Часть 3. Анархизм в Бразилии: Потеря и попытка восстановления социального вектора
Данный перевод представляется из себя отрывок из большого документа, опубликованного Анархистской федерацией Рио-де-Жанейро. С полной версией документа вы можете ознакомиться по ссылке: ru.anarchistlibraries.net/library/anarkhistskaia-federatsiia-rio-de-zhaneiro-sotsial-nyi-anarkhizm-i-organizatsiia#toc22
Мы – участники великой войны. Все сражающиеся взаимно «понимают» как бороться, принимая на себя «обязательства», без которых не может быть единства действий. Те, кто «понимает» это вместе с другими, удерживаемые несколькими нитями подписанного соглашения, уже не являются хозяевами своей воли целиком и полностью. Если нити рвутся, соглашение разрывается, если «вы не понимаете, отказываетесь от общего сражения», то вы бежите от борьбы, вы избегаете своих товарищей.
Жозе Оитисика
Анархизм возник в Бразилии в XIX веке как элемент, дестабилизирующий порядок, и оказал определенное влияние на восстания того времени – как, например, Революция Прайэйра в 1848 году[1] – на художественную и культурную среду, а также на опыт экспериментальных сельскохозяйственных колоний в конце века. Колония Сесилия (1890-1894 гг.) – самая известная из них. Есть сообщения о забастовках, рабочих газетах и первых попытках организации центров рабочего сопротивления в том же веке.
То, что мы называем «социальным вектором анархизма», появилось в начале 1890-х годов, вызванное ростом социального внедрения[2] анархизма в профсоюзы, кульминация которого пришлась на второе десятилетие XX века.
Мы называем социальным вектором анархизма те народные движения, которые имеют значительное анархистское влияние – прежде всего в отношении их практических аспектов – независимо от секторов, в которых они происходят. Эти выступления, плоды классовой борьбы, не являются анархическими, поскольку они организованы вокруг вопросов, имеющих специфические требования. Например, в профсоюзе рабочие борются за повышение зарплаты, в движении бездомных – за жилье, в движении безработных – за работу и т. д. Однако они являются пространством для социального внедрения анархизма, который, благодаря своему влиянию, наделяет наиболее боевые и автономные практические движения практиками использования прямого действия и прямой демократии, направленным на социальные преобразования. Выступления, составляющие социальный вектор анархизма, осуществляются внутри социальных движений, рассматриваемых нами как предпочтительные пространства для социальной работы и накопления сил, а не как масса, которой нужно управлять.
В Бразилии социальный вектор анархизма начал развиваться в конце XIX века с ростом городской застройки и населения в городах, а затем и с промышленным ростом, который, конечно же, сопровождался усилением эксплуатации рабочих; ростом числа жертв изнурительных дней, нездоровых условий труда и низкой заработной платы на фабриках, где также использовался детский труд. С целью защиты рабочего класса от этих условий практически невыносимой эксплуатации возникло несколько рабочих организаций, бунты, забастовки и восстания – все это становилось все более распространенным явлением.
Обострению классовой борьбы в Бразилии способствовали забастовка кучеров в 1900 году, ряд забастовок в 1903 году, которые вылились во всеобщую забастовку, инициированную ткачами, и восстания, кульминацией которых стало Вакцинное восстание в 1904 году[3]. В 1903 году в штате Рио-де-Жанейро была основана Федерация классовых ассоциаций (Federação das Associações de Classe). Она следовала революционной синдикалистской модели французской Всеобщей Конфедерации Труда, а затем была перенесена в столицу и названа Бразильской рабочей региональной федерацией (Federação Operária Regional Brasileira – FORB) в 1906 году, через некоторое время после визита членов Аргентинской рабочей региональной федерации (Federación Obrera Regional Argentina – FORA) и кампании солидарности с российскими рабочими.
