© drugoi.livejournal.com
22 июля — очередная годовщина террористических актов, устроенных в 2011 году Андерсом Брейвиком в Осло и на острове Утейя, в молодёжном лагере правящей Норвежской рабочей партии (НРП). В результате этих терактов погибли 77 человек, а 151 получили ранения.
Чтобы разобраться в исторических причинах этих трагических событий, будет совсем не лишне ознакомиться вкратце с довольно поучительной историей упомянутой партии. Некогда она входила в Коммунистический Интернационал. Когда упоминают о том, что В. И. Ленин в 1917 году был выдвинут на Нобелевскую премию мира (которую вождь РСДРП(б), к сожалению, не получил, в отличие от «миротворца» Барака Обамы), то речь идёт именно об инициативе Норвежской рабочей партии. «До настоящего времени, — говорилось в заявлении НРП, направленном в Нобелевский комитет, — для торжества идеи мира больше всего сделал товарищ Ленин, который не только всеми силами пропагандирует мир, но и принимает конкретные меры к его достижению».
В общем, в НРП и РСДРП(б) на период 1917-1919 годов состояли политически как будто неотличимые друг от друга боевые товарищи по революционному движению, а затем и Коминтерну. Две секции Коминтерна — советская и норвежская. Тем не менее дальнейшая история России/СССР и Норвегии, где эти партии пришли к власти, как мы знаем, несколько различается. Ну, например, для сравнения: тогдашний норвежский монарх Хокон VII процарствовал 52 года (с 1905 по 1957-й, хотя его судьба и имела некоторые драматические повороты) и благополучно закончил свои дни, передав престол сыну, а потомки его царствуют на норвежском троне и поныне. Судьба же российского монарха с чадами и домочадцами была, как известно, несколько менее безоблачной и оборвалась значительно раньше. Это не говоря уж о других различиях, социально-экономических и политических, между СССР и Норвегией. В чём же причина этого несовпадения исторических путей?
Если спросить об этом у российских либералов или других правых, то они ответят с ноткой праведного гнева: причина заключалась в том, что эсдеки в России и Скандинавии были абсолютно разные: у нас этакие слегка замаскированные европейским марксистским лоском азиатские монстры, вурдалаки, на лицо ужасные, злобные внутри, а у них — подлинные культурные западники-европейцы, безукоризненно белые и пушистые, ну, может быть, с лёгким розовым оттенком.
Вот только по этой версии непонятно, почему социалисты-скандинавы не только восхищались в 1917 году деятельностью В. И. Ульянова (тогда они могли ещё и не распознать его подлинную людоедскую сущность), но и позже, когда уже всё было ясно, зачем-то вступили в каннибальский Коммунистический Интернационал под водительством помянутого упыря.
Если же подойти не с точки зрения либерального мифа, а с другой, классовой точки зрения, то вырисовывается совсем иная картина. Правящие классы бывшей Российской империи решили дать смертельный бой пришедшим к власти (впервые в истории!) социалистам (в лице большевиков и союзных им левых эсеров). Русская буржуазия отвергла любую возможность договориться и достичь компромисса, которую красные вначале вполне допускали; Ленин говорил в ноябре 1917 года: «Вот другое дело, если бы к нам пришли для переговоров Коновалов и Рябушинский (крупные промышленники, правые либералы. — А. М). Это люди серьёзные, деловые. Они знают, чего добиваются. С ними есть о чем толковать». Но Рябушинские и Коноваловы в Смольный не пришли, вместо этого они вместе с белыми объявили гражданскую войну — не на жизнь, а на смерть — советской республике. И бой этот действительно оказался смертельным… для буржуазии. Правящие классы соседней Скандинавии, тамошние рябушинские и коноваловы, разумеется, внимательно наблюдали за происходящим и делали для себя выводы. А главный оказался довольно очевидным: дешевле по-хорошему уступить часть, чем по-плохому потерять всё. Вот в этом и заключается основной источник «скандинавского социализма» — как в Швеции (где эсдеки с благословения буржуазии непрерывно пребывали у власти с 1932 по 1976 год) и в Норвегии (где они правили с 1935 по 1965 год, кроме периода оккупации и эмиграции 1940-1945 годов). Да и в последующие годы скандинавские эсдеки надолго с властью не разлучались.
