О программе New Deal и дискуссии вокруг неё
Несколько месяцев назад команда New Deal в сотрудничестве с рядом левых политиков (Андрей Рудой*, Михаил Лобанов*) опубликовала «программу-минимум для социал-демократов». На Рабкоре вышла большая ответная статья, включающая в себя как комментарии Бориса Кагарлицкого*, так и комментарии сотрудников Рабкора. Было предложено продолжить общественную дискуссию о программе для левых в рамках конкурса статей на Рабкоре, а также организована очная встреча в Москве, где редакция Рабкора и зрители могли задать вопросы авторам – Хазби Будунову и Андрею Рудому – и обсудить детали программы. Я откликаюсь на призыв Рабкора и представляю публике пространный комментарий на тему программы для левых.
Почему «программа-минимум»?
«Программу-минимум» и «программу-максимум» можно понимать по-разному. Например, под программой-минимум могут пониматься желаемые здесь и сейчас преобразования, а под программой-максимум – долгосрочная цель политического движения или партии, к которой движение стремится, но ожидает воплотить в жизнь в далёкой перспективе. Можно понимать программу-минимум как это делали российские социал-демократы начала XX века – как преобразования, которые устранят препятствия на пути самоорганизации рабочего класса. Именно по этой причине большевики выступали за демократическую республику и охрану труда – потому что реализация этих целей, по их мнению, очистила бы борьбу пролетариата и буржуазии от «докапиталистических» наслоений, обострила и заострила бы её. В таком случае программа-минимум – это база, с которой можно подниматься до программы-максимум.
Авторы программы New Deal, к сожалению, не разъяснили в чётких терминах, что именно они имели в виду под программой-минимум. Судя по всему, это вызвано как тем, что представленная программа является «черновиком черновика», короче говоря, тем, что работа только началась, так и идеологическими противоречиями внутри коллектива. Не добавляет ясности использование термина «социал-демократия», который как бы отрезает от программы других левых, включая не только радикальных, вроде анархистов и коммунистов, но и демократических социалистов, близких, на самом деле, к социал-демократии. Несмотря на то, что авторы так и не сформулировали указанную проблему и не разъяснили, к кому именно обращена программа, это становится ясно по ходу публичной дискуссии.
Ближайший результат инициированного Рабкором обсуждения состоит в том, что к разговору о программе подключились разные левые и разные ресурсы, начали говорить о том, что ещё можно было бы в неё включить, чего в ней достаточно и недостаточно. Короче говоря, программа превращается в объединительную программу для «широкой левой». Хотя очевидно, что в условиях упадка публичной политики внутри страны нет никакой возможности или смысла для того, чтобы всем подписываться под одним документом, опубликованная New Deal программа запустила дискуссию о том, к каким преобразованиям в кратко- и среднесрочной перспективе стремиться всем левым, когда откроется окно возможностей. Ближайший аналог здесь из мира либеральной демократии – это программа Нового Народного фронта, созданного во Франции в 2024 г. как электоральная коалиция всех левых партий от умеренных социал-демократов до радикальных коммунистов.
Таким образом, акцент в дискуссии сделан не на желаемых немедленно преобразованиях, и не на преобразованиях, которые заложат фундамент для дальнейшей борьбы, а на том, как левые совместно видят «прекрасную Россию будущего». Поэтому умеренность программы New Deal вызвана не тем, что это программа на короткий период, а тем, что это максимум, на который согласны умеренные социал-демократы. Это было заметно на встрече Рабкора, где Хазби Будунов, один из тех, кто отвечал за экономический блок, отметал более радикальные предложения собравшихся, включая даже расширение государственного сектора экономики. Это не программа-минимум, это предлагаемая для всех левых платформа, а минимум она, потому что умеренная.
Пока в этой дискуссии голоса настроенных на более решительные меры слышны громче, чем голоса умеренной социал-демократии. Хотя очевидно, что в контексте нынешнего политического затишья довольно самонадеянно делать далеко идущие выводы о раскладе политических сил на левом фланге (ни сил, ни фланга, ни партий, ни организаций нету), затушёвывать и пренебрегать вышеуказанными идеологическими различиями не стоит. Они есть и проявят себя, когда публичная политика снова вернётся в Россию.
Что нам (следовало бы) хотеть?