К 1904 году мы можем сказать, что анархизм смог представить себя в качестве идеологического инструмента борьбы, и «именно революционный синдикализм, без сомнения, был ответственен за первый социальный вектор, достигнутый анархистами в крупных бразильских центрах»[4]. В 1905 году в Сан-Паулу сапожники, пекари, плотники и шляпники основали Трудовую Федерацию Сан-Паулу (Federação Operária de São Paulo – FOSP), а в 1906 году появилась Трудовая Федерация Рио-де-Жанейро (Federação Operária do Rio de Janeiro – FORJ), которая в 1917 году привела к созданию Всеобщего союза рабочих (União Geral dos Trabalhadores – UGT) и объединила «профсоюзы сопротивления [то есть воинственные, боевые]». В 1919 году UGT превратился в Федерацию трудящихся Рио-де-Жанейро (Federação dos Trabalhadores do Rio de Janeiro – FTRJ), а в 1923 году был вновь создан FORJ.
В апреле 1906 года в Рио-де-Жанейро состоялся Бразильский региональный рабочий конгресс (Congresso Operário Regional Brasileiro), позже известный как Первый бразильский рабочий конгресс (Primeiro Congresso Operário Brasileiro), на который прибыли делегаты из нескольких бразильских штатов, представлявшие различные категории населения. Конгресс утвердил свою приверженность французскому революционному синдикализму, приняв трудовой нейтралитет, федерализм, децентрализацию, антимилитаризм, антинационализм, прямое действие и всеобщую забастовку. Второй и Третий конгрессы состоялись, соответственно, в 1913 и 1920 годах. В 1908 году была основана Бразильская трудовая конфедерация (Confederação Operária Brasileira – COB).
Выбор в пользу революционного синдикализма был сделан благодаря принятию экономического лагеря движения и интересному предложению федерализма, которое допускало автономию профсоюза в федерации и его (федерации) в конфедерации. Кроме того, имело место международное влияние, связанное с принятием этой модели в других частях мира. Средства борьбы, полученные в результате протестной мобилизации вокруг краткосрочных вопросов, служат «революционной гимнастикой», которая готовит пролетариат к социальной революции.
«Анархисты надеялись, что в конкретных действиях, в солидарности, в эмпирическом наблюдении противоречий между капиталом и трудом, проявляющихся в конфликтах, заключается великий урок, который должны усвоить рабочие. В этом, по их мнению, заключалась гарантия усвоения идеологических принципов не риторическими проповедями или учебниками, лишенными практического опыта, а практикой революционного и повседневного действия масс»[5].
Первое десятилетие двадцатого века насчитывает более ста забастовочных движений, которые действовали, в основном, в связи с вопросом о зарплате. Только в период с 1917 по 1920 год между Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу прошло более двухсот демонстраций и забастовок. Вся эта мобилизационная активность происходила под большим влиянием анархистов, которые пытались вести свою пропаганду в профсоюзах, не ограничивая их рамками анархистской идеологии – профсоюзы были для рабочих, а не для анархистов, – но используя их для распространения своих идей.
Все эти ожидания, возлагаемые на социальную революцию, которая становилась все более реальной с середины 1910-х годов, вылились в три соответствующие мобилизации. Во-первых, в 1917 году, во время так называемой Всеобщей забастовки, когда рабочие Сан-Паулу, в значительной степени организованные вокруг Комитета пролетарской обороны, боролись с голодом, осуществляя саботаж и бойкотируя продукцию предприятий Crespi, Matarazzo и Gamba. Среди побед забастовочного движения – восьмичасовой рабочий день и повышение заработной платы, достигнутое секторами движения. В 1918 году мобилизации продолжились, и в Рио-де-Жанейро произошло Анархистское восстание. После забастовок на фабриках Кариока (Рио-де-Жанейро) и на Кампу-де-Сан-Кристован, занятых рабочими, повстанцы потребовали захвата правительственных зданий и создания в городе первого Совета Рио-де-Жанейро. Наконец, в 1919 году трудовой союз гражданского строительства (União dos Operários em Construção Civil – UOCC) добился наибольшего успеха, завоевав восьмичасовой рабочий день для всего сектора. Кроме того, за пределами Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу значительные мобилизации прошли в других штатах Бразилии: Рио-Гранде-ду-Сул, Парана, Санта-Катарина, Минас-Жерайс, Пернамбуку, Алагоас, Параиба, Баия, Сеара, Пара и Амазонас.