Но для такого благолепия скандинавским социалистам тоже пришлось видоизмениться согласно пожеланиям буржуазии. Л. Д. Троцкий, оказавшийся в 30-е годы в высылке в Норвегии и столкнувшийся там со своими бывшими товарищами по Коминтерну, писал: «Норвежская рабочая партия принадлежала раньше к Коминтерну, потом порвала с ним… но не вошла и во Второй Интернационал, как слишком для неё будто бы оппортунистический… При первом соприкосновении с верхами партии на меня пахнуло духом затхлого консерватизма, который так беспощадно обнажён в драмах Ибсена. Центральный орган партии «Арбайтербладет» ссылается, правда, не на Библию и не на Лютера, а на Маркса и Ленина, но остаётся насквозь пропитан той филистёрской ограниченностью, к которой Маркс и Ленин питали непреодолимое отвращение… «Социалистическое» правительство главную свою амбицию полагало в том, чтоб как можно меньше отличаться от своих реакционных предшественников. Вся старая бюрократия оставалась на своих местах».
В 1936 году лидеры НРП в своей буржуазной эволюции дозрели до того, чтобы отправить Троцкого под домашний арест, а перед этим посмотреть сквозь пальцы на налёт на его дом, который устроили норвежские нацисты во главе с Видкуном Квислингом (которые тогда представляли собой небольшую горстку маргиналов). «Министр-социалист» Трюгве Ли самолично пришёл домой к Троцкому, чтобы сообщить ему об аресте. И сказал, что «социалистическое» правительство совершило глупость, когда предоставило Троцкому политическое убежище. Троцкий язвительно бросил в лицо своему бывшему товарищу по Коминтерна: «И эту глупость вы собираетесь исправить посредством преступления? Вы действуете в отношении меня так, как Носке и Шейдеманы действовали в отношении Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Вы прокладываете дорогу фашизму. Если рабочие Испании и Франции не спасут вас, вы и ваши коллеги будете через несколько лет эмигрантами, подобно вашим предшественникам, германским социал-демократам». В тот момент такое предсказание выглядело чистым абсурдом, чем-то невероятным, и «товарищ министр», скорее всего, только посмеялся над ним…
Однако прошли всего-навсего четыре года, и «невероятный» прогноз Троцкого в точности сбылся. К власти в Норвегии пришёл Видкун Квислинг — тот самый нацист, который устраивал налёт на дом Троцкого. Когда упомянутый выше король Хокон VII вместе со своими министрами-социалистами ждал британского транспорта, который должен был эвакуировать их в Лондон, он напомнил Трюгве Ли о «проклятии Троцкого». Конечно, именно так — как мистическое проклятие — король должен был воспринять трезвый прогноз будущего, данный советским изгнанником… Плохо дело, когда у политиков открытый взгляд на реальность заменяет куриная слепота.
А потом было освобождение Норвегии, в котором существенную роль сыграла Киркенесская операция Красной армии, очистившей от нацистов северную Норвегию. После чего горе-антифашисты из НРП смогли вернуться домой и продолжать творить из своей страны витрину «скандинавского социализма».
И они в этом немало преуспели: Норвегия заняла первое место в мире по уровню жизни! Конечно, филистёр скажет: разве же это не величайшее из всех возможных достижений, не предел земных мечтаний? Но революционер на это возразит: о том ли мечтал Коминтерн в 1919 году? Как будто коммунисты мечтали изначально о победе равенства и братства на всей планете, а вовсе не о создании маленького оазиса потребительского буржуазного рая в одной отдельно взятой Скандинавии. Вдобавок — ах, как коварна и неблагодарна человеческая природа! — вдруг выяснилось, что потребительский рай — отнюдь не то место, где народы процветают и размножаются. Наоборот, они начинают хиреть, терять интерес к жизни и вымирать, а уровень самоубийств на душу населения в таком «раю» внезапно подскакивает до рекордно высокого. И народу (думается, не только норвежскому) вовсе не это потребительское изобилие нужно, или, по крайней мере, не только оно. «Потребительский рай» вдруг оказывается чем-то вроде рая религиозного — формой эвтаназии, по-своему приятного и безболезненного перехода народа в историческое небытие.
