Приманка, кинутая властью оппозиции, была простенькая и дешевая. Проект нового закона о партиях, при всей своей демократичности, имел единственную цель всех расколоть и перессорить. Возможность сразу зарегистрировать великое множество партий в обществе, где оформленных политических сил нет, где даже сама власть не опирается на четко структурированную, идеологически внятную и более или менее самостоятельную партийную организацию, разрешение на выращивание ста цветов грозит обернуться тотальным наступлением сорняков.
Но это не отменяет того факта, что сам по себе проект очень даже хорош. Настолько хорош, что на практике реализован будет только в условиях радикальных преобразований, которые перевернут всю политическую систему. На сегодняшний день выглядит вполне правдоподобным предположение, что перетерпев всплеск протеста, власти дадут задний ход политической реформе, исправив законопроекты на менее демократические. Причем сослаться смогут на запаниковавшую оппозицию, которая сегодня боится не совладать со слишком радикальным вариантом демократического процесса.
Если ситуация и вправду сложится подобным образом, то винить в этом надо будет не власть, вернее, не только власть, и даже не только оппозицию, но и само общество, ещё неспособное к эффективной гражданской и политической самоорганизации. По ходу событий люди учатся, но наивно полагаться на одно лишь стихийное самообучение. Важнейшая задача левых – способствовать этому процессу.
Однако кто научит учителя?
Картина в стане левых на сегодняшний день удручающая.
Вместо того, чтобы определиться с о стратегией, тактикой и направлениями работы, лидеры многочисленных групп предпринимают отчаянные попытки сговориться между собой и с официальными политиками, не сильно задумываясь ни о проблемах собственного актива, ни о своей социальной базе, ни о том, как сформулировать сегодня левую повестку дня. Общие слова о необходимости социальных требований, которыми левые маркируют себя, чтобы отличиться от либералов, ничего не дают, если за ними нет четкой постановки задач и программы действий – за что конкретно боремся?
Призывы к объединению не сопровождаются даже попытками организации серьезной предварительной дискуссии. Форум левых сил в Москве показал, что такие попытки сознательно блокируются, поскольку… вредят единству. Действительно, если что-то всерьез обсуждать, обнаруживаются разногласия. Но вот беда, если эти разногласия заранее не обсудить и не урегулировать, не получится и единства действий. Что мы и наблюдали во время президентских выборов, когда одни поддерживали Зюганова, другие – Миронова, третьи выступали за бойкот.
Эти различия считались тактическими, но лишь потому, что за ними не хотели увидеть двух стратегических линий, явного разделения между теми, кто хочет к кому-либо из сильных мира сего прислониться, и теми, кто готов терпеливо и последовательно работать над созданием самостоятельного и идейно-принципиального левого движения. Кстати, вопрос о том, к кому именно прислониться, как раз оказывается тактическим. Конфигурации получаются самые произвольные и постоянно меняются, поскольку общим знаменателем неизменно остается своего рода «принципиальная беспринципность». Ловить что попадется, пристраиваться туда, куда можно, использовать шанс, если появляется. Строго говоря, это и есть то, что с XIX века обозначается французским словом «оппортунизм»
Решения не обсуждаются потому, что просто нет механизма для организации политической дискуссии.
Никто не озабочен их созданием. Ведь политическая дискуссия это не просто возможность разным людям произносить разные мнения. Её нужно структурировать, нужно ставить общие вопросы, проводить специальные встречи и совещания, посвященные этим проблемам. Во времена интернета всё это не очень сложно, но нужно только выделить время – вместо того, чтобы бегать по либеральным оргкомитетам, уделить больше внимания работе с собственными активистами, в том числе – в регионах.
Не имея реального механизма демократического согласования мнений – по отношению к «низам» движения, лидеры активно занимаются переговорами между собой. О том, насколько катастрофические последствия это имеет, можно судить по инициативе создания Социал-демократического Союза, предпринятой недавно депутатами Государственной Думы Ильей Пономаревым, Геннадием Гудковым и координатором Левого фронта Сергеем Удальцовым.
В этот ещё не существующий союз заочно записали и свободные профсоюзы, и активистов Левого Фронта, которые даже не подозревали, что являются социал-демократами, не говоря уже об официальных партиях – КПРФ и «Справедливой России». Удивительно, как можно на словах выступать за солидарность и коллективизм, а на деле выступать столь безответственно по отношению к окружающим.
Инициатива повергла в растерянность даже лояльных соратников Удальцова и Пономарева по Левому Фронту. Надо отдать должное такту идеолога Алексея Сахнина, заявившего корреспонденту «Росбалта», что идея создания союза в абстрактном виде весьма «хороша и, будучи реализованной, стала бы большим шагом вперед», но, увы, не реализуема, поскольку «хромает на все четыре ноги в плане ее практической реализации».
Образ получается несколько странный, начиная с того, что воображаемый Сахниным субъект относится явно не человеческому, а к животному миру – люди всё же ходят на двух, а не на четырех ногах… И что же это за политическая инициатива, которая вообще хороша, но не реализуема? Политика, как известно, искусство реального.
