© AP / Francois Mori
В конце октября внимание европейских политиков и политологов было приковано к Бельгии – в связи с тем, что валлонские и брюссельские власти чуть не сорвали подписание Глобального экономического и торгового соглашения между Европейским Союзом (ЕС) и Канадой CETA.
Надо полагать, этот «валлонский казус» ещё долго будут обсуждать за рубежом социологи и политологи. Что за ним стояло? Почему именно Валлония? Почему «жертвой» должно было стать соглашение с Канадой? Сама сложившаяся ситуация, когда политические и экономически тузы Евросоюза при поддержке североамериканских «братьев по классу» были вынуждены, с одной стороны, упрашивать Брюссель пойти на компромисс ради «общего дела», а с другой – оказывали в последней декаде октября неподдельное и весьма жёсткое давление на валлонскую исполнительную и законодательную власть, говорит о многом.
Тому, что именно валлонская власть вплоть до вечера 27 октября тормозила подписание CETA, есть немало объяснений. Как справедливо отмечалось в передовой газеты «Юманите», «никакой другой парламент во всей Европе не дискутировал о CETA с таким вниманием», как валлонский.
В Валлонии и Брюсселе ведущая роль во власти принадлежит социалистам, которые оказались весьма чувствительны к аргументам, исходившим со стороны неправительственных организаций и социального движения.
Как отмечал бывший премьер-министр Бельгии и лидер валлонских социалистов Элио ди Руппо, «прекращение переговоров о соглашении вызвало бы сожаление, но мы остаёмся верны нашим ценностям». Следует также иметь в виду, что, судя по опросам общественного мнения, до трёх четвертей валлонских жителей поддерживало вплоть до последнего времени критическую точку зрения региональной власти.
С чем это связано? Дело в том, что CETA представляет собой – по аналогии с до сих пор дискутируемым Трансатлантическим торговым и инвестиционным партнёрством (ТТИП) с Соединенными Штатами – важное соглашение глобального масштаба, соответствующее духу и логике свободной торговли в её неолиберальной интерпретации. CETA, в частности, означает ликвидацию практически всех таможенных барьеров между ЕС и Канадой. Как отмечал в недавней статье французский журналист и евродепутат Патрик Лё Хьярик, СЕТА не просто коммерческий договор: «Она способствует реализации инвестиций, что может помочь многонациональным корпорациям действовать против народного суверенитета». Также СЕТА вводила институт арбитражных судов – объективно в ущерб национальной юрисдикции.
По мнению валлонских и брюссельских властей, первоначальное содержание СЕТА угрожало многим социальным и экологическим правам и завоеваниям европейцев. Собственно, а как могло быть по-иному, если современная Канада является страной классического либерализма, а в Евросоюзе в общем и целом тон задают правоцентристы!
Однако валлонские парламентарии и исполнительная власть серьезно попортили нервы и европейским, и североамериканским сильным мира сего в середине этой осени. И во главе угла подхода валлонского и брюссельского регионов стоял принцип, так выраженный министром-президентом валлонского региона социалистом Полем Магнеттом:
«Интересы граждан выше интересов транснациональных корпораций».
Поскольку бельгийское государство представляет собой «ассиметричную федерацию», каждый из её регионов имеет очень широкие законодательные полномочия, вплоть до того, чтобы заблокировать подписание того или иного договора от имени Бельгии, если хотя бы один из регионов не даст окончательного согласия.
Надо сказать, что тактика валлонцев дала свои результаты. Так как церемония подписания СЕТА 27 октября (по иронии судьбы, именно в столице Бельгии) была сорвана и судьба соглашения оказалась под прямой угрозой, «вся европейская рать» (ну и североамериканская, конечно же) была вынуждена в супероперативном порядке найти возможность «умаслить» несговорчивых «южнобельгийцев». ЕС как таковой пошёл на то, чтобы в финальной версии СЕТА были оговорены положения, защищающие бельгийские сельскохозяйственные продукты и облегчающие экспорт для малых и средних бельгийских предприятий.
