Net, Molotoff, Titanic
Приговор по делу «Сети» взбудоражил многих, даже вполне равнодушных к политике людей. Чудовищно жестокие наказания, назначенные молодым парням, пусть и не вполне невинным, но не причинившим никому никакого вреда, с трудом укладываются в голове и вызывают понятные опасения: а ну, как завтра за мной придут? Не бойтесь! Бояться поздно – за вами уже пришли, вас уже признали мятежником и врагом государства. Думаете, это публицистическая риторика? Пожалуй, вы правы, но это не моя риторика, а основной смысл судебного приговора.
Попробуем разобраться, что же сказал гражданам России Приволжский окружной военный суд.
Основным обвинением для всех семерых подсудимых стала ст. 205.4 УК РФ, предусматривающая создание террористического сообщества, то есть устойчивой группы лиц, заранее объединившихся в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных статьями 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279, 360 и 361 Уголовного Кодекса. В данном случае, захват заложников, угон поездов, кораблей или самолётов, конструирование ядерной бомбы, нападение на дипломатов и выход на международный уровень не предполагались, поэтому, по версии обвинения, целями «Сети» была подготовка к совершению преступлений, предусмотренных статьями 205.1, 277, 278 и 279. Первая из упомянутых статей рекурсивна и предполагает вербовку новых членов сообщества, а три оставшихся – покушение на государственных и общественных деятелей, насильственный захват власти, вооружённый мятеж.
Ни одно из упомянутых преступлений никому из подсудимых не вменялось. По логике обвинения и послушно следовавшего в том же русле суда, сообщество было создано для совершения преступлений, но так и не совершило их. Кого же предполагалось убить, где хотели прийти к власти, когда мятежничать? При всём желании, мы не найдём однозначного ответа на эти вопросы в приговоре. Описание планировавшихся зловещей «Сетью» преступлений удивительно неконкретно: мы не найдём в пространном документе не только перечня террористических действий, пусть хотя бы и предварительных, но даже и прямых цитат из диалогов подсудимых или написанных ими документов, содержащих мало-мальскую детализацию преступных планов. Во всех случаях используются формулировки законодателя, вроде «готовность к насильственному изменению конституционного строя в Российской Федерации путем осуществления террористической деятельности в отношении представителей правоохранительных органов и органов власти с целью дестабилизации обстановки и оказания влияния на принятие ими решений». Такой подход грубо противоречит требованиям закона к приговору, поскольку ст. 307 УПК РФ предполагает «описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления». У нас нет такого описания и сопоставить его с уголовно-правовыми запретами мы попросту не можем. Но основная проблема приговора даже не в этом.
Осуждение человека, с точки зрения уголовного права, означает признание общественной опасности в его поступках, пусть и не осуществившейся, но вполне реальной. Нельзя судить за покупку у цыганки заклинаний, призванных навести порчу на босса, за изготовление титановых отмычек с намерением обокрасть летающую тарелку ящерок с Нибиру или за объявление себя Верховным Правителем Метагалактики. Потому что заклинания – не работают, ящерки – не прилетят, Метагалактика – не имеет суверенитета и правосубъектности.
Согласно всем материалам дела, момент перехода «Сети» к активным действиям должен был наступить, когда в России возникнут массовые беспорядки, вызванные направленным против властей народным возмущением. Вынося обвинительный приговор, суд согласился с реальностью подобной перспективы. Таким образом, в приговоре написано буквально следующее: «Народный бунт близко и отчаянные одиночки, решившиеся оседлать эту волну, крайне опасны. Чем ближе бунт, тем опаснее такие люди и тем суровее должны быть применяемые к ним меры уголовной репрессии». Я не согласен с такими выводами суда, да понимает ли сам суд, что именно он написал в приговоре и кому вынесен такой приговор? Если люди, планирующие воспользоваться массовым протестом, опасны, а сроки – близки к максимальным, значит, массовый протест – реален и ожидается властями со дня на день! На мой взгляд, дело «Сети», в первую очередь, именно об этом, и тут неважно даже, прав суд или ошибается.
На чём же основаны столь смелые и глубокие выводы суда? Есть ли доказательная, фактическая основа для таких значимых, и для подсудимых, и для общества в целом, итогов? Доказательственный корпус дела «Сети» оказывается тоже весьма уязвим для критики.
Прежде всего, бросается в глаза крайне вольное обращение с принципом непосредственности судебного рассмотрения, закреплённым в ст. 240 УПК РФ. Суд, по идее, должен полагаться на сведения, изученные именно в ходе слушания, а не на отчёты, заключения и протоколы, составленные где-то в тиши кабинетов правоохранительных ведомств. В деле «Сети», однако, подавляющая часть показаний перекочевала в приговор не из протоколов судебных заседаний, а из материалов предварительного следствия. Судьи широко трактовали право на оглашение следственных протоколов при наличии противоречий между показаниями, данными в ходе расследования и в суде, а вот вопросом о том, чем вызваны эти сплошные противоречия, не задавались совершенно. Вопрос о заведомо ложном характере противоречивых показаний не возникал ни разу, что, впрочем, достаточно характерно для сложившейся практики: нормы об ответственности за заведомо ложные показания и заведомо ложный донос давно уже являются полумёртвыми. В итоге, все обвиняемые и все свидетели, не являющиеся сотрудниками правоохранительных органов или осведомителями, говорили суду совсем не то, что следователю. Даже если бы защита не выдвигала аргумента о физическом и психологическом давлении, вопрос о причинах радикальных отличий в содержании показаний должен был получить какой-то удовлетворительный ответ. Должен был, но не получил. Суд отмёл жалобы на запугивание и применение пыток, однако не удосужился альтернативными объяснениями того факта, что на открытом и гласном процессе добыть изобличающие показания не удаётся, а просто огласил удобные, подогнанные под обвинение, следственные протоколы и построил приговор на них.
