Левые и выборы – эта тема всегда вызывала самые горячие споры в среде социалистов. Участвовать или нет? Поддерживать кого-нибудь на них или обличать их как «фарс буржуазной демократии»? Каждая из позиций имеет, как сильные аргументы, так и демагогические.
«Чистым» быть легче
Анархистам, как всегда, проще всего. За них позицию выработал Михаил Бакунин еще 140 лет назад, который не уставал доказывать, что буржуазная демократия – «ложь, за которой кроется деспотизм управляющего меньшинства». Он видел, что «конституционные или народно-представительные формы не мешают государственному, военному, политическому и финансовому деспотизму». Они даже «могут значительно увеличить его крепость и силу», придавая ему «ложный вид народного управления». «Деспотизм не бывает так страшен и так силен, как тогда, когда он опирается на мнимое народное представительство мнимой народной воли», а «народу отнюдь не будет легче, если палка, которой его будут бить, будет называться палкой народной», – писал Бакунин в полемической книге «Государственность и Анархия» (1872).
Революционные синдикалисты тоже обличали механизмы буржуазной демократии.«Раз внимание сосредоточено на выборах, приходится подчиниться известным общим условиям, которые неустранимым образом выдвигаются для всех партий во всех странах и во все времена: когда господствует убеждение, что будущность мира зависит от избирательных программ, от соглашений, заключенных между влиятельными лицами, и от торговли собой, то тут уже нельзя считаться с моральными препятствиями, не позволяющими человеку идти туда, куда влечет его несомненный его интерес, – размышлял Жорж Сорель. – Опыт показывает, что во всех странах, где демократия свободно может развиваться, сообразно своей природе, господствует подкуп в самом бессовестном виде, причем никто не считает нужным скрывать своих мошеннических проделок». По мнению Сореля, «демократия, основанная на выборном начале, имеет большое сходство с биржевыми кругами: в том и другом случае приходится рассчитывать на наивность масс, покупать содействие большой прессы и создавать удачу путем бесконечных хитростей» («Размышления о насилии» (1907)).
Соглашения «влиятельных лиц»
И жизнь, надо отметить, не однажды доказывала правоту анархистов и синдикалистов. Наиболее вопиющий пример зависимости от «соглашений, заключенных между влиятельными лицами», показали французские коммунисты в мае-июне 1936 года, когда в стране бушевала всеобщая забастовка и рабочие оккупировали предприятия. Напомню, что в июне 1936 года во Франции произошло 12142 забастовки, в том числе 8941 с занятием предприятий, а общее количество бастующих приблизилось к двум миллионам человек. Франция до этого не знала такого размаха забастовочной борьбы. (Ю.В. Егоров. Народный фронт во Франции. Ленинград. 1972. С. 124). Однако коммунисты, связанные с социалистами и радикалами предвыборным соглашением о «народном объединении», сделали все, чтобы доказать, что они – партия порядка. 15 июня главный их печатный орган, газета «Юманите» даже вышла под огромным заголовком «Коммунистическая партия – это порядок!». Один из лидеров компартии и видный деятель Всеобщей конфедерации труда (ВКТ) Бенуа Фрашон пытался убедить рабочих, что «забастовка не является единственным средством». Он «откровенно заявлял» смелым пролетариям, которые за короткое время сами освоили новый вид забастовки – занятие предприятий, что «дальнейшее расширение забастовочной борьбы, продолжение занятия предприятий нанесло бы ущерб их интересам». Еще за две недели до выхода этого номера «сын народа», лидер ФКП Морис Торез, выступая на собрании коммунистов Парижского района, заявил: «Речь ни в коем случае не идет о том, чтобы рабочие взяли в свои руки заводы или установили прямой контроль над производством». А Поль Вайян-Кутюрье 11 июля 1936 года в «Юманите» похвалялся тем, что «наша дисциплина и наша любовь к порядку дают народу то, в чем он больше всего нуждается, чтобы восстановить свое равновесие, а именно – чувство меры. Наша партия благодаря своему уважению к моральном и культурным ценностям, благодаря и культурным ценностям, благодаря своему здравому смыслу, благодаря прославлению труда и своей склонности к четкости и ясности – является необходимым этапом в развитии вечной Франции». Однако французские рабочие в мае-июне 1936 года не нуждались не в «прославлении труда», они стремились полностью изменить общество и порядки на производстве. Прогоняя с заводов хозяев, они покушались на «священный принцип частной собственности». Но коммунисты сделали все, чтобы небывалая рабочая борьба были низведена до банальной борьбы за коллективные договоры и повышение заработной платы. Великая стачка, о которой только могли мечтать Жорж Сорель и Энрико Леоне, из-за коммунистов утонула в вопросе о «паштете из гусиной печенки». ФКП боялась, что расширение всеобщей забастовки с неминуемой постановкой вопроса о власти испугает средние слои, а точнее – партию радикалов, которая незадолго до этого вошла в «Народное объединение» (официальное название Народного фронта). Жан Берлиоз справедливо отмечал в Сorrespondance internationale, что во время всеобщей забастовки ФКП вела себя как «правительственная партия».
История пока не знает примеров осуществления социал-демократической мечты, когда победа социалистов на выборах послужила бы отправной точкой процесса преодоления капитализма. А вот обратных примеров, когда социалисты, побеждая на выборах, превращались в партию порядка, история знает немало. Так, в июне 1936 года социалист Роже Салангро, который в правительстве «Народного фронта», возглавляемом Леоном Блюмом, занимал пост министра внутренних дел, в середине июня отдал приказ ввести в Париж и его пригороды, охваченные забастовкой, дополнительные отряды полиции и жандармерии и предупредил, что «парижская полиция без колебаний выполнит свою миссию». А сам Леон Блюм заявил тогда же, что он полон решимости не допустить беспорядков на улицах, ибо его кабинет является не «правительство анархии», а «правительством порядка».
