Ушёл в небытие очередной год, и, по традиции, вспоминаем наиболее интересные публикации 2013 года на «Рабкоре». Нельзя объять необъятное, и потому предметом автора выступили две в чём-то разные, а в чём-то близкие рубрики нашего портала – «Дебаты» и «Ликбез».
Сразу признаюсь, что в выборе «лауреатов» я руководствовался не какими-то бесспорно объективными предпочтениями – например, числом просмотров или лайков. Делалось это уже хотя бы потому, что данный критерий просто не может быть достаточно объективным в силу своего технического несовершенства. Бывает, что в день публикации замечательной во всех отношениях статьи на «Ликбезе» какая-то животрепещущая тема, освещённая в «Анализе» или «Репортаже», просто перебивает читательский интерес, львиная доля которого в других обстоятельствах обязательно досталась бы искомому «Ликбезу». Случается, что и наоборот: несколько подряд довольно серых, в плане публикаций, дней внезапно оживляются эпатажной статьёй в «Дебатах», которая, по прошествии времени и трезвого анализа, не обнаруживает ни глубины проработки, ни просто достаточного повода. В общем, как и при механическом подсчёте голосов при буржуазной демократии, объективный показатель не только общественной востребованности, но и публицистических достоинств лежит здесь где-то явно в стороне от формально количественного результата.
Сознаюсь, что применённый мною выбор не имеет явных преимуществ перед только что описанным. Он вообще нарочито субъективен. Грубо говоря, я исходил из того, что мне в этих рубриках понравилось за год. Однако здесь я попытался внести, сколь это было в моих силах, коррективы объективного подобия.
1. Дабы избежать обвинений в личной пристрастности, я включал в число лучших статей каждой отдельно взятой рубрики не более одной публикации одного автора за один год (это было особенно тяжело, ибо многие того заслуживали). По аналогичной причине, понятно, я полностью исключил мои собственные статьи из кандидатов в почётный перечень, невзирая на собранные лайки. Кроме того, все статьи (пусть это кого-то не смущает) перечисляются в чисто хронологическом порядке.
2. Список кандидатов был своевременно опубликован для всеобщего сведения, обсуждения и добавления/исключения в рассылке «Рабкора». Поэтому каждый, кому было не лень высказать мнение по этому поводу, мог сделать это аргументировано и не один раз. Смею заметить, что со всеми пожеланиями и замечаниями я внимательно ознакомился. Если же кому-то из коллег показалось, что именно его, конкретного имярека, мнение при составлении окончательного списка было нарочито проигнорировано, то попрошу обратить внимание на две вещи, неизбежно делающие роль субъективного фактора решающим при таких выборах. Во-первых, окончательное решение принимал я, и оно не было обусловлено каким-то формальным голосованием. Во-вторых, вспомните мудрые слова из басни Лафонтена: «На всех друзей не угодишь, себе же только навредишь».
3. И ещё раз напоминаю, что именно данный алгоритм составления списка был обсужден и получил общее одобрение на одном из редакционных совещаний, где специально обсуждался этот вопрос.
Теперь к делу.
1. «Дебаты»
Так уж получилось, что из одной из первых действительно мощных публикаций в рубрике «Дебаты» появилась статья Бориса Кагарлицкого «Одичание», поднявшая крайне важный в наше время аспект деградации и деинтеллектуализации культуры. Знаете, к анализу этой статьи и всех последующих я не применю набившую оскомину манеру старых рецензентов, пережёвывавших буквально каждое слово в искомой публикации, а просто выделю именно ты мысли, которые кажутся мне очень интересными. И если они не зацепят читателя, значит, я просто не прав в собственном впечатлении от публикации. Итак:
«Фронтальное наступление на образование, разворачивающееся сегодня в России (и не только), вполне закономерно и обосновано. Образовательная система действительно не соответствует потребностям общества, но не потому что университеты отстали от развития экономики, а потому что социальные и экономические институты деградировали. […]
Процесс варваризации и одичания идет разными темпами и в разных формах среди различных сообществ. В результате появляется новая почва для «культурных» конфликтов, поскольку прежние механизмы интеграции не работают, а разрывы нарастают. Возникающие диспропорции воспринимаются как культурное или «цивилизационное» противостояние, тогда как на практике культурные и религиозные правила лишь позволяют до известной степени оформить нарастающий социальный регресс […]
Социально-культурный регресс усиливает в обществе консервативные тенденции, но, в свою очередь, консервативное сознание становится трагическим, поскольку видит вокруг не торжество традиционных ценностей, а распад и разложение, важным фактором которого сами же нарастающий консерватизм и традиционализм как раз являются. В рамках этого порочного круга появляется растущий соблазн навести порядок за счет укрепления «дисциплины» […]
Противоположностью репрессивно-консервативного дискурса становится либеральная борьба за толерантность, права меньшинств и «различия», которая, в свою очередь, не несет в себе никакого социально-прогрессивного начала. Это всего лишь тень, оборотная сторона репрессивного традиционализма. Подпитывая друг друга, эти две тенденции усиливают фрагментацию общества, искусственное дробление, подрывая ценности и традиции рациональной этики, гражданской солидарности и социальной ответственности, на которых изначально строилась демократия […]».