Вместе с профсоюзными мобилизациями возникло крупное культурное движение, имевшее большое значение: рационалистические школы, вдохновленные принципами Франсиско Феррера-и-Гуардии, социальные центры, рабочие театры и другие инициативы, которые были основополагающими в формировании классовой культуры, объекта объединения во время борьбы.
В этот период борьбы на подъеме также сформировались две политические и идеологические анархистские организации, которые стремились работать с профсоюзным движением. Первой из них был Анархистский альянс Рио-де-Жанейро (Aliança Anarquista do Rio de Janeiro), основанный в 1918 году из-за необходимости создания анархистской организации для работы в профсоюзах и сыгравший важную роль в восстании 1918 года. Однако в результате репрессий Альянс был распущен, вернувшись к организации в первой Коммунистической партии либертарного толка, основанной в 1919 году. И Анархистский альянс, и Коммунистическая партия объединяли членов сектора анархизма, который называют «организационным» и который понимал необходимость разграничения уровней действия – политического уровня, идеологически анархического, и социального уровня, протестных профсоюзных мобилизаций. Они понимали необходимость существования специфических анархистских организаций для совместной работы с профсоюзами. Важно подчеркнуть, что в это время анархисты уже были озабочены своей специфической организацией.
Можно сказать, что социальный вектор анархизма шел по восходящей кривой до начала 1920-х годов, когда параллельно с самими профсоюзами начал развиваться кризис анархизма. Кульминацией которого в 1930-е годы стала демобилизация и потеря этого социального вектора. Для нас потеря социального вектора анархизма – это результат двух кризисных контекстов: ситуации и самого анархизма.
Ситуация характеризовалась, во-первых, репрессиями как против профсоюзного движения, так и против анархизма, о чем свидетельствует третий пересмотр закона Адольфо Гордо от 1921 года, предусматривавший репрессии и депортацию анархистов, а также высылку их в колонию Кливеландия, расположенную на территории нынешнего штата Амапа, в период с 1924 по 1926 год. Помимо этого, в мире наблюдался всплеск социальной борьбы и разочарование результатами борьбы, наступившей после русской революции 1917 года. Также важную роль сыграло окончание Первой мировой войны и восстановление европейских заводов, которые вернулись к экспорту (в том числе в Бразилию), сократив контингент рабочих в городах, и рост Коммунистической партии, основанной в 1922 году, которая с 1924 года начала наиболее решительно спорить с профсоюзами и вступать в союз с реформистами, предлагая участие в выборах в качестве формы политической манифестации себя. И наконец, подчинение профсоюзов государству, которое было узаконено в 1930 и 1931 годах правительством Варгаса и достигло кульминации в 1932 году, когда профсоюзы были обязаны по закону получать одобрение правительства и следовать правилам работы, установленными государством.
Контекст анархизма был отмечен, прежде всего, путаницей между различными уровнями активности. Для многих профсоюзное движение, которое было социальным вектором, средством действия, которое должно было привести к цели – выраженной в социальной революции и построении либертарного социализма, – в итоге само стало целью. Это явление уже было замечено в анархизме и стало предметом ожесточенных дебатов, уже в 1907 году на Амстердамском конгрессе, между Малатестой и Монатом. Монат, защитник «чистого синдикализма», видел большое сходство между синдикализмом и анархизмом и утверждал, что «синдикализм достаточен сам по себе»[6]. Малатеста, занимавший диаметрально противоположную позицию, считал синдикализм «лагерем, особенно благоприятным для распространения революционной пропаганды, а также точкой контакта между анархистами и массами»[7]. Таким образом, Малатеста утверждал необходимость двух уровней активности: политически анархистского и социального в рамках профсоюзов, которые должны были стать средством социального внедрения.