Юлия Галямина*, «республиканка», как она себя назвала на встрече Рабкора, высказала дельную мысль о том, что в программе нет чёткого целеполагания. Сама Юлия понимает это целеполагание философски: она говорила о том, что политической целью должно быть снятие ограничений на самореализацию человека и гражданина. Хазби Будунов же ответил на её вопрос как дельный экономист – о стремлении к низкой инфляции, полной занятости и устойчивому экономическому росту. Было видно, что участники попросту говорят на разных языках, и это, на самом деле, не плохо, так как показывает, как важно понимать ценности, на которых мы строим свои политические цели.
Какие ценности у левых? Слово «солидарность» возникает в голове первым, и это верно. Что ещё? Взаимоподдержка, равенство, коллективное освобождение. Левые – это те, кто стоит за людей труда, за трудящееся большинство, за угнетённых и бесправных, против мира олигархов и высоких чинов. В этом контексте мне кажется принципиальным настаивать на антикапитализме. Неважно, насколько мы радикальны, какая у нас стратегия или тактика, ликвидация капитализма, остановка безумной машины накопления капитала, уход от примата прибыли должны стоять особняком как наша долгосрочная политическая цель. Здесь я не могу согласиться с умеренной социал-демократией, чьи цели ограничены построением государства всеобщего благоденствия и обеспечением материального благосостояния трудящихся.
Однако переход от капитализма к социализму – это долгий процесс, который начался задолго до нашего рождения и, скорее всего, не закончится и после нашей смерти. Это процесс, в котором есть рывки вперёд и откаты назад, и где нет одной проторённой дороги. Непосредственные задачи, стоящие перед российскими левыми и перед самой страной, не в построении социализма. Однако если мы не хотим потонуть в трясине краткосрочных политических целей, мы должны помнить, что он удалённый от нас пункт назначения, наш долгосрочный идеал.
При этом чёткого представления о социализме мы лишены. Ясны лишь его очертания: отсутствие частной собственности на средства производства, обобществление экономики, демократическое самоуправление граждан, ликвидация классового антагонизма. Однако конкретные политические и экономические формы этого общества могут стать понятны лишь на пути к нему, когда уже начнётся его строительство. Даже если буржуазное общество проходит через радикальные изменения, например, революцию, то в её результате могут родиться фундаментальные социалистические институты, но до пресловутого коммунизма остаётся ещё идти и идти. Путь социальных преобразований сложен и запутан, а главное – конкретные реформы зависят от исторических обстоятельств. Соответственно, подробно расписать программу-максимум не выйдет. Можно лишь держать в голове некоторый желаемый итог и оценивать сегодняшние политические преобразования с точки зрения, продвигают ли они нас к этому итогу.
Политическая реальность
Как совершенно верно указывает Александр Замятин, политическое движение не начинается с программы. Движение обычно возникает как ответ на конкретное событие, и лишь по мере своего роста и развития оно формулирует свои политические цели. Однако этот анализ не учитывает роль идей, уже сформулированных идеологий, а также интеллектуалов, которые их доносят. Хотя внутри России сейчас нет массового левого движения, левые идеи и идеологемы уже витают в воздухе, как и либеральные, и националистические идеи. Люди читают книги, блоги, медиа, и их мировоззрение перестраивается на лад разделяемых ими идей и ценностей, даже если пока за этим не следует политической активности. Блогеры, политики, активисты и социальные учёные давно сформулировали, что именно им хотелось бы видеть в России. Да и сами наши граждане, на самом деле, постоянно об этом размышляют. Политика – это общественное дело, но это не значит, что отдельный человек о ней не задумывается.
Более того, Александр Замятин игнорирует объективную роль знания. Нам не нужно движение, чтобы рассмотреть ситуацию в России и оценить наличный социальный и политический расклад. Иными словами, нам не нужно движение, чтобы понять, что в наших интересах, а что нет. Другое дело, что только в ходе движения политические пожелания становятся политическими требованиями и целями, только в ходе движения программа может из «в себе» стать «для себя», т. е. начать циркулировать, жить среди людей, объединяя их на базе единой платформы, превращая их из набора индивидов в нечто большее и цельное.
Короче говоря, уже сейчас мы можем со всей серьёзностью отнестись к планам преобразований. Однако очевидно, что они лишь часть паззла. Стоит также помнить, что планы будут значительно отличаться от реальности, потому что исторические обстоятельства всё изменят. Нужно быть гибкими и быть готовыми менять свои планы и лозунги, оставаясь верными принципам. Однако иметь на руках готовые наработки может оказаться полезным: даже меняя наши планы, у нас будет пул уже готовых предложений, из которых можно что-то забирать или куда можно что-то возвращать (откладывать в долгий ящик).