Следующей по хронологическому порядку в данном разделе я бы выделил статью Людмилы Бычковой «Сексизм офисный обыкновенный». Тема, кажется, говорит за себя, а вот острый мыслеобразующий фрагмент:
«Я не стала раздувать скандал. Объяснять, что я никому ничего не должна, кроме своих родных. И что уж тем более я не могу себе позволить родить в государстве, отнявшем у детей образование, медицину, всякую надежду на будущее. Что я не хочу, чтобы моему потенциальному ребенку втюхивали основы православия вместо астрономии. Что я получила прекрасное бесплатное образование, и если мой ребенок не может получить того же, то заводить ребенка с моей стороны было бы безответственно. Так что на меня и мое поколение тридцатилетних все эти демотиваторы про борщи уже не действуют. Пусть те, кто требует рожать любой ценой пушечное мясо и обслугу для элитки, рожают сами. А что касается двадцатилетних — не могу уверенно утверждать, поддаются ли они на эту пропаганду. Но антифеминисты любят рассуждать, что женщины повинуются не разуму, а чувствам и инстинктам. Даже если принять это, на секунду, – не рожать в неблагоприятных условиях — это тоже инстинкт. Так что мой прогноз неутешителен — чем сильнее будет раскручиваться спираль развала и домостроевской риторики как одного из его признаков, тем хуже будет демографическая ситуация».
Единственное, что, быть может, следовало всё-таки сделать – так это именно раздуть скандал? Объявить патриархальному самцу всю духовную нищету его потуг? Чёрт его знает – вдруг засело бы где-то у него в сознании как заноза?..
Статья Анны Краснослободцевой «Ничего личного! Личное пространство и городская среда» с оттенком чёрного юморка ставит проблему того, что личного-то свободного пространства у нас при всех «свободах» становится всё меньше и меньше. Постоянно кто-то втюхивается в нашу жизнь, в наше мысленное уединение с предложениями товаров, всяких услуг, просто с глупыми вопросами «Как считаете, есть ли бог?» Помните мечту Аверченко: «большевистские декреты как шелуха облетают со стен и снова улицы домов чисты и опрятны»? Уже не приходится мечтать, чтоб со стен, а тем более с крыш домов слетели рекламные объявления и слоганы. Впрочем, главное слово автору:
«В короткометражном фильме Кирилла Серебреникова «Поцелуй креветки» молодой человек, промоутер, рекламирующий ресторан морепродуктов, в костюме креветки пытается привлечь внимание людей. Он останавливает прохожих, целует их и произносит рекламный текст. За что его каждый избивает. Если понимать сюжет короткометражки буквально, то, конечно, «креветка» безумна, нарушает личное пространство, и реакция людей соответственна ситуации, хоть и чрезмерно жестока. Но для современного москвича было бы полезно посмотреть на эту историю как на притчу. Людям в городе нужно учиться понимать друг друга, иногда принимать «поцелуи» «креветки», либо объяснять ей, почему ты этого поцелуя совсем не хочешь. Вдруг «креветка» возьмет да и услышит тебя».
Вряд ли, конечно, ведь на то оно и мегаполисное «креведко»…
Сослан Бероев в аргументированной статье «Интернациональный вопрос» пытается решить, почему всплесками (анти-)мигрантского насилия оказываются охвачены всё более благополучные столицы Европы. Подобная тема в разных ракурсах постоянно всплывала на страницах «Рабкора» и не удивлюсь, если ещё всплывёт неоднократно. Но здесь я хочу акцентировать внимание автора на одном важном наблюдении:
«Политика Толерантности, как и любое социальное явление, это надстройка общества. Базисом же этой надстройки в последние десятилетия выступал неолиберализм как наиболее концентрированное выражение интересов международного капитала. Цель современных ротшильдов и рокфеллеров — создание общества, наиболее приспособленного под нужды транснациональных корпораций. В том числе и в вопросах межнациональных отношений. Здесь выступают два взаимоисключающих противоречия. С одной стороны, капиталу выгодно полное стирание каких-либо национальных и культурных различий с целью создания однородного общества без границ и таможенных барьеров, приносящего большую прибыль. С другой, все-таки капитал нуждается в сохранении внешних национальных особенностей в концентрированной форме национализма, которые можно использовать для разобщения эксплуатируемых масс (принцип «разделяй и властвуй» никто не отменял). На стыке этих двух противоречий и формировалась современная политика мультикультурализма и толерантности».