Вот мы и подошли вплотную к моменту появления новоявленного «берсерка» в лице ультраправого активиста Андерса Брейвика. Он, как известно, накатал целый «манифест» о необходимости «освобождения Европы от ислама». Но вернёмся на минутку в Норвегию 1917 года, в те дни, когда НРП выдвигала «товарища Ленина» на Нобелевку. Тогда возможно ли было в Норвегии триумфальное шествие ислама? Да ни в малейшей степени, даже если представить, что туда стали бы вдруг по каким-то причинам съезжаться мусульмане всех стран. Потому что ислам в те годы переживал глубокий идейный и политический кризис, последнего на тот момент калифа вот-вот собирались без малейшего почтения погнать поганой метлой из Турции (и погнали спустя несколько лет), а красная идея, идея классовой борьбы, наоборот, переживала мощный подъём. И приехавшие в Скандинавию мусульмане, будучи социально близкими к пролетариям, скорее всего, составили бы солидный кадровый резерв для местной секции Коминтерна, а в процессе классовой борьбы быстро позабыли бы про любые религиозные предрассудки.
Однако после того, как скандинавские социалисты потихоньку, в течение десятилетий, сдали без боя все изначальные красные идеалы и ценности (свобода, равенство, братство для всего человечества), подменив их буржуйским «раем» на одном отдельно взятом полуострове, этому бессмысленному и бесцельному сытому существованию стали угрожать — не красные, к сожалению — а самые что ни на есть реакционные, но только более боевые и агрессивные «ценности». Это естественно — как говорил Че Гевара, если революция не движется, то падает. Если красные идеи и лозунги не ведут людей вперёд, к новым вершинам прогресса, а потихоньку гниют и выцветают до бледно-розового социал-демократического оттенка, то переходят в наступление патриархальные, консервативные, реакционные идеи. В форме ли исламского фундаментализма или в форме «защиты норвежской нации» с ультраправых позиций — не столь важно. Вызванный эсдеками к жизни «дух затхлого консерватизма», о котором писал Троцкий, материализовался в лице ультраправого Андерса Брейвика (как 70 годами ранее он материализовался в лице Видкуна Квислинга) и принялся безжалостно стрелять в тех, кто его вызвал из небытия…
Конечно, молодые сторонники НРП, которых расстрелял их соотечественник-берсерк, ни в чём не провинились, кроме того, что пришли в партию, сгнившую от буржуазного сифилиса ещё до момента их рождения.
Но это не их вина, а скорее уж их беда. Должно быть, руководству НРП поступок их соотечественника Андреса Брейвика представляется не просто предельно жестоким, но и проявлением крайней неблагодарности. Как же так? Он, урождённый подданный норвежского монарха, был от рождения осыпан всевозможными материальными благами и щедротами. Социал-демократы обеспечили ему, как и другим жителям королевства, высочайший в мире жизненный уровень! Чего ему в жизни ещё не хватало? Даже теперь, в тюрьме, он живёт так, что миллионы, если не миллиарды голодающих и бедняков во всём мире, дело которых бывшая норвежская секция ИККИ, так сказать, честно предала ради благоденствия коренных норвежцев, могут обзавидоваться! И какую же благодарность получила правящая партия от этого потомка викингов за такую трогательную заботу?.. А чем, кстати, отблагодарили скандинавских эсдеков облагодетельствованные ими народы? Уж не тем ли, что стали сокращаться в численности? Ах, неблагодарные! Вот уж поистине:
Живая власть для черни ненавистна.
Они любить умеют только мертвых…
Но, с другой стороны, у каждого объективного наблюдателя появится резонный встречный вопрос: а какой иной благодарности вы ждали от истории?
