Андреас Панайоту — седовласый доцент политологии Технологического университета Лимасола, второго по численности города Кипра. Вечером в пятницу студенты радостно приветствуют его в старом городе, где он пьет одну чашку кофе за другой. «Я с юношества был активным участником социальных движений, — говорит преподаватель, — Лейтмотивом было объединение острова, разделенного на греческую и турецкую часть. Мы хотели создать новую общность для жителей, чтобы они воспринимали себя в первую очередь как киприоты, а только потом как греки или турки». В то время как националисты старались разъединить, социалисты и коммунисты сделали свой идеологией киприотоцентризм — ценность единого Кипра как независимого государства.
В понимании Панайоту термин «киприоты» тождественен «россиянам»: «Внимание акцентируется на том, где ты живешь, а не кто ты по национальности». В то время, когда 43% шотландцев потребовали независимости от Британии, каталонцы требуют у Мадрида права референдума, а Украину сотрясает потенциальная возможность раздела, особенно интересен исторический экскурс Андреса Панайоту в жизнь двух общин, длительное время существовавших мирно.
Средиземноморская уникальность
Большинство европейцев знают о Кипре только как о стране, где для «отмывки» денег есть множество офшоров, а социальная жизнь заморожена. Однако у социальных движений на острове долгая история, которая не прерывается и сейчас. В XIX веке европейская экономика началась расширяться все дальше и дальше. Во время этого исторического процесса к новой системе координат подключилась и Османская империя, которой тогда принадлежал Кипр. Этот период на острове характеризовался серией восстаний крестьян и бедных горожан против налогообложения. Бунтовали и раньше, но именно в этот период мобилизация бедняков приобрела экономическую направленность. Прежде выступления носили либо прозападный курс (особенно в первые годы османского владычества), либо были направлены против центральной власти османов.
Мобилизация протеста оказалась вызвана новой исторической силой — появилась новая социальная группа в виде сборщиков налогов. С некоторыми оговорками их можно квалифицировать как раннюю форму местной буржуазии. К 1830 году общество пришло к выводу о срочной необходимости реформ — все это проходило в рамках требований изменений по всей империи. Однако остров стал одним из немногих мест страны, где обновления все-таки удались.
Когда британцы завоевали остров, стало очевидно, что общее положение людей на Кипре сравнительно лучше, чем в соседних регионах Восточного Средиземноморья. Период между восстанием крестьянского сословия в 1760—1833 годах и новой волной классовых противостояний в первые десятилетия XX века стал временем внутреннего классового компромисса, от которого нижние сословия даже выиграли. Например, по данным британских социологов, крестьянами-собственниками тогда стали более 90% населения.
Географическое положение и историческая динамика региона частично объясняют успех низших классов: непостоянство контроля со стороны империй позволяло получить частичную автономию, а, значит, и модернизацию. В то же время Россия заявляла о «праве на вмешательство» в дела острова, жители которого исповедовали православие. Европа аналогично требовала права на контроль, ведь киприоты находились под управлением венецианцев вплоть до 1571 года — с тех пор здесь остались массивные развалины мощных крепостей.
© Дмитрий Окрест
Возможной причиной успеха реформ стало и отсутствие религиозных конфликтов, и возможность присвоения общинных земель — хотя номинально все они принадлежали султану. При этом местная православная церковь отличалась долгой историей и как эксплуататора низших классов, и как места консолидации всех православных христиан. В конце XIX столетия местные жители достигли той формы компромисса в меняющемся геополитическом контексте, когда низы смогли стать агентами реальных изменений.
Колонизация на британский манер
В 1878 турки все-таки отдали Кипр, хотя номинально он оставался под властью Стамбула еще продолжительное время. Остров предоставили Британской империи в рамках соглашения с султаном о противодействии российской экспансии в регионе. Для англичан Кипр был ценным активом на стратегическом пути в Индию через Суэцкий канал. К началу XX века это стало еще более значительным в связи с политическими и экономическими интересами Запада на Ближнем Востоке.
Эта трансформация контроля привела и к внутренним преобразованиям, способствовавшим разработке новых культурных и институциональных рамок в экономике и политике киприотов. И эти изменения, по мнению местных историков, создали новые формы классовой политики. Официально старый полусредневековый режим закончился с захватом острова британцами, но гегемония традиционных для Османской империи высших сановников, христианских и мусульманских, сохранялась в течение первых десятилетий. Вместе с тем британская политическая повестка и рост ранних капиталистических отношений привели к изменениям.