Хлёсткая статья Даниила Эвера «Похвала глупости» заостряет тему массовых антинаучных фобий в современной обществе. Можно спорить о глубине и точности анализа причин рассматриваемого в ней явления, но нельзя не отметить справедливости, на мой взгляд, следующего наблюдения:
«…Несмотря на изобилие фактического материала, которым отличалась образовательная система СССР, её отличал крайне механический подход к образованию как таковому. Освоить алгоритм решения задач, выучить ряд теорем и географических названий, по памяти рассказать стихотворение — таким набором нехитрых методик и исчерпывался весь арсенал образовательных приёмов. В связи с этим совершенно не удивительно, что бывшие медалистки охотно записываются на приёмы к телепатам и астрологам, а примитивная конспирология завоёвывает всё больше умов. Задача нормальной образовательной системы, главным образом, должна состоять в формировании сильных стимулов к образовательной деятельности, в т.ч. и для интересов утверждения собственной социальной позиции. Обладание какими угодно знаниями и навыками не играет никакой роли, если за всеми ними не стоит глубокого понимания цели производимой деятельности. В конце концов, никакое действительно прогрессивное, критически мыслящее общество просто не может скатиться за 20 лет до поразительно архаичного уровня, при котором не только азы биологии, но даже астрономии 16 века оказываются чуждыми и непонятыми».
В статье Дмитрия Дорогова с трудным названием рассматривается актуальный одно время в некоторых западных кругах вопрос о пресловутом бойкоте Олимпиады в Сочи из-за дискриминации гей-меньшинств законодательством РФ. Возможно, эта статья показалась мне созвучной моему собственному выводу: никакого бойкота не предвидится. И идея, которой придерживаюсь я сам, была выражена автором статьи ёмко и логически безльтернативно:
«Предлагая в качестве средства борьбы против гомофобии эскапистский бойкот Олимпиады, а то и России вообще, российские и зарубежные правозащитники выбирают себе не того врага. Злая кремлевская машина пропаганды без труда объяснит подогретым антизападной риторикой массам, чего «на самом деле» добивается «кровавое гей-лобби» и кто за ним стоит, а результатом подобной кампании станет столь вожделенная постсурковским поколением политических менеджеров консолидация широких народных масс вокруг отважного и решительного нацлидера, против которого неспроста плетет козни мировая закулиса. Чтобы не играть властям на руку, важно помнить, что гомофобия есть в первую очередь социальная и культурная, и уже во вторую — политическая проблема, которую нельзя победить бойкотом, точно также как нельзя победить острый насморк берушами в ноздрях, а ангину — голодовкой».
Иван Щеголёв в статье «Короли и их свита» подвергает беспощадному анатомическому разрезу (боюсь, что без умерщвления!) либерально-оппозиционную публику, носящую в известных кругах более презрительное название «хомячков-навальнят». Честно, некоторые его меткие наблюдения я бы рекомендовал выбить золотыми буквами за рабкоровской доске почёта (может, заведём ещё такую?).
Итак: «Надо быть очень изощрённым мазохистом, чтобы любить и самоотверженно защищать таких политических «героев», как Навальный, Митрохин, Немцов, Каспаров и другие. Тем не менее, многие это делают, причём искренне и бесплатно. Тут есть один важный методологический момент, а именно то, как работают механизмы социальной перцепции и рефлексии наших сограждан. Для многих рядовых участников митингов последних двух лет уже сам факт того, что они вышли на площадь, представляется серьёзной победой. Скудный политический и социальный опыт не позволяет многим увидеть ограниченность и убожество таких «побед», что, вкупе с отсутствием привычки к коллективному и солидарному действию, ставит барьер на пути дальнейшего вовлечения в процесс социально-политической борьбы. Соответственно, возникает немалый соблазн успокоиться и почивать на лаврах, ограничив свою активность хождением на митинги «как на работу». Надо сказать, что приснопамятный Алексей Навальный довольно чётко выразил эту тенденцию.
