Месть «Альталены». Еврейские крайне-правые против социал-сионистов
У евреев была своя маленькая гражданская война лево-социалистической Республики с крайне-правыми, как в Испании. То, что происходит сегодня — это ее эхо…
Израильская прокуратура обвиняет премьер-министра страны, лидера партии Ликуд, Беньямина Нетаньяху (Биби), в коррупции. Обвинения выдвинуты по трем криминальным эпизодам — взяточничество, мошенничество и злоупотребление доверием. Начался суд и дело может закончиться тюремным заключением. Премьер предпринимает контр-атаки. Он хочет добиться принятия новых законов, которые ограничили бы власть Верховного суда.
Есть любопытные детали, связанные с жизнью Беньямина Нетаньяху, тесно связанные с весьма болезненными эпизодами израильской истории. И они многое объясняют в его политике и в нынешнем политическом кризисе в Израиле.
Биньямин Нетаньяху родился в 1949 году, спустя год после создания государства Израиль, в семье Бенциона Нетаньяху (Милейковского) — профессора истории и личного секретаря ведушего теоретика и лидера ревизионистского течения сионизма Зеэва Жаботинского (1880-1940).
1950-е-1960-е годы — эпоха вскоре после создания государства Израиль — стали напряженным временем для таких как Бенцион. Он, как и его шеф, придерживался крайне националистических право-радикальных взглядов. Возможно, Бенцион был даже более жестким противником арабов, чем Менахем Бегин — тогдашний лидер израильских ревизионистов.
В 1930-е годы один из видных ревизионистов, Абба Ахимеир написал книгу “Записки фашиста”, и название не было шуткой. Некоторые представители данного течения полагали, что “Гитлер — отличный парень, и все бы хорошо, если бы не его антисемитизм”. (1). В годы Второй мировой войны радикальные ревизионисты предлагали сотрудничество Гитлеру с целью добиться освобождения Палестины от англичан и создания там еврейского государства.
Ревизионисты были противниками доминировавшего в сионизме (после Первой русской революции и до 1977 года) социал-демократического течения. Жесткие националисты, противники компромиссов с арабами, они так же осуждали идеи господства государства в экономике, характерные для государственного социализма (равно как осуждали они и идею самоуправления трудовых коллективов и их ассоциаций — идею антиавтортарного социализма, анархизма, коммунизма рабочих советов).
В целом ультра-правое ревизионистское течение сформировалось в “Эпоху фашизма 1919-1945”, как ее называл историк Эрнст Нольте, и определенно сионистские право-радикалы несли на протяжении многих десятилетий некоторые черты фашизма — радикальный национализм, культ государства и вождей, ненависть к социалистам всех видов. Они не скрывали это.
Нольте, консервативный немецкий историк, как и французский ультралевый социальный мыслитель Жиль Дове, считал фашизм — реакцией правящих классов на европейскую революцию и подъем рабочего движения. В понимании обоих фашизм — это европейская глобальная контр-революция. Нет никаких причин исключать из этого уравнения евреев. То, что евреи стали жертвами немецкого нацизма, не означает, что внутри еврейского сообщества не было своих собственных ультраправых.