Но всё-таки валлонские и брюссельские законодатели и исполнители не могли выдержать давления всей мощной системы ЕС, которое было огромным. И в итоге вечером 27 октября было объявлено, что валлонцы снимают своё вето и дают федеральному правительству право на подписание со стороны Бельгии Глобального соглашения.
Честно говоря, уж очень вся эта практика напомнила прошлогоднее комплексное давление ЕС и его верхов на греческое правительство Алексиса Ципраса.
Тут тебе и заявления правых бельгийских и европейских политиков о недопустимости устройства помех на пути свободной торговли, и призывы оказать на Валлонию «экономическое влияние», и новый всплеск фламандского регионализма с явно сепаратистским оттенком (один из лидеров ведущей во Фландрии правоконсервативной партии Новый фламандский альянс, не стесняясь, позволил себе сравнить Валлонию с «советской республикой»). На валлонское руководство давили не только руководители ЕС из правого центра (глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер и председатель Европейского совета Дональд Туск), но и левоцентристские системные политики типа председателя Европарламента Мартина Шульца.
Конечно, в Валлонии прекрасно осознавали, с каким громадным давлением со стороны европейской политэлиты и буржуазии они столкнутся, и всё же пошли на обострение. Почему валлонскую инициативу не подхватили национальные государства, где социалисты и социал-демократы располагают всей полнотой власти (Франция, Португалия, Мальта, например)? Загадка. Впрочем, учитывая трусость социал-демократических политиков и их в целом лояльное отношение к неолиберальной парадигме, может, и загадки-то нет. Ещё более странно, что вполне по лёгкому пропустили СЕТА в Афинах, где ведущую роль во власти играет левосоциалистическая партия.
Да, в конечном-то итоге на минувших выходных в Брюсселе текст «доработанной» СЕТА был всё-таки подписан, канадский премьер-министр Жюстин Трюдо лишь на пару дней позже планируемого прилетел в столицу Бельгии. Поль Магнетт, говоря о достигнутом компромиссе, отметил, что валлонская сторона добилась успеха в правовой и природоохранительной сферах, деле сохранения сельского хозяйства и общественных служб.
Более того, он заявил также, что обновлённая версия СЕТА означает ни более ни менее, как «смерть ТТИП»!
Что ж, порадуемся за валлонцев, прекрасно понимая при этом, что их одиночное сопротивление «регионального измерения» было просто обречено на быстрое компромиссное завершение. Но не зря же сразу после достигнутого внутрибельгийского компромисса праволиберальный глава федерального правительства Шарль Мишель самодовольно констатировал: «Соглашение о свободной торговле с Канадой представляет собой норму международного права, которую мы не задели ни на запятую». Так что в совокупности у европейских правых и либералов вполне есть повод для радости.
А вот те социальные движения в Бельгии и всей Европе, которые до конца выступали с оппозицией по отношению к Глобальному экономическому и торговому соглашению, чувствуют горькую обиду от неудачи. Представители левого крыла валлонской соцпартии заявили, что региональные парламентарии-социалисты в конечном счёте отступили под натиском наступления консервативных сил и крупного бизнеса. Валлонские зелёные из партии «Эколо», со своей стороны, констатируют, что твёрдых, «бетонных» гарантий для европейской окружающей среды и сельского хозяйства ЕС подписанный договор не несёт. Как отмечает депутат от «Эколо» Закия Хаттаби, «все граждане мечтали о победе, но… пробуждение оказалось мучительным.» Депутат федерального парламента от радикальной левой Партии труда Бельгии Рауль Хедебоу, отмечая, что конечный, финальный вариант соглашения не способен поставить мёртвый заслон социальному и экономическому демпингу, убеждён: «Это соглашение — плохое соглашение!»
Что ж, мы в очередной раз увидели, что европейская демократия, с одной стороны, даёт возможность тем или иным системным, но прогрессивным силам тормозить и пытаться гуманизировать неолиберальные по сути договоры и соглашения с сегодняшнем ЕС. Но валлонский казус показал также, что в одиночку на институциональном уровне воевать с машиной ЕС практически невозможно. «Буржуазная демократия», это, конечно, хорошо (и особенно на уровне наших реалий), но буржуазная солидарность всё-таки оказывается сегодня посильнее.