Только левые спасут Россию
Снова перед левыми встают задачи не столько задачи революционных изменений, а, в первую очередь, задачи широко понимаемой «модернизации» страны. Мне хотелось бы говорить о проблемах именно на «прогрессистском» языке («модернизация», «реформы», «прогресс», «варварство»), потому что он лучше подходит пафосу момента. Что же это за задачи?
- снижение социального и политического напряжения (единение страны на базе общих проблем и общих решений, диалог с разными силами и включение их в управление, открытая, прозрачная и предсказуемая политика)
- поиск нового фундамента для России (общенациональный диалог о том, кто мы такие и чего мы хотим, переучреждение страны и смена политической системы)
- разрешение кризиса социального воспроизводства (решение проблем нищеты и бедности, проблем в образовании, здравоохранении и системе социального обеспечения, борьба с социальными болезнями, высоким уровнем смертности, низкой рождаемостью и низкой продолжительностью жизни, высоким уровнем насилия, особенно домашнего)
- переход к новой модели устойчивого экономического развития (диверсификация и реиндустриализация, снижение регионального неравенства)
- повышение благосостояния россиян (как в денежном выражении, так придание жизни в России нового качества – улучшение городской среды, доступа к общественным благам и т. п.)
- разрешение острого экологического кризиса (декарбонизация, решение мусорной проблемы, сильной загрязнённости городов, повышение энерго- и ресурсоэффективности предприятий)
- социальное уравнение (взять на борт тех, кто пока вне него, – мигрантов, бедных, людей с инвалидностью, стариков, сельских жителей, квиров, женщин и т. д., прекращение варварства в отношении разных групп граждан и неграждан)
- поиск новой внешнеполитической миссии (поиск своего места в мире в контексте противостояния сверхдержав и глобального экологического кризиса)
Оставим без внимания вопрос конфликта Украины и России, потому что он требует отдельной дискуссии, а также потому что ситуация меняется постоянно: это уже вопрос не планируемых преобразований, а сегодняшней стратегии.
Вышеуказанные задачи можно решать разными методами, хоть либеральными, хоть националистическими. Принципиальная позиция левых должна быть следующей: только широкая демократизация политики и экономики может решить эти задачи. Такая демократизация – это одновременно и цель, и средство. Без отстранения коррумпированного правящего класса – политического истеблишмента, менеджмента государственных корпораций, высокопоставленных силовиков и олигархии – и без значительного расширения общественного контроля как над политикой, так и над экономикой (вопросы цен, инвестиций, секторальных балансов) невозможно выправить негативные стороны существующей экономической модели, наличных институтов, побороть коррупцию в государственном аппарате и т. п.
Это исходит из анализа положения страны. Россия занимает положение полупериферии в мир-системе и играет в международном разделении труда роль поставщика сырья и товаров первичной обработки. Ряд экспортоориентированных отраслей (нефтяная и газовая отрасль, металлургия, естественные монополии) перекашивают секторальные и стоимостные балансы в свою пользу: прибавочная стоимость перетекает в эти отрасли из обрабатывающей промышленности, снижая в ней норму прибыли и деформируя её инвестиционную функцию (см. Р. Дзарасов, Д. Новоженов «Крупный бизнес и накопление капитала в современной России»). При этом правящий класс осуществляет контроль над собственностью посредством инсайдерской ренты и правит, опираясь на неформальные связи и коррупцию, поэтому ему попросту не нужны верховенство права и независимость судов. Отсюда принципиальное беззаконие, крайняя неэффективность государственного сектора, перманентное воровство.
Демократическое государство должно перестроить управление российской экономикой, включив в него всех стейкхолдеров и внедрив значительное плановое начало, взять в свои (а не в руки вороватого и неподконтрольного госменеджмента) руки стратегические рычаги управления экономикой и изменить балансы в пользу обрабатывающей промышленности. Только на этой основе возможно проведение институциональных реформ – борьбы с коррупцией, создания независимого суда и подконтрольной народу полиции и т. п. Вместе с тем такое государство ускорит социальный прогресс, освободит миллионы людей от пут варварства и обеспечит стабильное социальное и экологическое воспроизводство.