Приходя к власти, «левые кабинеты», как правило, больше обеспокоены тем, чтобы не напугать бизнес, а не тем, чтобы реализовать чаяния трудящихся и бедняков. Так, за все время правления Партии трудящихся Бразилии так и не была осуществлена радикальная аграрная реформа, которой ждали безземельные крестьяне, что в июне 2006 года привело к массовым беспорядкам, крестьяне просто-напросто подняли бунт. А о современной западной социал-демократии как о социалистической силе просто смешно, когда ее видным представителем является Доминик Стросс-Кан, до недавнего времени председатель Международного валютного фонда.
«Тактика участия»
«Тактика участия в Думе затемняет революционное сознание народа. Дело в том, что все реакционные и либеральные партии принимают участие в выборах. Какая разница между ними и революционерами, – на этот вопрос тактика участия прямого ответа массе не дает. Масса легко может спутать нереволюционных кадетов с революционными социал-демократами. Тактика же бойкота кладет резкую грань между революционерами и нереволюционерами, которые с помощью Думы хотят спасти основы старого режима. А проведение этой грани имеет большое значение для революционного просвещения народа», – Владимир Ленин утверждал это, когда в России полыхала социальная революция 1905-107 годов. Затем, когда движение масс пошло на спад, он призвал отказаться от тактики бойкота.
Большинство революционных левых (начиная с Ленина) признали и признают, что во время затишья классовой борьбы участие в выборах позволяет им донести свои идеи до широких масс населения, проверить свои силы, способность к мобилизации и посчитать число потенциальных сторонников. Можно сколько угодно смеяться над тем, что французская троцкистка из партии Lutte ouvrière («Рабочая борьба») Арлетт Лагийе начиная с 1974 года последовательно участвовала по всех президентских выборах, то есть шесть раз на протяжении 33-х лет. Как правило, она собирала около 2 процентов, давая повод позубоскалить реакционерам и мещанам. Однако на выборах 1995 года, когда после развала СССР только и было разговоров, что о крахе социализма, она взяла 5.30%. То есть больше полутора миллионов французов в обстановке торжества реакции отдали свои голоса женщине, которая шла на выборы с революционной программой. В 2002-м, когда реакционные настроения господствовали в мещанском сознании, что выразилось в выходе лидера «Национального фронта» Жан-Мари Ле Пена во второй тур (16.18% в первом туре), она даже немного улучшила свои показатели: за Арлетт проголосовали 5.72%. Очень убедительно на выборах 2002 года выступил и молодой Оливье Безансно, представитель троцкистской Революционной коммунистической лиги (4.25%). А в целом крайне левые на выборах 2002 года собрали около 16%. Разве эти показатели не воодушевляют сторонников революционного преобразования общества? Тот факт, что революционные идеи поддержали, пусть пассивно – с помощью избирательного бюллетеня, пусть исходя из соображений протестного голосования около 5 миллионов французов, отлично козырь в социалистической пропаганде.
Наши реалии
Мы живем в России, где, к сожалению, вообще нет независимой левой политики. А выборы близятся. Легче всего сделать вид, что их не замечать или заявить, что мы не участвуем в этом пошлом спектакле. Однако вряд ли такой подход можно назвать продуктивным. Как ни крути, предвыборная кампания в слабой форме воспроизводит первое условие революционной ситуации, которое Ленин характеризовал следующим образом: «тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса, создающий трещину». В ходе предвыборной кампании фракции господствующего класса выливают друг на друга ведра помоев, создавая между собой трещины. Часто в этой брани проскальзывает верная информация, которой мы можем пользоваться, обличая господствующий класс в целом.
Понятно, что до выборов допустят только полностью системные партии. Партия РОТ-Фронт, единственная сила, где есть приверженцы революционного социализма, пять раз подавала документы на регистрацию и пять раз получила отказ. Она собирается подавать документы шестой раз. Скорее всего, ответ Минюста будет тем же. И что теперь делать? Тратить свои силы на призывы выборы бойкотировать? Это было бы неплохим решением, если бы в России существовал порог явки. Провал выборов, мог бы стать отличным показателем недоверия масс к системе в целом. Но порог явки отменили, и от того, что протестный электорат не дойдет до урн, выиграет та сила, которая пользуется административным ресурсом, то есть «Единая Россия». Ситуации для революционеров непростая, если они, конечно, хотят участвовать в политическом процессе.
Единственным выходом в создавшейся ситуации могло бы быть следующее решение. Революционные левые совместно вырабатывают программный документ, с которым бы они пошли на выборы, если бы их допустили до участия в них. И агитацию на основе этого документа следует сочетать с призывом голосовать против «Единой России». Пусть наши потенциальные избиратели соотнесут наши программные требования с программами системной оппозиции, и отдадут голос той силе, чья программа ближе всего к нашей. В такой позиции не будет ни грамма оппортунизма. В конце концов, такие последовательные борцы за дело рабочего класса, как Арлетт Лагийе, после первого тура президентских выборов 2007 года заявила, что во втором туре будет поддерживать кандидата от Социалистической партии Сеголен Руаль. А мы вообще не будем призывать голосовать за кого-то как за «меньшее зло», а, выступая под своим знаменем и со своей программой, будем просто призывать принять участие в выборах. И все.