Позиции Малатесты и Моната суммируют позиции бразильских анархистов. С одной стороны, часть анархистов отстаивала необходимость создания специфически анархистской организации, которая должна стремиться к социальному внедрению в профсоюзы. А с другой стороны, были анархисты, которые понимали работу в профсоюзах как свою единственную задачу и поэтому «забыли сформировать специфические группы, способные оказать поддержку революционной практике»[8].
Наша позиция по отношению к общественным событиям начала XX века совпадает с позицией Малатесты, которая была подхвачена в Бразилии Жозе Оитисикой, который в то время считал отсутствие специфических анархистских организаций проблемой. В 1923 году он уже предупреждал о том, что анархисты полностью посвящают себя деятельности профсоюзов и отказываются от идеологической деятельности, путая профсоюз, который был средством социального внедрения, с целью, которую они хотели достичь. Для него было необходимо создать «анархистские федерации вне профсоюзов»[9], такие как Альянс 1918 года и Партия 1919 года, которые, несмотря на то что были группами или федерациями такого типа, к сожалению, были недостаточны для выполнения задачи, которую необходимо было реализовать.
«Для Оитисики, как мы уже частично упоминали, в то время было важно направить силы на формирование «закрытых» групп, с определенной программой действий и обязательствами, молчаливо принятыми на себя его участниками»[10]. «Централизацию» анархистских сил в борьбе с буржуазией, продолжал он, не следует путать с «децентрализацией», характерной для либертарных организаций. Затем он заявил о двух неотложных шагах для повышения эффективности анархистских действий: «отбор участников и концентрация сил». И заключил: «Только это даст нам единство действий»[11].
Мы считаем, что отсутствие анархистских организаций, которые могли бы поддержать классовую борьбу, выраженную в то время в первую очередь профсоюзами, также во многом стало причиной потери социального вектора анархизма. Поскольку идеологические организации не были осаждены (то есть сконцентрированы как осадок на дне жидкости), контекст кризиса профсоюзов в конечном итоге распространился и на сам анархизм. Таким образом, кризис на социальном уровне обрекал на гибель и политический уровень, поскольку в то время между ними не было реальной разницы.
Для нас нормально, что социальный уровень, представленный в то время профсоюзным движением, имеет подъемы и спады. Специфическая анархистская организация служит именно для того, чтобы накапливать опыт борьбы и, иногда, искать другие пространства для работы, другие пространства для социального внедрения. Проблема в том, что без анархистских организаций, когда социальный уровень, или его сектор, впал в кризис, анархисты не смогли найти другое пространство для социального внедрения.
«Как только социальный вектор был потерян, и без специфических организаций, способных поддерживать идеологическую борьбу в течение длительного времени, анархисты не смогли сразу же найти другое пространство для социального внедрения. […] Престиж, достигнутый благодаря вступлению в профсоюзы, вероятно, заставил их поверить, что потенциал классовых объединений неисчерпаем и даже превосходит меняющиеся обстоятельства»[12].
Таким образом, кризис революционного синдикализма затронул и социальный вектор анархистов, которые затем начали «организовываться в культурные группы и объединяться для сохранения памяти о движении»[13].