Вальтер Ауэрбах (Абнер Барнатан) был марксистким теоретиком, сторонником коммунизма рабочих советов или ратекоммунизма (радикального движения работников, организованных в непартийные органы самоуправления и борющихся против капиталистов методами прямого действия). В 1930-х он бежал из Третьего рейха и оказался в Палестине. Там он написал исследование о еврейских ультраправых — “Коричневые рубашки сионистов”. Он отмечает:
“Евреи — такие же, как и все другие нации, живущие при капитализме, и у евреев есть свой фашизм. Это утверждение может удивить тех, кто считает, что фашизм есть форма антисемитизма или, по крайней мере, что фашизм связан с антисемитизмом. Но необходимо помнить, что классический фашизм, фашизм Муссолини не был антисемитским (во всяком случае так было до определенного времени — прим.). Фашизм — это всемирная эпидемия, хотя в каждом случае она связана с глубинным национализмом. Корни этой эпидемии одни и те же во всех странах; эпидемия не может остановится перед дверями гетто или на границах Палестины. Принципы, на которых основан еврейский фашизм, везде связаны со средним классом, хотя не он один захвачен фашистскими тенденциями. Со времен (Первой – прим.) Мировой войны этот средний класс оказался меж двух огней. Ему все труднее избегать разорения, пауперизации; нет ничего страшнее для мелких буржуа, чем стать пролетариями, наемными рабочими, но в этом, однако же, их судьба. Они стараются избежать этого, они направляют свою ненависть против рабочих. Они смотрят назад в прошлое, которое никогда не вернется; поскольку они борются против своего растворения в массе пролетариата, они молятся на любых демагогов, которые обещают им возвращение в золотой век. В этом состоит своеобразная функция фашизма, который привлекает их своими истерическими криками о войне, “национальном единстве” и “всеобщем благосостоянии”. Вместо единства с низшими классами они мечтают подняться наверх в качестве социальной группы. Но рай, в который фашизм их ведет, неизбежно обернется рабовладельческим государством, в котором средний класс будет сокрушен и подвергнется более жестокой эксплуатации (со стороны чиновного аппарата государства и крупных собственников — монополий — прим.), чем когда-либо прежде. Евреи неспособны избежать этой заразы…”
Ревизионисты, указывает Ауэрбах, не только устраивали теракты против арабского гражданского населения. Они совершали нападения на еврейские социалистические митинги, организовывали штрейкбрейхеров для срыва забастовок. Своих оппонентов ревизионисты называли “большевиками” (что не соответствовало действительности). Ненависть между сторонниками ревизионизма с одной стороны и еврейскими социалистами и социал-сионистами с другой была громадной. Часть еврейского бизнеса рассматривала ревизионистов как альтернативу социалистической угрозе, т.е. угрозе изъятия частных предприятий из рук владельцев. Тот же механизм вел к финансированию и пополнению представителями бизнеса и их сыновьями европейских фашистских движений.
Во время восстания в Варшавском гетто в 1943 году единственная попытка еврейских боевиков ревизионистских и социалистических течений договориться между собой о совместном противостоянии немцам, закончилась тем, что обе стороны схватились за пистолеты (2).
В Палестине, где формировалось ядро будущего государства Израиль, а затем в самом Израиля, дело одно время дело шло к гражданской войне. Доминировавшее социал-сионистское течение (еврейские националисты и сионисты социал-демократического толка) сдавали боевиков-ревизионистов, нелояльных Британии, английским колониальным властям. (3).
После создания Израиля представители ревизионистских праворадикалов, сформировавшие свои боевые группы Эцель и Лехи, пытались дополнительно вооружиться — тогда силы израильской армии в 1948 году потопили судно «Альталена», которое привезло им оружие. В Тель-Авиве вспыхнули столкновения между социалистами-сионистами и ревизионистами (последними руководил Менахем Бегин). Социал-сионисты (Республика) победили в этой кратковременной миниатюрной версии испанской гражданской войны и назвали случившееся “подавлением фашистского мятежа”(4). В этих боях на стороне социалистов, кстати, участвовал молодой Теодор Шанин — в будущем знаменитый историк и создатель Московской Высшей Школы Социальных и Экономических Наук (Шанинки).
Надо сказать, что у сторон не было иллюзий в отношении друг друга — они знали о событиях гражданской войны в Испании. Бойцы израильской армии и социал-сионистской милиции Пальмах расстреливали тонувших возле берега боевиков Бегина. Праворадикалы обсуждали вопрос о физическом уничтожении социал-сионистского правительства Давида Бен Гуриона. Однако, после столкновений, длившихся один день, стороны решили прекратить боевые действия. Победив, социал-сионисты не предприняли тотальное уничтожение оппонентов. И те и другие боялись, что гражданская война между евреями поможет арабским армиям и ополчениям, угрожавшим Израилю.
По иронии судьбы не ультраправые, а социалисты-сионисты реализовали проект депортации подавляющего большинства палестинских арабов за пределы занимаемой Израилем территории. Накба — изгнание палестинцев — сопровождалась массовыми убийствами арабов.
