Как и следовало ожидать, колонка про сектантов не всем понравилась. Я опрометчиво пообещал участникам дискуссии написать новую статью, содержащую ответ на их размышления и критику. Однако разворачивавшиеся тем временем события сделали мою задачу не то, что более сложной, но просто куда менее осмысленной. Взрывы в московском метро, народное восстание в Киргизии и даже раскол, произошедший в рядах российских свободных профсоюзов, наглядно демонстрировали грандиозный разрыв между заботами и спорами отечественной левой тусовки и процессами, имеющими место в большом «внешнем мире», процессами, на которые подобные дискуссии не оказывают ровным счетом никакого влияния. Это ощущение непропорциональности объективного общественного значения темы тому значению, которое мы пытаемся ей придавать, вызывало вопрос о том, есть ли у данного разговора хоть какой-то смысл. Вернее, единственный смысл дискуссии состоит в осознании участниками бессмысленности ее продолжения в том виде, в каком она ведется сегодня. Иными словами, в отрыве от политических событий, забот и проблем «большого мира», который о российских левых знать не знает и ведать не ведает.
Однако если быть честными, то проблема не только в самих левых. Василий Колташов однажды едко заметил, что, сколько бы мы не повторяли заклинаний о классовой борьбе, в России «класс не борется». Кстати, в этом же и проблема свободных профсоюзов. Нынешний раскол во Всеобщей конфедерации труда можно списывать на амбиции лидеров, можно жаловаться на «интриги Кремля» (как делают обе стороны), но очевидно, что в условиях подъема массового рабочего движения события развивались бы совершенно иначе.И даже если бы раскол в итоге все равно имел место, он произошел бы в совершенно иной форме, по принципиальным и общественно значимым вопросам, а не из-за разногласий о границах полномочий Совета ВКТ и президента конфедерации.
Несомненно, борются отдельные коллективы, конкретные группы трудящихся. Но из этого не складывается – ни объективно, ни субъективно – картина классовой борьбы, массового противостояния между наемным трудом и капиталом, между работающим большинством и эксплуататорской системой. Такое положение дел далеко не фатально, и оно не будет продолжаться вечно. Больше того, ситуация может измениться неожиданно быстро (что, несомненно, окажется сюрпризом для самих левых радикалов). Но, так или иначе, любой серьезный разговор о перспективах левого движения надо начинать с честной констатации фактов реальной жизни и трезвых выводов, которые делаются на основе этих фактов.
На практике происходит обратное. Вместо того чтобы сформулировать политическую и организационную стратегию в конкретных условиях, люди продолжают спорить о том, какие принципы и подходы являются «вообще» самыми лучшими или, на худой конец, лучшими «в нашу эпоху», причем само понятие «нашей эпохи» растягивается до чрезвычайности, становясь такой же абстракцией, как и понятие классовой борьбы или революции.
На практике, не осознавая этого, активисты стихийно примеряют к себе одну из двух стратегий поведения. Либо упорно пытаются делать вид, будто вокруг них развертывается массовое движение, которого на самом деле нет, либо сами стараются его заменить, симулировать собственными отчаянными и, порой, смехотворными акциями. Самое забавное, что в случаях, когда массовое движение действительно возникает, его тут же стараются дезавуировать как мелкобуржуазное, политически некорректное или вообще вредное. Есть и альтернативный вариант, который, конечно, ничем не лучше – примыкать к любому движению и любому протесту, не только не задумываясь о его сути, но даже не формулируя для себя, что мы собираемся в этом движении или акции делать. Так было, например, с выступлениями автомобилистов или с конфликтом вокруг поселка «Речник». Один из комментаторов на сайте Рабкор.ру резко упрекал меня в том, что поддержав выступления автомобилистов, я нанес ужасающий урон рабочему классу, поскольку то был протест мелких собственников, направленный против рабочих отечественного автопрома. Критика очень показательная. Она очень хорошо демонстрирует три основных неумения современных левых: неумение читать, неумение следить за новостями и неумение участвовать в событиях.