ФАРЖ (Федерация Анархистов Рио-де-Жанейро) претендует на то, чтобы продолжить дело Идеала Переса и работу, которая возникла из его истории борьбы. Идеал Перес был сыном Хуана Переса Бузаса (или Жуана Переса), галисийского иммигранта, анархиста и сапожника, который играл важную роль в бразильском анархизме с конца 1910-х годов. Он был активным участником Альянса ремесленников-обувщиков (Aliança dos Artífices em Calçados) и Трудовой Федерации Сан-Паулу (Federação Operária de São Paulo – FOSP), принимал участие в многочисленных забастовках, пикетах и демонстрациях. В 1930-х годах он активно участвовал в Антиклерикальной лиге (Liga Anticlerical), а в 1934 году принял решающее участие в битве при Се – когда анархисты [а также другие левые группы и организации] под пулеметными очередями отбросили интегралистов (фашистов). В следующем году анархисты также приняли участие в создании Национально-освободительного альянса (Aliança Nacional Libertadora – ANL), организацию координации широких сил, которая поддерживала антифашистскую борьбу, борьбу с империализмом и латифундизмом.
Идеал Перес родился в 1925 году и начал свою боевую деятельность в том кризисном контексте, когда социальный вектор анархизма был уже утрачен. Это произошло в 1946 году, когда он участвовал в Либертарной молодежи Рио-де-Жанейро (Juventude Libertária do Rio de Janeiro); в периодических изданиях Ação Direta (Прямое действие) и Archote (Факел); в Союзе Анархистов Рио-де-Жанейро (União dos Anarquistas do Rio de Janeiro); в Анархистском конгрессе (Congresso Anarquistas), проходившем в Бразилии; и в Союзе бразильской либертарной молодежи (União da Juventude Libertária Brasileira). Идеал Перес принимал участие в работе Центра изучения профессора Жозе Оитисики (Centro de Estudos Professor José Oiticica – CEPJO), где проводились курсы и лекции, использовавшие анархизм в качестве «фона», и который был закрыт диктатором в 1969 году, когда Идеал был заключен на месяц в тюрьму бывшего Департамента социального и политического порядка (Departamento de Ordem Política e Social – DOPS), сначала на авиабазе Галеао, а затем в казармах военной полиции на дороге Барао де Мескита, центре пыток военной диктатуры.
В 1970-х годах, после тюрьмы, Идеал организовал в своем доме учебный кружок, целью которого было привлечь молодежь, интересующуюся анархизмом, и, помимо прочего, наладить контакт с бывшими активистами и установить связи с другими анархистами в Бразилии. Эта учебная группа стала ядром Кружка либертарных исследований (Círculo de Estudos Libertários – CEL), задуманного Идеалом и его напарником Эстер Редесом. CEL функционировал в Рио-де-Жанейро с 1985 по 1995 год, рядом с ним (или даже внутри него) образовались другие группы, такие как Анархистская группа Жозе Оитисики (Grupo Anarquista José Oiticica – GAJO), Анархистская группа прямого действия (Grupo Anarquista Ação Direta – GAAD), Анархистский студенческий коллектив 9 июля (Coletivo Anarquista Estudantil 9 de Julho – CAE-9), группа Mutirão; в дополнение к таким изданиям, как «Libera…Amore Mio» (основан в 1991 году и существует по сей день), журнал «Утопия» (1988-1992) и журнал «Mutirão» (1991). Помимо этого, CEL проводила мероприятия, кампании и десятки (если не сотни) лекций и дебатов.
