До конца своей жизни Галина Яковлевна была главной движущей силой «Школы трудовой демократии», основанной в 1994 г. Она была и ее главным интеллектуальным ресурсом, вместе со своим супругом, единомышленником и постоянным сотрудником Борисом Васильевичем. Основатели школы, в числе которых был и автор этих строк, поставили себе целью содействовать развитию независимого классового движения эксплуатируемых трудящихся (вкратце — «рабочего движения»), т.е. подавляющего большинства общества. Мы считали это главным условием политического и социального прогресса России.
Супруги Ракитсткие еще при Перестройке, как только это стало политически возможным, активно участвовали во вновь зарождающемся рабочем движении. Эта деятельность вытекала непосредственно из их марксистского мировоззрения, или, как Галина предпочитала выражаться, из их последовательного революционного гуманизма. Это меня в то время и привлекло к Галине. Рабочий класс СССР издавна был темой моей научной работы. Как и Ракитские, я не мог оставаться пассивным наблюдателем, тем более, что велось (еще ведется) целенаправленное наступление властей на политические и экономические права трудящихся.
Со своей идеологической установкой Галина была и осталась очень редкой личностью среди российской обществоведческой интеллигенции. Я, конечно, говорю не о сталинистах (т.е. тех, кто считает, что строй в СССР был социалистическим, хотя и с перегибами), которых было гораздо больше, хотя большинство обществоведов быстро перекрасились в либералов после крушения «советской» системы.
Одной из важнейших задач Школы является избавление трудящихся от распространенной иллюзии отождествления старой советской системы с социализмом. Это сложная задача, поскольку Школа себе ставит целью содействовать именно стратегическому мышлению рабочего движения. Такое мышление невозможно, если отсутствует ясность конечной цели, пусть и далекой.
С другой стороны, основатели школы были убеждены, что если рабочее движение останется в идеологических рамках капитализма, если оно не поставит себе конечными целями освобождение трудящихся от эксплуатации и завоевание народной демократии, то оно едва ли сможет наращивать силы и значительно влиять на положение трудящихся. Отсюда и акцент школы на классовую независимость трудящихся, в том числе на независимость их организаций от работодателей и их прислуги, и на выработку собственной классовой позиции.
Но не только глубокое знание Галиной российского рабочего движения и общность наших идеологических установок привлекли меня к ней. Она была редчайшим российским левым интеллигентом, умевшим найти с трудящимися общий язык, вести с ними настоящий диалог. В то же время она не проявляла к ним снисхождения, не щадила их своей критикой, порой весьма суровой.
Правда, первое время между нами возникали разногласия по вопросам педагогики. Мне казалось, что Галина придавала слишком много значения лекциям ведущих. Со своей стороны, она считала, что, настаивая на приоритете собственного опыта и знаний трудящихся в учебе, я свожу роль ученых лекторов на нет. И вряд ли так можно добиться успеха в обучении. Однако мы довольно быстро преодолели эти разногласия. Главным образом, усилиями Галины школа выработала собственную педагогику, диалектически сочетающую преимущества обоих подходов и избегая главных их недостатков. Кроме вступительных и заключительных лекций ведущих, дискуссий трудящихся в малых группах, редких «мини-лекций» ведущих в курсе пленарных дискуссий, центральное место в педагогике школы занимает подготовленная заранее серия вопросов, вокруг которых строятся семинарские занятия.
Вся сложность заключается в формулировании вопросов так, чтобы они касались конкретных проблем, переживаемых трудящимися, и заодно выводили дискуссию на уровень стратегии (идеологии). Эту задачу выполняла в основном Галина (в дуэте с супругом) и мастерски с ней справлялась. Через их активное участие в обсуждении конкретных проблем трудовой жизни, таких, как зарплата, рабочее время, условия труда, занятость, профсоюзная структура, и многое другое, мышление трудящихся направляется по независимому классовому руслу. Иными словами, школа помогает трудящимся искать решения их проблем, исходя из их собственной потребности развития как полноценных личностей, а не из логики капитала, для которого трудящиеся представляют собой рабочую силу, а улучшение их положения — лишние затраты.
Главная задача, которую ставит себе школа, непростая — освободить движение трудящихся от идеологического влияния капитала. Трудящиеся материально зависят от капитала, что, естественно, сильно давит на их сознание. Школа довольно быстро пришла к выводу, что сотрудничать следует только с теми трудящимися, которые уже осознали необходимость борьбы и реально поднялись на борьбу, т.е. с независимыми профсоюзами. Мы поняли, что бесполезно работать с профсоюзами ФНПР, поскольку в ее организациях полностью отсутствует стремление к классовой независимости. Если в силу обстоятельств в той или другой ячейке такое стремление все-таки возникает — что нередко случалось в 1990-ые годы — то окружающая ФНПР-овская структура приходит в движение для ее быстрого удушения. Признаюсь, что Галина поняла это гораздо раньше меня.
Я тут коротко затронул лишь один, хотя один из центральных, аспект жизни Галины Яковлевны в годы моего сотрудничества с ней. Я не написал о ее богатой научной работе в этот период, неотделимой от ее общественно-политической деятельности. Эта работа подпитывала мои собственные научные искания и значительно углубляла мое понимание марксисткой теории. Я не стал писать и о моей дружбе с Галиной, которая была для меня не только товарищем и коллегой, но и заботливым другом. Галина сочетала в себе твердость бесстрашного борца за свободу и справедливость, непримиримость человека с сильно развитым чувством собственного достоинства, готового его защищать против всего и всех, и необъятную нежность еврейской матери, бабушки и прабабушки.
Давид Мандель (Канада)