Но ревизионисты были недовольны. Дело в том, что в Израиле в первые десятилетия его существования социалисты-сионисты абсолютно доминировали в политике и экономике. Это была т.н. полутора-партийная система. Социал-сионисты контролировали армию, полицию, административный аппарат, правительство, муниципалитеты, СМИ и профсоюзы. Учителя в школах объясняли подросткам, что противники социал-сионистов — враги государства. Прибавим к этому карточную систему, огромную роль государственного аппарата в управлении фабриками, заводами, университетами, школами и больницами, а значит в распределении хороших рабочих мест, и все встанет на свои места (впрочем, в Израиле всегда существовал и большой частный сектор). Проще говоря, если ты не был сторонником правящих социалистов, жизнь в Израиле становилась для тебя крайне тяжелой. Победа государственных социалистов не принесла счастья большинству жителей Палестины.
Хотя представителям других партий и течений — ультра-правым ревизионистам, сталинистам, религиозным партиям и некоторым либералам — рот обычно не затыкали и даже позволяли участвовать в выборах (система отличалась от большевизма и СССР) они стали чужими на этом празднике жизни. Кроме того, они находились под плотным колпаком спецслужб. Исер Харель (Израиль Натанович Гальперин), контролировавший весь аппарат спецслужб, был другом премьер-министра Давида Бен Гуриона и вторым лицом в государстве, так что многие важные вопросы израильской политики эти двое решали за дружеским обедом. Формально Израиль был многопартийной демократией, фактически — суровой диктатурой верхушки социал-сионистов.
Так продолжалось до 1977 года, когда впервые в израильской истории ревизионистам — партии Ликуд, удалось выиграть выборы и прийти к власти. С тех пор правительственные коалиции из наследников ревизионистов, социал-сионистов и других партий сменяют друг друга у власти.
В 1977 году Ликуд, партия наследников ревизионизма и идей Жаботинского (впрочем, эти идеи менялись со временем — поддерживать фашизм в его исторической форме диктатуры после его поражения во Второй мировой войне стало невозможно) пришла к власти. На выборах Ликуд, во главе с тем самым Менахемом Бегином, находившимся в 1948 году на «Альталене», получил поддержку от восточных евреев — мизрахим.
Восточные евреи, выходцы из Ирана, Ирака, Йемена и Северной Африки прибыли в Израиль в 1950-е годы. Они стали жертвами дискриминации со стороны социалистов-сионистов. Мизрахим не брали на хорошие рабочие места, ограничивали им возможность заниматься бизнесом и селили в заброшенные арабские поселки, часто в районе израильской границы. Там они попадали под огонь палестинских партизан, желавших отомстить тем, кто изгнал их из дома. Белую элиту социал-сионистов восточники ненавидели, Холокост многие из них считали выдумкой белых евреев-ашкеназов — “выдумкой, предназначенной для оправдания дискриминации темнокожих”. Критические высказывания белых государственных мужей о ликудниках лишь ласкали слух мизрахим.
Вернемся к семье Биби в 1950-е-1960-е гг. Его отец в такой ситуации не мог оставаться долго на своем месте. В конце концов из университета его вынудили уйти. Семья эмигрировала в США, впрочем, они время от времени возвращались в Израиль. Биби на всю жизнь сохранил ненависть к тем, кто преследовал его отца — к “большевикам”, как ревизионисты называли социал-сионистов, и к их глубинному государству — чиновному аппарату.
Правление Нетаньяху — представителя право-националистического партийного блока и партии Ликуд — наследницы ревизионистов — это “возвращение «Альталены»”. Хотя взгляды людей в какой-то мере изменились и не являются копией идей ревизионистов 1930-х-1940-х гг, правый блок объединяет вокруг себя тех, кто в разное время пострадал от правления социал-сионистов или считает себя наследниками пострадавших. Тут значительная масса религиозных евреев (социал-сионисты были светскими), множество мизрахим, сторонники крайнего национализма. Здесь лежат истоки войны Нетаньяху с глубинным государством израильской аристократии — со сторонниками или наследниками социал-сионистов, которые всё ещё контролируют значительные сегменты израильского общества — большинство СМИ, армию и прокуратуру.
Сегодня прокуратура обвиняет Нетаньяху в коррупции, а Биби, в свою очередь, пытается разрушить остатки глубинного государства, приняв новые законы, ограничивающие власть Верховного суда и всей судебной системы Израиля (5).
Но тут не только война за выживание между политическим лидером и неподконтрольными ему элементами государственной системы. Это месть «Альталены» — продолжение той, древней войны, которая сотрясала сионистское движение даже еще до создания государства Израиль.
***