Что так и что не так в программе New Deal? (доброжелательная критика)
Сначала хотелось бы похвалить авторов. Притом не только за то, что они начали серьёзную общественную дискуссию, но и за хорошее в программе. Хотя применение наработок MMT (современной денежной теории) встретило непонимание как публики, так и редакции Рабкора (по крайней мере, на встрече в Москве), это связано не с проблемами самой программы, а со слабой укорененностью идей MMT в левой среде. Лично мне MMT не только не кажется неверной, я не вижу никаких особых противоречий её с марксизмом. MMT описывает работу современной финансовой и денежной системы, указывая на то, что отчасти деньги составляют государственную монополию и представляют собой лишь инструмент в руках правительства и общества, с которым можно довольно свободно обходиться. MMT констатирует огромные роль и авторитет современного буржуазного государства и говорит нам, что вопрос денег – это в конце концов вопрос политики (кто контролирует их выпуск, кто заставляет ими пользоваться). MMT не говорит, что ресурсы общества бесконечны, оно всего лишь перестаёт фетишизировать цифры на балансовых счетах. Удивительно для меня, что многие марксисты так держатся за какую-то огромную роль бумажек и цифр на экране. На самом деле, MMT переводит наше внимание со счетов в реальную экономику: важны не макроэкономическая стабильность и формальные цифры, а реальное состояние промышленности, рынка труда, инфраструктуры и т. д. Хочется пожелать авторам удачи на поле пропаганды идей MMT. В самой же программе можно было бы сгладить углы, не пытаясь кратко описать основные постулаты теории, а вместо этого просто указать на то, что современные государство обладают гораздо большим арсеналом инструментов в своей монетарной и фискальной политике. Это позволило бы перенести центр дискуссии в рамках самой программы с теоретических споров на разговор о конкретных политических мерах.
Хотелось бы похвалить Андрея Рудого, Михаила Лобанова и их коллег за очень обстоятельную и чёткую программу реформ в образовании: сразу видно, писали знающие люди. Авторы также совершенно верно заговорили о социальной политике на языке социальных и трудовых прав, ведь это лакмусовая бумажка для левых. Хочется похвалить авторов за краткое и ясное изложение причин, почему защита мигрантов – в интересах российских трудящихся, и что левым принципиально стоять на их стороне.
Так как это черновик черновика, то ничего удивительного в том, что в программе многого нет. Авторы сами говорили, что у них попросту не хватило людей, компетентных в разных вопросах. Кратко отметим, чего именно нет:
- экономический блок ограничен только монетарной и фискальной политикой, в нём нет ни слова об изменении структуры экономики, диверсификации, а также обойдён стороной ключевой вопрос о собственности: хотя авторы экономического блока, судя по всему, не поддерживают национализацию крупного бизнеса, стоило хотя бы упомянуть о разногласиях или прямо указать свою позицию
- нет ни слова об институциональных реформах: судебной, полицейской, регуляторной, дебюрократизации, борьбе с коррупцией, борьбе с монополиями
- отсутствует программа уравнения всех социальных групп в правах – ни о слова о женских и ЛГБТК-правах (упомянуты только мигранты)
- полностью отсутствует раздел о внешней политике
Хотя авторы прописали много важных и нужных мер, особенно в образовании, программа, на самом деле, довольно обтекаема и неконкретна. Если раздел об образовании отличается лаконичностью и чёткостью прописанных предложений, то остальные разделы, скорее, «плывут». Особенно явным мне это показалось в разделе, посвящённом пенсионной системе, где помимо обычных для всех политических сил словах о росте пенсий, а также требования отменить повышение пенсионного возраста попросту забыта заморозка накопительной части пенсии и обойдён стороной вопрос об устройстве будущей пенсионной системы. Но то же касается и других разделов – здравоохранения, продовольственной политики и т. д. В первую очередь, не обозначено чётко, какая именно система предлагается, забыты важные вопросы (превентивная медицина, структура собственности в сельском хозяйстве и т. д.). В экологической политике также нет совершенно никаких подробностей.
По части же того, о чём написано ясно, лично мне приходится констатировать несогласие по ряду пунктов. Я не согласен решить вопрос о политическом строе, всего лишь взяв на вооружение лозунг парламентской республики. Андрей Рудой совершенно верно указал, что в наличии нет серьёзных альтернатив, однако отсюда не следует, что нужно согласиться на типичную европейскую либеральную демократию. Конституционный проект Магуна-Рощина-Юдина* – это хороший пример того, как можно попробовать мыслить за пределами дилеммы президентская/парламентская республика.
