За окном автомобиля тянется бесконечная колонна грузовиков. Они стоят. К зеркалам обзора многих машин привязаны черные флаги. Иногда это нейлоновые чулки. Впереди колонны пара полицейских авто с мигающими сиренами. Стражи порядка одиноко прохаживаются возле них. Греческие водители грузовиков бастуют, как бастуют в эти дни в Европе еще миллионы рабочих.
Сентябрь 2010 года очень быстро доказал, что лето закончилось. Относительное затишье в классовых битвах сменилось решительной реакцией организаций рабочих на правительственные меры «экономии». Греческий опыт вдохновил власти по всей Европе сокращать социальные статьи бюджетов, права трудящихся и поднимать налоги для граждан. Бизнес, напротив, ожидает повышенная помощь. Так, Ирландия выделяет 50 млрд. евро на поддержку банков. Сумма эта равносильна трети ВВП страны. Выдача банкам новых субсидий поднимет бюджетный дефицит Ирландии до 32% ВВП, что в 10 раз превышает допустимую в ЕС норму.
Практика Греции показывает, что забота о сокращении бюджетного дефицита овладевает правительствами только когда необходимо урезать социальные расходы. Поддержка бизнеса, наоборот, наращивается.
Деловая пресса полна «ужасными» пророчествами грозящего Европе социального взрыва. На тропу забастовок и демонстраций вышли французы, бельгийцы, англичане и другие «зажиточные народы». Даже чехи и румыны поднялись на борьбу. В Румынии к 20 тысячам демонстрантов присоединились полицейские. Экономические лозунги перешли в политические. И это естественно: проблема «экономии» (включающей увольнения, сокращения зарплаты и пособий) носят политический характер. Одинаковая всюду политика «бережливости» за счет трудящихся проводится твердо, но встречает решительный протест.
Не стоит ожидать, что правительства европейских стран легко отступят перед напором массовых выступлений. Россияне следят за «чужой» битвой с удивлением, но и старым равнодушием: «Разве это касается нас?» Правительство стремится извлечь урок из западного выступления масс. Как поступить, если свои трудящиеся осмелятся сопротивляться? Высокие цены на нефть (около 80 долларов за баррель) позволяют удерживать ситуацию в экономике и не вынуждают резко экономить по европейскому образцу. Правительство РФ осторожно. Но упорство европейских властей может привести к ложному заключению, будто твердость, а возможно, и жесткое подавление протестов есть надежное средство на черный день.
Ошибиться очень легко. В акциях протеста участвует много людей, но это организованная часть рабочего класса, нередко – его меньшинство. Иное дело, что в России активное меньшинство невероятно меньше, чем в Западной Европе. В среде зарубежных трудящихся имеется армия азиатских и африканских иммигрантов, занятых неквалифицированным трудом, почти не образованных и воспитанных в культуре подчинения власти. Эти люди больше других страдают от кризиса. Но они также крайне слабо вовлечены в борьбу за изменение ситуации. Не имея никаких прав, они боятся выступать и даже лишний раз попадаться на глаза полиции. Профсоюзы считают работу с этой группой рабочего класса одной из наиболее непростых задач. Иммигранты из Восточной Европы и других сравнительно развитых стран (несмотря на больший культурный уровень) также могут быть включены в разряд пассивного нижнего слоя европейского пролетариата.
Другая группа пассивных трудящихся – занятые в мелких предприятиях местные рабочие. Это могут быть официанты, продавцы или сотрудники мастерских, не входящих в сети. Характерная черта этой части «трудовой армии» – невысокий уровень квалификации и разрозненность. Велика прослойка офисных служащих (без учета довольно активных государственных служащих). Они менее склонны к протестам, чем рабочие крупных предприятий. Примечательно, что сравнительно легкая заменимость распространяется в Европе как на малоквалифицированные кадры, так и на работников с высшим образованием. Их перепроизводство для неолиберальной экономики – факт, любимое обоснование правительственной борьбы за коммерциализацию образования.