Умение читать предполагает способность понять хотя бы буквальный смысл текста, в том числе и моих текстов, о которых шла речь. За что я похвалил организаторов акций автомобилистов? За то, что они не поддались на провокации и не дали противопоставить себя рабочим автопрома, отвергнув соответствующие лозунги, и наоборот, расширили свой список требований таким образом, чтобы включить в него более широкие общественные слои (пенсионеров, рабочих, учителей).
Умение следить за событиями могло бы пролить некоторый свет на вопрос о социальной сущности протеста, когда свободный профсоюз рабочих автопрома МПРА поддержал в ходе конфликта именно автовладельцев, а не правительственную политику, тогда как попытки официальных профсоюзов и корпоративного менеджмента согнать рабочих на митинги в поддержку правительства с треском провалились, несмотря на административное принуждение. То же умение читать новости было бы очень кстати, чтобы оценить результаты правительственных мер – после введения запретительных тарифов производство отечественного автопрома не только не поднялось, а наоборот резко просело, в том числе – сбыт отечественных автомобилей в регионах Сибири и Дальнего Востока. А приподниматься производство стало только тогда, когда власти наконец-то додумались проводить меры стимулирования спроса, за которые ратовал все тот же Василий Колташов – для «активистских групп» очень заинтересованных «классовой борьбой» такие мелочи, разумеется, совершенно не интересны. В отличие от реальных рабочих, которым и выживать и бороться приходится отнюдь не на страницах книжек.
Наконец, вопрос об участии в социальных движениях. Не участвовать, отвернувшись от событий под предлогом недостаточной «чистоты» процесса – абсурдно. Ни одна революция и ни одно движение не соответствовало «чистым» моделям, нарисованным в популярных книжках. И если бы левые ждали, пока случится подобное «идеальное» выступление, то не было бы ни Парижской Коммуны, ни красного Петрограда, ни Китайской или Кубинской революции. Вернее все эти события были бы, только марксистские интеллектуалы к ним не имели бы отношения. Впрочем, изрядное количество интеллектуалов именно так и поступало, и в России 1917 года, и в Китае, и на Кубе.
Однако размахивать флагами и бездумно примыкать к любой протестующей толпе – занятие столь же неблагодарное, как и теоретизирование по поводу неизбежной «мелкобуржуазности» общественного недовольства (какой позор, они хотят материального благополучия!). Участие левых в акциях протеста имеет смысл только в том случае, если оно способствует формированию широкого общественного блока под прогрессивными лозунгами. Надо не размахивать флагами и вербовать единичных сторонников (любимая тактика маленьких троцкистских команд по всему миру), а пытаться влиять на общее направление процесса, на требования и программу протеста, на его методы и организацию. Формировать альтернативную повестку дня и собирать под нее сторонников.
Протест бывает стихийным, но общественные блоки и коалиции не складываются сами собой. Их создают политическими усилиями. Левые таких усилий прикладывать не желают. В лучшем случае они свято верят, будто любое социальное недовольство ведет к антикапиталистической борьбе само собой, по определению. Зато других желающих овладеть стихийным протестом и использовать его в собственных интересах, увы, более чем достаточно. От либералов, до фашистов. И, поразительным образом, в то время как одна, высокоинтеллектуальная, часть левых, презрительно отмахивается от социальных движений как недостаточно классовых, другая часть той же тусовки, напротив, радостно примыкает к этим движениям, ничем не демонстрируя свою левизну. Никого не смущают коалиции с либералами, и лишь немногие готовы добиваться удаления с социальных митингов представителей ультраправых групп. В самом деле, зачем изгонять с митинга фашистов, если благодаря им достигается «большая массовость»?
Готовность во имя борьбы с властью сотрудничать с кем угодно отличает подобную активистскую идеологию от развивающейся параллельно идеологии высоколобого неучастия. Время от времени обе группы сходятся на каком-нибудь семинаре, где они обсуждают старые книжки или новейшие, обязательно переводные, публикации, а порой интеллектуалов даже затаскивают на какой-нибудь митинг, откуда они уходят с чувством выполненного долга, раздав участникам свои многословные, изящно написанные листовки. Наконец, высшей формой политического действия оказываются объединения, в которых различные сектантские группы, ничего не изменив в своей деятельности и даже не выяснив идеологических различий между собой, образуют очередной фронт.