Также я бы хотел указать на внутреннее противоречие в социальной программе, где одновременно заявляются социальные и трудовые права, но также предлагается ввести довольно низкий потолок для доступа к социальной поддержке. Борис Кагарлицкий правильно указал, что принципиальна универсальность этих прав. Речь должна идти не просто о праве не безбедную жизнь, которое обеспечивается неимущим с помощью социальной поддержки, а именно о праве на эту самую всестороннюю социальную поддержку без каких-либо условий. Это важно не только с идеологической, но и с прагматической точки зрения: средний класс левым не соблазнить, если ему ничего не перепадёт. Более того, только на базе универсального социального обеспечения может вырасти действительно многочисленный средний класс, ведь в таком случае людям не придётся тратить значительные средства на жильё, образование, здравоохранение и т. п. и они смогут их тратить на другие вещи. Поэтому необходимо говорить не только о социальных правах, но и строительстве универсальных общественных служб, которые будут бесплатно предоставлять людям нужные им социальные услуги.
Программа действительно умеренная. Это неизбежно, если выстраивать единую для всего левого фланга платформу. Однако мне кажется, что по социальной политике программа предлагает неотличимые от европейской розовой социал-демократии меры. Без шуток, но в программе идёт речь о практически той же политике, что проводит розовый кабинет испанского премьер-министра Педро Санчеса или Социал-демократическая партия в Германии. Такая политика показала свою ограниченность и неэффективность и не выглядит выигрышно на фоне других сил. Мне кажется, стоит проехать дальше влево и объединяться на платформе, схожей с платформами Берни Сандерса, Джереми Корбина и Нового Народного фронта. Это классическая социал-демократия XX века с опорой на демократизацию политического строя, всеохватное социальное государство, национализацию ряда ключевых отраслей (энергия, транспорт, жильё, социальное обеспечение, командные высоты экономики), активную государственную экономическую политику и борьбу за равенство всех социальных групп.
В связи с конкретными российскими условиями такая социал-демократия будет радикальнее, чем в странах центра мир-системы: будет необходимо построить «девелопменталистское государство», которое постарается преодолеть путы периферийной зависимости, опираясь на широкий общественный сектор. Если мы хотим обеспечить подлинную демократизацию, нужно отстранить от власти не только коррумпированных чиновников, но и слитый с государством крупный бизнес: немедленные реформы требуют более глубокой перестройки отношений собственности, чем это потребовалось бы в странах Запада. Мне кажется, что при должном экономическом обосновании MMT-экономисты из New Deal могли бы поддержать такую платформу.
Что можно было бы ещё предложить?
Пытаясь ответить на этот вопрос, автор текста довольно давно стал погружаться в доклады, аналитические записки, научную литературу, зарубежные политические программы и т. д. Раздел, посвящённый моим предложениям, постоянно рос в размерах и в конце концов значительно превзошёл текст свыше. Я мог бы описать это всё кратко, но хотел бы выставить предложения против этого.
В программе New Deal я нашёл мало конкретики, за исключением раздела об экономике и образовании. И мало деталей: о многом попросту забыли. Детали важны не сами по себе, а потому что за ними стоят реальные люди. Авторы забыли о людях с инвалидностью или ЛГБТК**-людях, ничего о них не написали. Мы не обвиняем авторов, это всё же ещё черновик. Но это важно, потому что программа, в конце концов, пишется про людей. И современный российский кризис состоит именно из множества деталей, которые затрагивают то одну, то другую небольшую группу, но в конце концов образуют ком неразрешимых противоречий. Поэтому я стал всё больше погружаться в детали. Мне кажется, что недостаточно сказать «мы хотим независимых и эффективных судов», «мы хотим защитить трудовые права». Надо указать на то, какие конкретно практики и политические меры представляют преграду для наших целей, и что конкретно следует изменить. Можно сказать, что это дело экспертов, однако для левых это не работает: мы ведь в конце концов хотим построить общество соучастия и соуправления.
Поэтому я обращаюсь к редакции Рабкора и к читателям с разрешением отложить публикацию конкретных предложений, пока они не доработаны. Возможно, публиковать их по частям – там несколько разделов (сейчас готовы разделы о новом политическом режиме и институциональных реформах). Чтобы заинтересовать, скажу, что предложения взяты не с потолка, а по прочтению экспертной литературы. Мне бы хотелось рассказать левой общественности, над какими реформами уже есть наработки (например, либералы давно подготовили судебную, полицейскую, антикоррупционную и др. реформы), что мы как левые могли бы раскритиковать в этих наработках, что могли бы предложить мы сами. Рассказать, какие конкретно проблемы стоят в каждой из отраслей и обратить внимание на важные детали. Мне и самому очень интересно в этом разобраться, однако я был бы рад поделиться результатами своих дилетантских исследований.
Автор: Михаил Малаховский, читатель Рабкора
*признан(а) «иноагентом»
* организация признана экстремистской в РФ