Проблема, по словам Сахнина, в том, что «два из трех ключевых участников этого процесса (руководство КПРФ и «Справедливой России») не готовы к заключению такого коалиционного соглашения». В этих условиях, оно становится «инициативой группы лиц», в то время как «задачей является построение коалиционной структуры, которая могла бы организовать широкое народное движение в защиту социальных и демократических прав». Не желая портить отношения с коллегами, Сахнин деликатно упускает из виду, что самая большая неприятность состоит не в отсутствии доброй воли со стороны Зюганова и Миронова, а в поведении самих деятелей ЛФ. Если бы в силу каких-либо несчастных обстоятельств начальники КПРФ и СР вдруг передумали и бросились бы создавать предложенный союз, то это как раз и было бы настоящей катастрофой для движения, по крайней мере – для остатков Левого Фронта, которые были бы просто подмяты этими консервативно-бюрократическими околокремлевскими структурами.
В лучшем случае подобные инициативы могут быть оценены как политическая суета. Ведь всё равно, как верно заметил Сахнин, ничего практического отсюда не выйдет. Но эти поступки далеко не так безобидны, как кажется. Заигрывание Удальцова и его соратников по ЛФ с Зюгановым, подающееся нам под соусом заботы о единстве», на самом деле наносит удар по реальному сотрудничеству левых, и прежде всего по позициям тех групп и организаций, которые, сложившись в составе КПРФ, сегодня порывают с зюгановским руководством партии. Именно они, а не думские бюрократы официальной партии вместе с активистами ЛФ действуют на улицах, попадают под арест, противостоят полиции и организуют акции протеста. Именно им нужна в первую очередь поддержка и солидарность других левых. И, в конце концов, именно здесь мы видим зародыш массовой организации, без которой любая левая партия превратится в клуб или секту. Солидарность в данном случае оказывается менее ценна, чем возможность несколько лишних раз мелькнуть в радиоэфире или на экране телевизора, обеспечиваемая сотрудничеством с «нужными людьми» из либерального лагеря или из «думской оппозиции». Принципы и дружба заканчиваются там, где начинается эфир…
Конечно, в современном мире телевизор и радио играют немалую роль. Но разве мелькнувшие на экране «говорящие головы» успели сказать нам что-то важное? Разве они меняют своими выступлениями массовое сознание? Работают они на движение или на самих себя? Да и много ли стоят их собственные успехи в телевизоре на фоне потери доверия со стороны собственных товарищей?
В том же ряду стоит и перенос акций протеста с 1-го на 6-е мая, объявленный Удальцовым фактически без обсуждения с левыми организациями и активистами. Если дискуссии в столице всё больше сводятся к товарищеским встречам в узком кругу, то мнения регионов и вовсе выяснить не удосуживаются. Отказ от 1-го мая не только носит символический характер, четко демонстрируя, что координатор ЛФ дорожит дружбой с либералами больше, чем собственной репутацией в рядах левых, но и является очевидной тактической ошибкой. Возможности традиционной первомайской мобилизации использованы не будут.
Впрочем, не всё так уж плохо. На левом фланге происходит процесс закономерный размежевания. Часть активистов бросилась в гущу гражданского движения, пытаясь выступить в роли его левого крыла. Ведя бесконечные идеологические споры с либералами и националистами, они неизменно каждый раз объединяются с ними в практических действиях, не задумываясь о том, что идейные различия имеют смысл именно потому, что из них должно следовать различие практической политики. Другая часть левых резко критикует своих товарищей за идейную беспринципность и уступки либералам, после чего приходит к выводу, что делать ничего вообще нельзя и не нужно. Вернее, можно продолжать жить так, как будто вокруг ничего не происходит. Наконец, снизу стихийно складывается и набирает силу третья тенденция, представители которой делают ставку не на политическую суету столичных оргкомитетов, а на организацию и координацию социального протеста снизу. В условиях наметившегося спада митинговой активности в Москве, мы наблюдаем рост числа локальных протестов – от сопротивления вырубке леса в городе Жуковском, до забастовки на заводе «Бентелер» в Калуге. В этих акциях участвуют по большей части совершенно иные люди, нежели в столичных митингах, именно здесь выявляется, организуется и мобилизуется социальная база левых. И именно эти события оказываются реальным вызовом власти, поскольку постепенно вовлекают в сопротивление представителей молчаливого большинства, проигнорировавшего московские демократические выступления в декабре и феврале. Складывается новая мозаика протеста, которая в перспективе может радикально изменить обстановку в стране.
Политическая организация левых будет формироваться через работу с социальными движениями, их координацию, объединение и политизацию.
В условиях, когда время и ресурсы ограничены, именно сюда должны быть направлены основные усилия. Политическая дискуссия должна в первую очередь быть посвящена именно этим вопросам и необходимо, чтобы их обсуждение было открытым для активистов из регионов, от которых, в конечном счете зависит судьба движения.
Левая политика возможна исключительно как политика массовая. В ином случае она превращается в сектантское самоудовлетворение, интеллектуальную игру или симуляцию. Сегодняшняя ситуация в России дает основание надеяться, что политика наконец становится достоянием масс. Левая партия должна сложиться как живой политический организм, тесно связанный с практическим движением на местах, демократически организованный, создающий каналы для продвижения новых лидеров, формирующий кадры для повседневной работы, причем в первую очередь не избирательной, а культурной, идеологической. Это прежде всего механизм обеспечения практической солидарности и лишь в последнюю очередь – электоральная машина. Наша задача не в том, чтобы занять какую-то воображаемую «политическую нишу» при подготовке к гипотетическим выборам, а в том, чтобы стать реальной силой, привлекательной для людей, вчера ещё не имевших представления о политике, а сегодня начинающих осознавать свои интересы.
Для того, чтобы в политике быть эффективным, нужно в первую очередь понять разницу между суетой и борьбой. А поняв эту разницу, сделать выбор.