После смерти Идеала Переса в августе 1995 года CEL решила почтить его память, изменив свое название на Кружок либертарных исследований Идеала Переса (Círculo de Estudos Libertários Ideal Peres – CELIP). CELIP продолжил работу CEL, отвечая за объединение активистов в Рио-де-Жанейро и продолжая их теоретическое развитие. Кроме того, CELIP выпустил журнал «Libera», благодаря которому наладил связи с группами по всей стране и за рубежом. Журнал выдвигал важные либертарные размышления по вопросам, которые стояли на повестке дня в Бразилии и мире в то время, и служил для распространения текстов и новостей различных групп в стране. Лекции и дебаты продолжали привлекать новых активистов, а отношения, которые некоторые участники поддерживали с Федерацией Анархистов Уругвая (Federación Anarquista Uruguaya – FAU), в итоге оказали значительное влияние на модель анархизма, которая развивалась в рамках CELIP. Кружок CELIP был одним из организаторов собрания студентов-либертариев Рио-де-Жанейро (ENELIB) в 1999 году, он участвовал в Международной встрече либертарной культуры во Флорианополисе в 2000 году и внес вклад в деятельность Института либертарной культуры и действия в Сан-Паулу (ICAL). Он также занялся борьбой работников нефтяной промышленности, восстановив связи между анархистами и профсоюзными активистами в нефтяной отрасли – связи, восходящие к 1992/1993 годам, когда они вместе заняли здания штаб-квартиры Petrobras (Edifício Sede da Petrobrás – EDISE), впервые после военной диктатуры захватив «общественное» здание. В 2001 году эта борьба анархистов и работников нефтяной промышленности была возобновлена, кульминацией которой в 2003 году стала более чем 10-дневная акция анархистов и работников нефтяной промышленности, боровшихся за амнистию товарищей, уволенных по политическим мотивам. Помимо этого, CELIP проводил ряд других мероприятий.
В 2002 году мы организовали исследовательскую группу, чтобы проверить возможность создания анархистской организации в Рио-де-Жанейро, результатом чего стало основание ФАРЖ 30 августа 2003 года. Для нас существует прямая связь между делом Идеала Переса, созданием CEL, его функционированием, сменой названия на CELIP и последующим основанием ФАРЖ.
Когда мы говорим о поиске «социального вектора анархизма», мы обязательно ссылаемся на работу, начатую Идеалом Пересом, который еще в 1980-х годах начал сотрудничать с социальными движениями, стремясь вывести анархизм из сугубо культурной сферы, в которую он был загнан со времен кризиса 1930-х годов.
«В первой половине 1980-х годов Идеал и Эстер [Редес] приняли участие в городском социальном движении, став основателями и членами Ассоциации друзей и жителей Леме (Associação dos Moradores e Amigos do Leme – AMALEME). В 1980-х годах в Рио-де-Жанейро появилось несколько федераций кварталов, фавел (поселков/трущоб) и общин, и Идеал принял участие в работе AMALEME, пытаясь повлиять на нее, чтобы она использовала практику самоуправления и продемонстрировала солидарность с сообществом бедняков Морро-ду-Шапеу-Мангейра. В 1984 году Идеал избирается вице-президентом ассоциации, а в 1985-м – президентом. Его внимание к ассоциациям кварталов зародилось в другой ассоциации, ALMA (Ассоциация жителей Лауро Мюллера и окрестностей), возможно, первой ассоциации, продемонстрировавшей импульс к борьбе и самоуправлению, который в итоге повлиял на другие ассоциации»[14].
Деятельность Идеала Переса и само развитие активности в Рио-де-Жанейро показали практическую потребность в анархистской социальной работе и внедрении, которая углубилась после контактов с ФАУ в середине 1990-х годов. Через «Libera» и контакты с другими группами в Бразилии мы помогли инициативе Бразильского анархистского строительства (CAB) в 1996 году, распространив документ под названием «Luta e Organização» («Борьба и Организация»), который стремился оказать поддержку созданию организационных групп, отстаивающих идею «эспецифистского» анархизма. Можно сказать, что весь эспецифистский анархизм в Бразилии находился под влиянием CAB и ФАУ, и мы не отличаемся от них.
