Со школьной скамьи и по историческим кинофильмам все мы знаем, что деспотизм – это когда простолюдинов, зазевавшихся на пути паланкина какой-нибудь знатной особы, больно бьют бамбуковыми палками или плетью из бегемотовой кожи, а торжественный выезд какого-нибудь раджи или фараона непременно сопровождается всеобщим падением ниц. Сегодняшняя Россия с азиатской роскошью ее новой аристократии, жесткой – как бамбуковая палка – властной вертикалью и гибким – как плеть из бегемотовой кожи – законодательством, все больше напоминает классическую восточную деспотию. Экономический кризис, заставивший нефтегазовых раджей всерьез опасаться за накопленные в годы стабильности богатства, обострил и их подозрительность в отношении «доброго народа». Правда, спины черни по-прежнему согнуты в раболепном поклоне, а лица все так же уткнуты в придорожную грязь. Но что там, на этих невидимых для господского ока физиономиях – гримаса блаженного идиотизма, ироническая ухмылка или, чего доброго, выражение ненависти и протеста?
События в Пикалёво наглядно показали, как легко пресловутое долготерпение народа может смениться демонстративным неповиновением. И хотя пикалёвский протест позволил г-ну Путину выступить в немеркнущей роли «доброго государя», ответ на вопрос, кто кем играет в этой пьесе, вовсе не очевиден.С одной стороны, снизойдя к участникам дорожной блокады и устроив демонстративную выволочку злому олигарху, Путин стремился укрепить свой собственный миф, начавший заметно бледнеть в последнее время. Обывательская вера в «благодетеля», несомненно, упрочилась.
Однако наивный монархизм «доброго народа» нередко имел роковые последствия для реальных монархов. Крестьянские войны прошлого начинались с подложных манифестов, а революция 1905 года – под «Боже, царя храни!». Бедствующих предприятий и гибнущих моногородов в России тысячи, малоимущих и безработных – миллионы. Что делать, если все они выйдут на «большую дорогу»?
И вот, в канун Нового года г-н Путин, тот самый, что еще так недавно сочувственно внимал гласу народа, обличая «жадность и амбиции» безответственных бизнесменов, спускает в Думу законопроект под неброским заглавием «О внесении изменений в некоторые законодательные акты РФ в связи с обеспечением безопасности на транспорте». Какая связь с Пикалёво? Формально, разумеется, никакой. По официальной легенде, ужесточение наказаний за «незаконное препятствование работе транспорта» стало реакцией на крушение «Невского экспресса» и направлено против вражеских диверсантов, пьяных стрелочников и чеховских «злоумышленников». Впрочем, подобное объяснение кажется, мягко говоря, натянутым. В самом деле, если «Невский экспресс» оба раза подорвали террористы, как безапелляционно заявляет следствие, то к виновным должны применять антитеррористическое законодательство, которое чем-чем, а мягкостью отнюдь не страдает. Ужесточение уголовной ответственности должностных лиц, пренебрегающих правилами безопасности, имело бы смысл лишь в том случае, если бы оказалась верна неофициальная версия катастрофы, согласно которой причина гибели экспресса – неисправность пути или подвижного состава. Так что либо мотивировка хромает, либо налицо законотворческая оговорка по Фрейду.
Однако главной «бомбой» будущего закона (а в том, что Дума одобрит всё, под чем стоит августейший автограф, сомнений, разумеется, нет) является новая редакция статьи 267 УК. В своей нынешней формулировке она гласит: «Разрушение, повреждение или приведение иным способом в негодное для эксплуатации состояние… путей сообщения… либо другого транспортного оборудования, (курсив мой – И.О.) – наказываются штрафом в размере от четырехсот до семисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от четырех до семи месяцев либо лишением свободы на срок до четырех лет». Если же ущерба не последовало, правонарушители подпадают под гораздо более мягкую статью Административного кодекса, предусматривающую наказание в виде вполне терпимого штрафа или, максимум,15-суточного ареста.
С введением в действие путинских поправок ситуация изменится в корне. Либеральная норма КоАП, позволившая рабочим пикалёвских предприятий, перекрыв автодорогу на Вологду, заполучить к себе в гости «национального лидера», исчезнет совсем. Зато уголовная статья будет дополнена первой частью, которая сделает преступниками «нарушители транспортной безопасности», . Иными словами, если жители Пикалёво вздумают тем же способом «пригласить» Путина во второй раз, они нарвутся на монаршую милость в виде двух лет лишения свободы или, если повезет, штрафов в размере до 100 тысяч рублей. «Национальный лидер», как и фугас, дважды в одну воронку не падает.
Однако и двухлетней отсидкой дело может не ограничиться. Законопроект устанавливает крайне жесткие рамки «крупного ущерба»: от 500 тысяч рублей. То есть если в каких-нибудь фурах, остановленных протестующими, испортятся дорогие деликатесы, виновным будут грозить уже 4 года тюрьмы либо штраф от 100 до 400 тысяч. И поделом. Нечего мешаться под ногами серьезных и занятых господ со своими копеечными бедами, мельтешить перед чиновничьими кортежами с возмутительными воплями про зарплаты и сокращения. Секрет «транспортной безопасности» знали уже французские аристократы, пользовавшиеся особой привилегией давить нерасторопных простолюдинов колесами своих карет.
Какова мораль «антипикалёвского закона» с точки зрения левых? Проще всего было бы в очередной раз заключить, что «власть боится» (народа, оппозиции, революции) и – со скрытой надеждой, что с властного Олимпа эта самая революция виднее, – вновь возвестить о скором пробуждении масс. Однако в действительности всё обстоит несколько иначе. Правящие опасаются, но отнюдь не революции (если бы она действительно стояла на повестке дня, можно было бы лишь посмеяться над подобными мерами), а стихийных вспышек отчаяния вроде антимонетизационных выступлений 2005 года. Ведь перекрытие улицы, как и голодовка – лишь попытка укорить и разжалобить власти, сунуть им под нос свои лохмотья и язвы. Чего хотят люди, выходя на дорогу? Возводить баррикады, драться с полицией? Нет. «Достучаться», сделать так, чтобы «власть нас заметила», приехал мэр, губернатор, президент, поговорил с нами, решил наши проблемы» – вот неизменный рефрен подобных акций. Причем обычно они воспринимаются не как тактический прием, а как крайняя мера, к которой прибегают лишь тогда, все прочие сигналы бедствия – петиции, пикеты, митинги – уже перепробованы.
Да и о какой тактике вообще может идти речь? Ведь в подавляющем большинстве случаев «выход на дорогу» – это аргумент проигравших. Когда завод уже обанкротился, когда льготы уже отменили, когда сокращения уже провели, растерянным, неорганизованным, не приученным к солидарности людям не остается ничего, кроме перекрытий и голодовок. Максимум, на что тут можно рассчитывать, – мизерные подачки, которые могут удовлетворить или разочаровать недовольных, но редко сплачивает их в движение, способное вести продолжительную, осознанную борьбу. Приравнивая перекрытия к уголовщине, власти расписываются в том, что популистские жесты им больше не по карману, что игры в «народную монархию» закончены и второго Пикалёво не будет.
Жестокий урок, но, быть может, необходимый. Бунтовать на коленях запрещено. Значит, нужно учиться делать это во весь рост.