Плохо, когда это является рычагом для манипулирования, основой рейтинговой системы. В случаях, когда, например художника выдвигает институция, этот процесс часто связан с бюрократией. В украинской ситуации процесс функционирования регулярных премий начинается только сейчас – учреждены премия PinchukArtCentre и премия Малевича, но их адекватность будет видна со временем. Говоря о том, что современное искусство, так или иначе, функционирует через институции, важно не забывать, что главная составляющая процесса – это все-таки художник и его работа.
По окончании срока вашей резиденции в Вене должна была быть итоговая выставка участников? Какие впечатления?
С нашей стороны выставка стала жестом. Мы работали в рамках государственной австрийской программы и сделали работу, затрагивающую вопросы политичности Евросоюза. Реакция была двойственная: чиновники подвоха не поняли, им понравилось, что дети в видео, что там гимн играет – все типа классно. Ситуация смешно смотрелась со стороны, наш жест был хорошо понятен людям художественной среды, то есть такой контекст репрезентации обострил идею работы. Большую роль сыграло знакомство и общение с западноевропейскими художниками, мы постоянно обсуждали работы и идеи, это как-то повлияло и на результат, который был на выставке. Вообще, самый важный аспект резиденции – это возможность коммуникации, обмен совершенно разным опытом.
Насколько я понимаю, вы сочетаете групповую работу с индивидуальными стратегиями. Интересен опыт каждого из вас. Чем вы еще занимаетесь? С кем вы еще работаете?
Да, помимо коллективного авторства, у каждого участника группы развивается персональная линия деятельности. Николай Ридный – скульптор по образованию, является автором ряда самостоятельных фотографических серий, также посвященных поиску героев среди молодого поколения людей – «Be happy» (совместно с Беллой Логачевой), или «Украинская готика», или же конфликту поколений – «Игры патриотов» (совместно с Борисом Михайловым). Сергей Попов, имеющий опыт работы в коммерческой фотографии – автор видео- и фотосерий «Умывальник» и «Блошиный рынок», недавно участвовал в фестивале «Шаргород» вместе с художниками из Самары. Там он попробовал себя в жанре живописи и реализовал фотопроект-метафору «Сад». Анна Кривенцова – искусствовед по образованию, сейчас учится в аспирантуре и работает над кандидатской диссертацией, а также раздумывает над предложением работать экспертом в милиции (что, возможно, послужит почвой для новых проектов). В группе она занимается теоретической и кураторской деятельностью, Анна – автор большинства наших текстов о совместных проектах, всех текстов, связанных с организацией выставок и позиционированием галереи-лаборатории.
Каковы ваши ближайшие планы?
В связи с экономическим кризисом строить планы довольно сложно. Но мы настроены оптимистично: планируем организовать большую выставку в одном из региональных музеев с участием художников из Украины, России, Румынии и Словакии. Хочется провести параллели между некоторыми старыми произведениями, составляющими нашу историю искусств с работами современных художников. Обидно, что на уровне обывателя классическое искусство воспринимается как что-то красивое, а новое – как эпатажное. Во многом потому, что не хватает культуры в целом, осознания того, что и то и другое – единый процесс. Нашему обществу пора уже осознать, что современное искусство тоже может и должно быть в музее.
Беседовала Александра Галкина