Болотные лидеры, в таком случае, являются гарантом воспроизведения такой модели политической активности или, если точнее сказать, пассивности. Воистину, нет ничего приятнее, чем ощущать сопричастность к чему-то великому, ничего толком для этого не делая. Именно эту привилегию «рукопожатой» и «неполживой» пассивности так отчаянно защищают хомячки Навального, Немцова и иже с ними. Ради этого dolce far niente они готовы набрасываться на всех, кто посмеет покуситься на священную фигуру лидера. Причём чаще всего достаётся тем людям, которые действительно борются и уже успели пострадать за свои политические взгляды. В результате, те люди, которых даже ни разу не вызывали на беседу в полицию, записывают в провокаторы тех, кто уже отсидел не одни сутки в КПЗ и имел дело с пресловутым центром «Э» […]
Справедливости ради надо отметить, что подобный симбиоз существует и в левоконсервативной среде — будь то среди сторонников зюгановского КПРФ или Сергея Кургиняна. Обозвать инакомыслящего провокатором, отрабатывающим чьи-то деньги, гораздо легче, чем ответить по существу на любой вопрос (даже если он и вправду «заказной»). Здесь опять проступает не раз уже подмеченная в публикациях на Рабкоре общность политической культуры всей оппозиционной среды, вне зависимости от тех цветов и идеологий, которыми прикрываются соответствующие суб-элиты. Так или иначе, «хомячки» не просто достойны своих лидеров, но и в определённом смысле эти лидеры являются продуктом их убогой политической культуры. Свита делает короля».
2. «Ликбез»
Данный раздел является по жанру менее политизированным, чем предыдущий, тем ценнее попадающиеся в нём перлы. Они не обязательно отвечают на какую-то животрепещущую общественную мысль, а потом – как знать – лет через …надцать кто-то вспомнит, что нечто ныне востребованное и интересное было высказано именно там и тогда
Статья Азата Бадранова «Проблема архаизации на постсоветском пространстве» подхватывает и развивает тему, волнующую и неоднократно поднимаемую многие годы. Иной раз кажется, что в ней уже невозможно указать на какую-то важную тенденцию, разве лишь на некий новый факт. Высказываемый в ней взгляд можно рассматривать как дискуссионный. Факты и наблюдения, приводимые исследователем – достаточно ли их для того, чтобы делать автору вывод: «…На постсоветском пространстве архаизация как негативный феномен выступает, прежде всего, в обществах слабо интегрированных в российское общество, представляющее собой не только общность людей, объединенных единой территорией страны, а прежде всего общество с общей социокультурной матрицей. При этом архаизации наиболее подвержены наименее урбанизованные народы, с преобладающим сельским населением»? А вот Бирюлёвский погром, с таким подходом, в процесс архаизации как-то не укладывается. В любом случае, проблема нуждается в более подробном и всестороннем изучении. И «Рабкор», как представляется, только у истоков этого пути.
Мощный анализ современных каптенденций в статье Елены Безруковой «Проблемы интеграции», также только приглашает приступить к всестороннему изучению механизмов глобального управления капиталистической экономикой. Не знаю, кто как, но я бы обратил внимание вот на какой серьёзный прогностический пассаж автора: «Но сегодня остается главный вопрос: и вопрос этот не в том, возможно ли стирание политических границ, а в том, являются ли данные политические границы национальными? Такая вот, казалось бы, парадоксальная постановка вопроса таит в себе глубокий смысл. Если мы подойдем к нации как к ценностно-культурному образованию, как к нему подходил Б. Андерсон, и проанализируем современные тенденции унификации культуры, то можно ли сказать, что сегодняшние национальные различия — такое уж стабильное явление? Политические границы остаются, однако все большее количество людей идентифицирует себя как членов сообщества под названием «планета Земля». Однако вместе с новыми идентичностями перед ними встают и новые проблемы, которые национальное государство затушевывало: это неравенство игроков на мировой арене и абсолютное неравенство возможностей индивидов из разных частей света. Все это могло быть приемлемо для членов отдельных наций (у угнетенных вспыхивало чувство национальной ненависти к абстрактным угнетателям, у угнетателей чувство национального превосходства), но это не может быть приемлемым для граждан Земли».