С тех пор идея социального внедрения и восстановления социального вектора анархизма становилась все более масштабной. История Бразилии и более стратегические размышления о причинах существования анархизма все больше убеждали нас в том, что эспецифизм – это форма анархической организации, наиболее подходящая для наших целей. Для нас путь к восстановлению социального вектора обязательно проходит через специфично организованный анархизм, который дифференцирует уровни активности и присутствует в классовой борьбе. Однако, в отличие от начала двадцатого века, когда предпочтительным местом классовой борьбы были профсоюзы, сейчас мы считаем, что профсоюзная борьба может быть средством внедрения, но есть и другие, гораздо более важные. Как было определено ранее [в предыдущей главе], сегодня существует очень широкий эксплуатируемый класс, который позволяет анархистам вести социальную работу и внедряться в общество: безработные, крестьяне, безземельные, бездомные и т. д. Для нас быть хорошо организованными на политическом (идеологическом) уровне позволит найти наилучший путь, чтобы вернуть этот социальный вектор анархизма, где бы он ни находился.
Все наши размышления направлены на создание стратегической модели организации, которая позволит восстановить социальный вектор, поскольку это указывает на нашу цель – преодоление капитализма, государства и установление либертарного социализма. То, к чему мы стремимся, в этом контексте является лишь отправной точкой в борьбе, как мы подчеркивали при создании организации: «Здесь мы представляем ФАРЖ, не прося ничего, кроме отправной точки для борьбы, чтобы не умерли праведные и глубоко прекрасные мечты»[15].
[1] Республиканское восстание в штате Пернамбуку на западе страны против монархического режима Бразильской Империи в рамках «Весны народов». Прайэйра – это название радикально-демократической партии «Прайэйрус», получившая его по наименованию улицы, на которой находилась типография партийной газеты. Восстание перешло в повстанческую войну и продолжалось с 7 ноября 1848 по март 1849, пока не было подавлено. Восставшие требовали демократических прав, обеспечение работой трудящихся, раздел крупных латифундий и т.д.
[2] Термин, имеющий особое значение в рамках эспецифизма и означает внедрение анархистских идей или методов в борьбе массовых движений. Этот термин будет широко раскрыт в последующих главах.
[3] Вакцинное восстание было спровоцировано насильственной вакцинацией, сопровождавшаяся значительными нарушениями прав человека, но имела корни в общем недовольстве лишившихся домов жителей Рио-де-Жанейро в ходе перестройки трущоб. Восстание вынудило мэра отказаться от принудительной вакцинации, но продолжившиеся эпидемии, вызванные скученностью и плохими условиями жизни, подтолкнули власти возобновить насильственную вакцинацию.
[4] Alexandre Samis. «Pavilhão Negro sobre Pátria Oliva». Из: História do Movimento Operário Revolucionário. São Paulo: Imaginário, 2004, стр. 179.
[5] Там же, стр. 136.
[6] Pierre Monate. «Em Defesa do Sindicalismo». Из: George Woodcock. Grandes Escritos Anarquistas. Porto Alegre: LP&M, 1998, p. 206.
[7] Errico Malatesta. «Sindicalismo: a Crítica de um Anarquista». Из: George Woodcock. Там же, стр. 207. На русском имеется его статья «Синдикализм и анархизм».
[8] Alexandre Samis. Anarquismo, ‘bolchevismo’ e a crise do sindicalismo revolucionário. (До сих пор не опубликовано).
[9] José Oiticica in A Pátria, 22 Июня 1923.
[10] Жозе Оитисика, Фабио Лус и другие радикально настроенные анархисты в Рио-де-Жанейро, входили в специфическую группу анархистов под названием Os Emancipados. (Освобожденные)
[11] Alexandre Samis. Anarquismo, ‘bolchevismo’ e a crise do sindicalismo revolucionário.
[12] Там же.
[13] Там же. «Pavilhão Negro sobre Pátria Oliva». Из: História do Movimento Operário Revolucionário, стр. 181.
[14] Felipe Corrêa. Anarquismo Social no Rio de Janeiro: breve história da FARJ e de suas origens. Lisboa: CEL/Cadernos d’A Batalha, 2008, стр. 25.
[15] FARJ. Manifesto de Fundação.