На мой взгляд, собирать вместе все сектантские группы можно с единственной целью – предоставить заинтересованному наблюдателю более или менее полную «коллекцию видов», собранную в одном месте. Количество, если и переходит в качество, то исключительно в негативном смысле. Сколько бы такие объединения ни размахивали флагами, сколько бы они ни расписывали стен и заборов, они не станут ни массовыми, ни популярными. Не поможет и активная популяризация подобных групп либеральной прессой. Либералы поддерживают своих «левых союзников», прекрасно понимая, что никакой опасности для капиталистического строя или даже неолиберального порядка те не представляют, выступая скорее в роли своего рода штурмовых отрядов (ведь ничего подобного своими силами оппозиционная интеллигенция, естественно, создать не сможет – не всем хочется лезть под дубинки ОМОНа). Конечно, либеральные стратеги могут ошибиться, недооценив потенциала наших героических сектантов. Беда в другом: публикации о подвигах радикальных борцов предназначены интеллигентным старушкам, приобщающимся к информации через страницы поскучневшей «Новой газеты» и передачи «Эха Москвы». Восхищение старушек будет искренним, но вряд ли это пополнит ряды левого движения. Что же касается голосования, то в этот день слушатели «Эха» честно отдадут свои голоса за «Яблоко», даже если им на той же волне несколько часов будут рассказывать про всевозможные фронты, созданные «радикальными борцами с режимом Путина».
Объединительные проекты такого рода не имеют главного – политической программы и конкретного социального адреса. Они не вызывают ни малейшего интереса у того самого рабочего класса, от имени которого наши герои пытаются выступать, не спрашивая его согласия. Объединенный фронт сектантов останется, как бы он ни назывался, именно там, где ему быть положено, и где его членам находиться уютно и привычно – на обочине общественной жизни.
Легко догадаться, что на данном этапе у читателя уже напрашивается неминуемый вопрос: если все так плохо, то что делать? Ответ, как ни странно, лежит на поверхности. Да, надо участвовать в общественной жизни, формируя собственную левую повестку дня – но не в форме абстрактной идеологии, а предлагая конкретные ответы на обсуждаемые в обществе вопросы. Идеология нужна, но не сама по себе, не в качестве материала для увлекательной игры в поиски «единственно правильного ответа». Она нужна как практический инструмент, критерий, позволяющий нам разбираться в повседневных проблемах, находить собственную оптику, критерии оценки происходящего. Инструментом не надо любоваться, не надо развлекаться с ним, как с игрушкой. Надо пользоваться им в практической работе.
А что касается социальных движений, то участие в них необходимо для того, чтобы проводить в них собственную линию, изолировать в них крайне правых и освободить их от влияния и манипуляций либералов.
Разумеется, было бы наивно заниматься в наши дни созданием марксистских кружков, повторяющих опыт позапрошлого века. Опыт, который, кстати, не удался и Ленину с Мартовым. Работа по объединению кружков закончилась в организационном плане полным провалом, после чего основоположникам российской социал-демократии пришлось все начинать сначала, запустив «Искру». Говоря сегодняшним языком, информационный проект. И это было правильно: результат дают именно проекты, ориентированные на конкретную деятельность, с четко обрисованными задачами.
Сегодня нужно вести пропаганду, создавая средства общественной информации, интересные не только для самой левой тусовки, а для более широкого круга людей. Если вы хотите, чтобы вас услышали новые люди, надо отучиться от привычной болтовни в кругу старых друзей.
И самое главное. Совершенно бесполезно вести борьбу с сектантством в российском левом движении. Болезнь зашла слишком далеко, существующие организованные группы в большинстве своем уже не поддаются лечению. Их надо предоставить самим себе, не мешая жить своей увлекательной жизнью. Людям, которые не хотят получить смертельную дозу этой заразы, нужно бежать из подобных групп, руководствуясь элементарным чувством самосохранения. А левое движение в России придется создавать заново.
Впрочем, это не значит начинать с нуля. Ведь у нас уже есть опыт и знания, накопленные за прошедшие годы. Опыт – даже негативный – это огромное богатство. Надо только уметь им распорядиться.