Это сочеталось с централизацией власти со стороны Лондона и расширением культурно-политической интервенции двух соседних государств — Греческого королевства и Османской империи, а позже Турции. Это породило два вида сопротивления: остаточные формы «примитивного восстания», в том числе социально окрашенный бандитизм, и политическая мобилизация киприотов-греков под знаменем национализма.
Бандитизм был характерной чертов обеих общин — и турок, и греков. Этот вид сопротивления центральной власти сохранялся до 40-х годов, не оставив, впрочем, никакого политического наследия. Эти повстанцы были последними из местных жителей, которые сопротивлялись централизации власти. Националистическое движение имело больше перспектив, так как было продуктом новой стремительной эпохи. К тому же конфликт традиционалистов (сторонников религиозной идентичности) и националистов завершился в начале XX века победой последних. Эллинский национализм был за секуляризацию, его активными сторонниками стали силовые структуры.
Греческий национализм стал гегемоном идеологии в христианской общине, система образования стала основным средством распространения новых идей. За этим последовало появление на острове турецкого национализма. Киприоты, турки и греки воспринимали себя «ветвями», которым необходимо вновь сплестись в стволе национального дерева. Оба национализма не были настроены против Запада, наоборот, греческий национализм задумывался как союзник Британской империи.
Польза капиталистических отношений
Включение в Британскую империю ускорило эксплуатацию местных жителей. С другой стороны, оно подарило им новые способы сопротивления — профсоюзы, политические партии, забастовки и международную солидарность. Показательный момент новых изменений стал очевиден, когда англичане вмешались в первые городские беспорядки в 1908 году. Тогда после многочисленных выступлений через парламент был принят закон, дающий право всем мужчинам участвовать в церковных выборах. Таким образом православную церковь осовременил колониальный парламент.
Современное движение рабочего класса появилось на политической сцене в межвоенный период. Его основным участником стала Коммунистическая партия трудящихся (Anorthotiko Komma Eryazomenou Laou (AKEL). Экономический кризис в аграрном секторе после Первой мировой войны привел к краху мелких собственников — двадцатые годы характеризуются массовыми экспроприациями ростовщиками крестьянской земли. Уровень недовольства населения обеспокоил даже колониальные власти.
© Дмитрий Окрест
Понимание новых методов борьбы родилось среди новых классов, созданных капитализмом. Две группы играли ключевую роль в формировании кипрских левых: с одной стороны молодежь и интеллектуалы из среднего класса и зарождающий рабочий класс с другой.
Первые профсоюзы, которые привели к образованию коммунистической партии, оказались сформированы в основном из ремесленников. Это произошло прежде всего за счет тех сетей солидарности, что существовали уже долгое время. Ранее массы людей стекались в городские центры в поисках работы, но главными заводилами борьбы стали активисты, работавшие в горнодобывающей промышленности. Профсоюзы существовали там, где была связь с внешним миром: в прибрежных городах и рабочих поселках. Удивительно, но нередко двигателем изменений на острове выступали англичане.
Националисты старались избежать популяризации леваков и поэтому пошли на компромисс с церковью, встав на рельсы консерватизма, которому изначально противились. В церковь ходили отцы, левыми же идеями интересовались их сыновья и дочери. Стремление коммунистов к установлению новых порядков стало общим местом критики святых отцов. В это время энозис — воссоединение с материковой Грецией — стало главное идеей всех националистов. Вслед за этим иерархи назвали объединение богоугодным делом. В это же время коммунисты выступают за независимости острова и отстаивают позицию новой идеологии кипроцентризма — ценности Кипра как независимого государства.
Они требовали сохранить единство низов независимо от религиозной или национальной принадлежности. Когда же энозис стал политической целью даже партии левых, то концепция кипроцентризма все еще продолжала отстаиваться. Местные коммунисты считали, что любые изменения могут произойти только благодаря усилиям самих киприотов, которые должны решать свои проблемы сами. Афины, Анкара и Лондон, по мнению кипроцентристов, мешали киприотам делать свое будущие. Впереди маячила долгожданная независимость, радость от которой закрыла глаза на опасность гражданской войны между общинами, что затем привело к вторжению Греции и Турции.
Источник:
[1] Книга «После раздела Кипра: государство и общество в трансформации» (Beyond a Divided Cyprus A State and Society in Transformation)