Мало того, даже и те доказательства, что были собраны предварительным следствием, трактовались крайне предвзято и однобоко. Явный обвинительный уклон поражает даже привычного человека. Так, фраза «в ходе осмотра на территории заброшенного лагеря были обнаружены пустые бутылки из-под коктейля Молотова» навсегда изменила моё представление о стеклотаре, движении анархистов и пределах судебной дедукции. Последователи Кропоткина и Махно, действительно, способны выпить всё, что горит, и я боюсь представить, что же они творят со всем, что шевелится!
Свидетели Мударисов и Сулин, участвовавшие в проведении обыска автомобиля обвиняемого Куксова в качестве понятых, дали показания о том, что машина была открыта до обыска, а замок носил следы взлома, но суд отбросил эту версию как нельзя более элегантно: «Показания свидетеля Сулина С.И. относительно того, что, по его мнению, дверь автомобиля, используемого Куксовым В.А., не была заперта до начала его осмотра, не соответствуют записи в протоколе осмотра места происшествия от 18 октября 2017 года, согласно которому Куксов В.А. добровольно открыл автомобиль для осмотра. При этом из названного протокола следует, что замечаний к нему от понятых не поступило».
Метаданные компьютерного файла, содержавшего организационный документ «Сети», указывали на создание документа после задержания обвиняемых причём автором с той же фамилией, что у следователя по делу. Полагаете, это смутило суд? Как бы не так! «Доводы стороны защиты о том, что указанный файл был создан в период, когда Сагынбаев А.Д. находился под стражей, являются надуманными. Несмотря на то, что в протоколе осмотра не указана дата создания этого файла, свидетель Шишкин И.Д. в своих показаниях подтвердил, что представленный для ознакомления на бумажном носителе файл «Положение» ему ранее показывал Пчелинцев Д.Д., что подтверждает создание этого документа еще до задержания подсудимых».
Комплексная оценка обстоятельств дела судом выглядит ещё более интересно. Например, знаете, почему выезды обвиняемых на страйкбол трактуются как часть деятельности террористической организации? «Целью получения указанных специальных навыков является оказание вооруженного сопротивления представителям правоохранительных органов и органов власти, путем осуществления террористической деятельности, о чем свидетельствует, в том числе, и проведение занятий по идеологической подготовке участников, что не соответствует установленным правилам игры в страйкбол». Вот так, сегодня играешь в страйкбол не по правилам, а завтра – Родине изменишь!
Хотите научиться, как распознать законспирированную экстремистскую организацию? Суд даёт нам чёткое описание: «Вопреки доводам подсудимых об открытом образе жизни, что подтверждается их многочисленными публичными выступлениями, участием в социальных акциях, суд приходит к выводу о соблюдении ими мер конспирации, связанных с совершением инкриминируемых преступлений. Так, из информации, изъятой из телефона Чернова А.С., ноутбука Шакурского И.А., переносного жесткого диска Сагынбаева А.Д., переписки, связанной с безопасностью членов сообщества, а также из показаний свидетелей Зорина Е.Д. и Шишкина И.Д., следует, что в межрегиональном террористическом сообществе «Сеть» и входящих в ее состав сообществах «5.11» и его подгруппы «Восход» их участниками предпринимались меры конспирации, о чем свидетельствует наличие у них псевдонимов, общение в сети «Интернет» с использованием защищенных протоколов, поездки в другие города на попутном транспорте и иное». Ник, Телеграм, Блаблакар – вот и все признаки террориста-экстремиста! Если вдруг вы узнали себя и свой любимый паблик в этом описании, подумайте о том, чтобы сдаться добровольно…
Относительно обоснованным приговор можно назвать в части осуждения трёх обвиняемых по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 УК РФ, т.е. за покушение на сбыт наркотиков. Даже и этот эпизод вызывает определённые сомнения, поскольку возможность совершить полсотни закладок за день представляется малореальной, однако, как бы там ни было, Кульков и Иванкин признали свою вину, в телефоне Чернова обнаружены координаты закладок, сами наркотики изъяты, а доказательств, оправдывающих неудачливых дилеров, в деле нет.
Процессуальная сторона дела «Сети» (то есть вопросы, касающиеся процедуры расследования и судебного рассмотрения) заслуживает отдельного обзора, причём такой обзор было бы гораздо сложнее написать доступным для неспециалиста языком. Отметим лишь явное ограничение доступа к правовой помощи свободно выбранными защитниками, странное уклонение от устранения противоречий в показаниях путём проведения очных ставок, обыски без оформления, невнятное объяснение мотивов выделения части материалов в отдельные дела.
Допустим на минуту, что обвинения всё-таки справедливы, а доказательства – достаточны и корректно исследованы судом. Можем ли мы в этом случае согласиться с приговором? Ни в коем случае! Погуглить судебную практику по террористам и убедиться, что банде ваххабитов с грудой трупов на каждом дают меньше, в наше время способен любой. Чем же вызвана такая суровость? Лично я могу предложить лишь одну гипотезу. В зале суда, где рассматривалось дело «Сети», не было террористов. А вот террор… Да, террор там, определённо, присутствовал.
Дмитрий Зеленко