Не обошлось, конечно, и без исторических воспоминаний о трагических событиях 20-летней давности. О «Кровавом Первомае» и его уроках высказался Ярослав Леонтьев. Сравнение автора с бойцами против тогдашнего ОМОНа и нынешним поколением оппозиционных эпигонов – не в пользу последних:
«Несмотря на некоторую схожесть майских событий 1993 и 2012 года, у них есть и принципиальная разница. Если двадцать лет назад массовые беспорядки на Ленинском проспекте были лишь прелюдией к гораздо более кровавому октябрю, то прошлогодние события, как вскоре выяснилось, стали финалом наблюдавшегося с момента декабрьских выборов 2011 года необычайного общественного подъема. Вопрос, для чего это понадобилось – не кажется сложным. Дабы не омрачить президентскую инаугурацию никакими выходками оппозиции, которая, как пить дать, это бы сделала. Показательная же расправа над участниками прошлогодних столкновений нужна в целях запугивания общественности, дабы другим неповадно было. Ни следователей, ни судей не смущает высасывание из пальца «обстоятельств» Болотного дела. Один-единственный борцовский захват перепуганного насмерть омоновца и дневниковые фантазии насчет арматур и дымовых шашек историка-ролевика Степана Зимина – ни в какие ворота не лезут по сравнению с погибшим Толокнеевым и лужами крови на Ленинском проспекте. Вот тогда были ягодки, а сейчас скромные цветочки, которые пытаются превратить в баобабы. Конечно, современные оппозиционеры – не ангелы во плоти. Но, думается, что соответствующие службы не могут не знать об отсутствии у Левого фронта, «Другой России» и тем более «Солидарности» дружин и формирований подобных «Союзу офицеров» и «Трудовой России» образца 1993 года. И даже близко не напоминают трагически покончивший с собой в Голландии «очкарик» Александр Долматов, политэмигрантка Настя Рыбаченко и теряющий зрение Володя Акименков крепких офицеров запаса и анпиловцев в строительных касках, прорывавших заграждения на Ленинском в мае 1993-го. Пусть эксперты возьмут это на заметку».
Ну, а события сентября-октября 1993 года вызвали целый шквал публикаций, из которых я бы выделил взвешенную заметку Станислава Рузанова «Октябрьский триптих». Автор рассматривает события в целом как широкое народное восстание режиму (с чем я не согласен, но не в этом суть), имевшее шансы на победу, и подробно разбирает, в чём эти шансы заключались. В чём я действительно согласен с автором – история хотя и не повторяется, но всегда имеет сослагательное наклонение, иначе не было бы смысла просто изучать её. Ключевым поражением восстания он считает отсутствие альтернативной институционализации власти, каковой мог быть, его мнению, только восстановленный Съезд народных депутатов СССР.
«Полумиллионному «Вечу», собравшемуся у стен Кремля, участники «мемориального» съезда предложить ничего не смогли. Русский «Occupy» не состоялся. Разочарованные в «вождях», а еще более – в собственных силах, участники грандиозного митинга разошлись по домам. В следующий раз, пробужденные острым политическим кризисом и открытой вылазкой диктатора против остатков народной власти в России, массы выйдут на баррикады 1993 года, но во главе восстания окажутся те, кто годом ранее обещал им по 10 и 15 лет тюрьмы…
Лишенное своего центра власти, коим должен был стать восстановленный 17 марта 1992 года Съезд народных депутатов СССР, восстание советских людей потерпело поражение».
Ну и, конечно же, за событиями, свидетелями или участниками которых были многие из нас, не следует забывать об «истоках». Дмитрий Машинников, неоднократно радовавший читателей «Рабкора» информативными и неординарными сообщениями о «хорошо забытом старом», напомним о том старом, что, казалось бы, было забыто напрочь. В канун Нового года он представил статью о человеке долгое время малоизвестном, забытом, полностью вытесненном из советских учебников и хрестоматий, но некогда – одном из самых уважаемых представителей русской интеллигенции. Знакомьтесь: Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская, «Бабушка русской революции».
Свой почётный неофициальный титул она получила ещё за участие в первой волне народнического движения. Впрочем, в дальнейшем она не играла существенной организационной роли. К ней обращались больше как моральному авторитету. Хотя таким «матриархом» русского народничества, каким «патриархом» был Плеханов в русском марксизме, она всё-таки не приобрела.
А впрочем, что я тут объясняю, статья-то ещё свежая, на страницы ещё капает перо авторских чернил. Так что читайте, любители русской революционной истории, не пожалеете.
А если цитированные или пересказанные кое-где мысли авторов публикаций показались в чём-то искажёнными, спорными и фрагментарными, то лучший способ разрешить возникшие сомнения – прочитать указанные статьи самому.