Добро пожаловать в новую реальность
После 13 сентября бессмысленно задавать вопрос «почему Россия не Туркмения», поскольку различия в основном сводятся к более холодному климату. Региональные выборы не просто продемонстрировали новый уровень наглости чиновников, соревнующихся в том, кто припишет себе более высокие результаты, но и завершили ликвидацию умеренно-авторитарной политической системы, существовавшей у нас на протяжении прошедших двух десятилетий. На сей раз фальсификаторы радостно превзошли даже тот уровень беспредела, которым характеризовалось голосование по поправкам к конституции. Губернаторы дружно приписали себе по 80 с лишним процентов, вообще не интересуясь мнением избирателей. Самые скромные приписали себе всего 70%. И лишь Иркутская область остается оазисом демократии с губернатором, вынужденным мириться с унизительным результатом — всего 60% голосов.
Можно, конечно, иронизировать по поводу того, что чем ниже популярность власти, тем выше её показатели на выборах. Но факт очевиден — система радикально изменилась, закрыв все каналы для участия в политике даже для умеренной и системной оппозиции. Выборы в Государственную Думу, запланированные по нынешней схеме, дадут уже предсказуемо «туркменский» результат, при котором говорить о политической борьбе или соревновании нет никакого смысла. Выборы убиты, а мирная протестная активность принципиально игнорируется. Опыт Хабаровска и Белоруссии более чем показателен. Власть уже не заботится ни о легитимности, ни о том, чтобы демонстрировать хотя бы видимость интереса к мнению общества.
Если бы в России сохранялись хотя бы некоторые рудиментарные остатки правового государства, Элла Памфилова и её подельники из ЦИК давно должны были бы сидеть за решеткой за свои деяния. Но пока под арест отправляют не фальсификаторов, а тех, кто дерзнул указать на совершаемые преступления.
В новой политической (точнее псевдо-политической) реальности утрачивают смысл существования и партии системной оппозиции. До недавнего времени они, при всех их очевидных пороках, выполняли определенную общественную функцию, давая жителям России канал для выражения недовольства или для легального участия в политической жизни страны, пусть и на условиях, определенных властью и в рамках поставленных ею правовых ограничений. Но теперь права в обычном смысле слова не существует, государство не считает себя связанным не только собственными юридическими законами, но даже законами логики, природы и здравого смысла. И дело не в том, являются ли попытки использовать оставленные нам легальные каналы оправданными с моральной, идеологической или хотя бы с тактической точки зрения. К сожалению, этих каналов уже не существует. И даже если на холсте нарисована дверь, остающаяся как будто бы открытой, пройти в неё нет никакой возможности, ибо она не только не скрывает глухую стену, но напротив, является издевательским напоминаем о том, что никакого прохода, никакого пути здесь нет.
Фальсификация была не просто наглой и открытой, она была демонстративной и показательной. Её цель — продемонстрировать обществу в целом и отдельным его членам бесполезность попыток легальными и мирными средствами защищать свои интересы. Участие в политике становится невозможным. Строго говоря, даже лояльное поведение и поддержка власти (искренняя или вынужденная) становятся бессмысленными, ибо власть четко дала нам понять, что в нашей поддержке не нуждается. Даже если вы искренне пришли проголосовать за «Единую Россию», этот поступок не имеет никакой ценности, поскольку ваш бюллетень будет выкинут в мусор вместе со всеми остальными, а вместо него нарисуют новые, пусть и с той же самой картинкой.
Системные политические партии поставлены перед выбором — либо перестать быть системными, за счет хотя бы робких попыток выйти за флажки, либо перестать быть. Их тени, конечно, будут востребованы на выборах в Государственную Думу, но не их участие. Нет даже нужды в оппортунистическом согласии со своей участью жертв электорального ограбления (что делает их самих соучастниками преступных деяний власти). Итог уже нарисован и даже объявлен заранее: «Единая Россия» вернет себе конституционное большинство, оппозиционным партиям от широкой души будет предоставлена номинальная возможность присутствия. Впрочем, последнее тоже не очевидно: могут вместо «устаревших» старых партий посадить в Думе новые фракции, благо технически это уже обеспечено итогами прошедших выборов, давших фейковым конструкциям кремлевских политтехнологов «официальный» статус. Эти «новые партии» не претендуют даже на формальную оппозиционность. Они вообще ни на что не претендуют.
Итак, оппозиция должна «выйти за флажки». Но она этого не может сделать, не отказавшись от своей нынешней природы, образа мысли и образа деятельности. А значит, не может сделать в принципе. Отдельные её представители при благоприятном стечении обстоятельств имеют шанс продлить своё политическое существование, но не системная оппозиция как явление.
Итак, в России нет больше не только выборов, но и легальной умеренной оппозиции, достойной этого названия. Нет никакого смысла и в пресловутом «умном голосовании» Алексея Навального. Наши споры о тактике заканчиваются там, где заканчивается пространство для маневра. Пока Алексей Навальный в немецкой клинике приходит в себя после отравления, которое никто в России не будет расследовать, его соратники радостно сообщают нам про полторы дюжины успешных историй своих кандидатов на фоне полутора тысяч случаев, когда результаты голосования просто выброшены в урну — и отнюдь не в урну для голосования.
Внесистемная (и как бы радикальная) оппозиция пыталась использовать деятельность оппозиции системной в рамках своей тактики. Хороша или плоха была подобная тактика сама по себе, сейчас уже не важно. Ситуация изменилась и окно возможностей тщательно заколочено.
Разумеется, у нас остается право ругать власть в социальных сетях. Это право возможно сохранится за нами на некоторое время, поскольку господствующие круги осознали — в наших условиях Интернет не только не стал (в отличие от некоторых других стран) инструментом мобилизации, но напротив, зачастую выполняет противоположную функцию, демобилизуя и деморализуя протестное сообщество.
Вопрос о том, есть ли будущее у протеста в России сейчас, увы, должен быть заменен иным: а есть ли у России в принципе будущее? Разумеется, если оно и есть, то связано с сопротивлением. Но формы политической борьбы после 13 сентября придется придумать и выстрадать заново.
