ИФ РАН
Все мы любим дарить и получать подарки.
В июне 2008 года известный всему миру национальный философский центр, насчитывающий более 300 сотрудников (127 докторов и 105 кандидатов наук), более 1000 аспирантов со всей России и два факультета студентов, постановлением правительства РФ был подарен Музею изобразительных искусств имени Пушкина, расположенному по соседству. Конечно, не просто так, без повода, а к 100-летнему юбилею музея. Надо заметить, что это неординарное событие в истории отечественной культуры парадоксальным образом совпало и с 80-летием самого Института философии. Поскольку дареному коню, как известно, в зубы не смотрят, музей с благодарностью принял этот дар правительства и поспешил поставить на свой баланс известное на всю страну здание на Волхонке.
Вы спросите, зачем музею Институт философии? Разумеется, сам по себе институт – коллектив ученых, студентов и аспирантов для музея, как, по-видимому, и для ряда чиновников из правительства, особой ценности не представляет. Зато землица под ним знатная в прямом и переносном смысле. До Кремля рукой подать, и храм поблизости. Можно еще добавить, что и здание старинное – усадьба князей Голицыных аж XVIII века. Но здание тут особо не при чем, ибо имеются планы по «освоению» этого старинного местечка с помощью печально известного архитектора Нормана Фостера, который уже предпринимал попытку построить что-нибудь грандиозно-монументальное на Крымском валу. В общем, и вглубь и ввысь нечто должно взметнуться прямо из болотистых почв напротив древнего Кремля. Обсуждается ли вопрос с москвичами? Зачем? С коллективом института? Вопрос риторический. На кону 40 миллиардов наших с вами, дорогие сограждане, национальных рублей, которые должны быть «освоены» при строительстве так называемого Музейного городка. Так что не до бесед. Вопрос лишь в том, кто будет осваивать.
Да, да. Тот самый извечный российский вопрос: кто же сидит в птице-тройке, несущейся по просторам и удивляющей своей удалью другие народы? Частично ответ на него можно найти, изучив состав попечительского совета фонда Пушкинского музея. Этот попечительский совет как раз незадолго до юбилея музея возглавила Эльвира Набиуллина, глава Министерства экономического развития и торговли. И по странному стечению обстоятельств сразу после этого в правительстве созрела мысль преподнести музею ценный подарок…
Судьба Института философии остается неясной.
Его здание вопреки заключенному и действующему до 2019 года арендному договору волевым решением и с нарушением самого же печально известного постановления о дарении передано на баланс музея. Ни институту, ни обучающимся там студентам и аспирантам гуманитарного университета ГАУГН взамен ничего не предоставлено… Здание посещают странные лица, осматривая помещения и нервируя студентов. Со здания срывают доску с надписью «Институт философии» и выбрасывают на помойку. Институт бомбардируют какими-то странными и бесконечными проверками и требованиями, которые он, кстати, все выполняет. Вернее, выполнял до сих пор.
30 октября сотрудники ИФ РАН и студенты ГАУГН собрались на общее собрание и приняли решение защищать институт. Еще приняли два обращения. Одно – к президенту и премьеру, в ожидании найти в них союзников в деле защиты своих интересов, второе – к коллегам и общественности с призывом о поддержке. Предлагали даже писать письмо к иерархам Русской православной церкви, дабы патриархия наряду с прочими своими многочисленными задачами выступила бы и в роли арбитра хозяйственных споров, а заодно – покровителя отечественной философии.
Студенты настаивали на проведении уличных акций, к которым грозили присоединиться их родители и многие преподаватели, администрация ИФ РАН призывала к сдержанности, а в прессе и в интернете разразилась бурная дискуссия о том, нужна ли нам академическая философия в ее нынешнем виде. А проблема ИФ РАН оказалась связана с общим положением дел в Российской академии наук, которое, увы, оставляет желать много лучшего…
Нет сомнений, к академическому начальству может быть предъявлено множество претензий.
В том числе, кстати, и в связи с конфликтом, разразившимся сегодня на Волхонке, – как могли допустить нынешнее положение дел, почему не возражали и не возмущались раньше? Почему обратились к общественности только тогда, когда над институтом нависла угроза гибели и были задеты непосредственные интересы его руководства? Можно и нужно говорить о том положении, в котором находятся современная гуманитарная наука и образование, о том, какова ответственность той же академической элиты, спокойно наблюдающей за происходящим в стране. Можно изумляться, почему даже в условиях конфликта руководители института возлагают надежды на благоволение того самого правительства, которое их же подарило новому хозяину, как барин крепостных холопов. И разве не те же представители академической элиты поддерживали происходившие в стране экономические и социальные процессы – до тех пор, пока эти процессы не задевали их напрямую? Где же интеллектуальная и моральная ответственность? Где боль и переживания за страну?
Однако вопрос о судьбе ИФ РАН – это отнюдь не вопрос о судьбе его руководителей, которым, надо надеяться, ничего серьезного не грозит. Это вопрос о студентах и аспирантах ГАУГНа, оказавшихся заложниками пресловутого «спора хозяйствующих субъектов». Это вопрос о рабочих местах сотен сотрудников института, о его месте и роли в общественной жизни и его будущем. Это вопрос о судьбе центра Москвы, о сохранении его исторического облика, точнее того, что от него еще осталось.
Но есть и нечто еще более важное, скрывающееся за всеми этими проблемами и этим конфликтом. Вопрос, чья это земля?
И не так уж важно, какой хозяйствующий субъект отхватит тот или иной кусочек старого города. Важно, что, смиряясь с произволом чиновников, отказываясь от протеста и сопротивления, придумывая сотни высокоморальных и интеллектуально убедительных аргументов для того, чтобы не бороться и вообще ничего не делать, мы признаем: земля, на которой мы живем, не наша. А мы здесь не граждане и не хозяева, а просто холопы и приказчики.
Судьба Института философии будет решена не петициями к президенту и не униженными жалобами в патриархию. Будущее института, как и будущее всей страны зависит от нашей гражданской активности. В том числе и от готовности отстаивать принципиальное право академической науки на самостоятельное существование, даже вопреки позициям академического начальства.