Организованная, солидарная, активная и сплоченная часть европейского пролетариата не так велика, как это может казаться со стороны. В эту группу, прежде всего, входят трудящиеся, занятые в государственных службах, на крупных предприятиях, транспорте, в торговых и сервисных сетях. Ядро этой группы – квалифицированные рабочие. Именно они составляют костяк протеста. Чем дальше на восток Европы, тем меньше влияние профсоюзов и их реальная численность. Наиболее сплоченны, наверное, французские трудящиеся.
Рядом с выходящими на демонстрации, бастующими и митингующими рабочими живут те, на кого либеральные правительства надеются особо. Это трудящиеся, не участвующие в шествиях и стачках. Они подавлены, боязливы и склонны оправдывать свое бездействие «природным индивидуализмом». Чем дальше на восток Европы, тем больше армия таких пролетариев. Их неучастие в борьбе, как одинаково подчеркивают профсоюзы и власти, помогает верхам демонстрировать неуступчивость. Другим основанием твердости курса «экономии» является убежденность власти и крупного капитала в необходимости удешевления рабочей силы. Предоставление пенсий также признается обузой для буржуазного государства: власти всюду стремятся перенести момент выхода граждан на пенсию на такой возраст, чтобы человек не мог ею воспользоваться. Труд должен обходиться бизнесу дешево – еще дешевле, чем теперь.
Капитал и его политики после ударов, нанесенных ими науке, верят, что иного пути преодоления экономических трудностей нет. Между поиском новых производственных технологий и повышением эксплуатации человека капитал выбирает второе. Кризис должен еще перейти в новую, более острую фазу, чтобы убежденность в избранном верхами средстве оказалась разбита. До этого момента накал классовой борьбы будет повсеместно нарастать. Но поражение верхов наступит не от одних выступлений рабочего класса, еще недостаточных даже в старых членах ЕС. Корпорации ориентируются на внешний рынок и губят «экономией» внутренние – составляющие его. Мировая торговля должна существенно сократиться, а спекуляции на рынках потерпеть крах в результате развала реальной экономики. Только в таких условиях монополии и их правительства осознают, что давно уже находятся в тупике.
Экономические процессы должны подготовить почву для перемен. Но борьба трудящихся против ухудшения их положения должна захватить широкие ныне пассивные слои.
Забастовки бьют по карману не одних капиталистов, но и трудящихся. К ним приходится прибегать в самых неблагоприятных условиях. Поэтому они обязаны повсеместно быть политическими, каковыми они являются в Европе. Отмена курса безудержной и щедрой для бизнеса «экономии» и замена такой политики иной – вырабатываемой при участии масс – требует сочетания двух факторов: мощных выступлений трудящихся и безысходности верхов. Их политика должна прийти к краху исходя из собственных целей капитала. Такова своего рода революционная ситуация современности.
Россияне еще не знают, какую логику им предстоит принять позднее. Многим кажется странным, что такое множество людей осмеливается на сопротивление. Многие европейские трудящиеся тоже еще опасаются бастовать и выходить на массовые митинги. Но в ЕС существует костяк движения. Оно неминуемо еще вырастет вокруг него. Старая формула, что тот, кто не хочет бороться на своем рабочем месте, будет бороться в движении безработных, остается в силе. Остается в силе и мировой кризис. Надвигается лишь новый его этап.
Власти США отчаянно бьются за спасение стабилизации. Снова выиграв время, они только растянут период глобальных хозяйственных потрясений. За это время очень многим трудящимся по всему миру предстоит сделать выбор: бастовать или не бастовать. И чем дольше будет тянуться кризис, тем явственнее будет делаться безысходность пассивной позиции. Впереди не только множество общенациональных стачек, но и формирование мощного рабочего движения там, где его еще нет. Россия одна из таких стран. Уроки классовой борьбы рабочих на Западе, как и ранее на столетие, должны будут стать своими уроками. Манифестантам с флагами из новостных роликов предстоит стать не чужаками, говорящими на непонятных языках, а товарищами по борьбе.
Бастовать или не бастовать? Рано или поздно для многих вопрос этот станет конкретным и очень личным. От верного выбора зависит будущее. Не только личное, но и общее.
